Занавески - Михаил Алексеевич Ворфоломеев
С в е т а. Куда мы едем, Ванька! Куда едем!
И в а н. Не визжи!
С в е т а. Тебе дали орден? Дали! Оставайся! Не приживусь я там, Ваня!
И в а н. Да ты что! Надо будет, на английском заговоришь! Видала, как женщина одета? Видала? И ты такая же будешь! Я тебе все куплю и все достану! Посмотри на свои руки!
П р а с к о в ь я. Так тебе, может, лучше ее заменить. Бери уж с другими руками и повадками.
И в а н. Да это я так, к примеру.
С в е т а. Вот ведь, Марковна, коров оставила, а душа болит! А они дитя сдают, и хоть бы тебе что!
Л о н г и н о в. Мне ее некуда взять…
Л о б о в. Угла, что ли, нету?
Л о н г и н о в. Нету. Ни угла, ни ума! Оля, Оля!
О л я. Да, папа!
Л о н г и н о в. Что же ты все молчишь и молчишь! Ну хоть осуди как-то!
О л я. За что?
Л о н г и н о в. За все!
О л я. Я же тебе сказала, папа, что мне не за что вас осуждать. Это все случай! И это все ерунда! Вот тебе плохо, я вижу и ничем не могу помочь. Маме проще, она эгоистка, а ты нет.
А л л а. Ты меня ненавидишь!
О л я. Я тебя просто не люблю! А такого глубокого чувства, как ненависть, я к тебе не испытываю! Ты разбила жизнь отцу.
А л л а. Как?! Чем?!
О л я. Я помню эти скандалы из-за денег. Тебе всегда было мало!
А л л а. Может быть, но это не значит, что об этом нужно говорить всем! Это дело семейное! И вообще так нечестно, Оля!
О л я. Прости, мама. Прости.
Наступает долгая пауза.
Ф и р с о в а. Пойти пива попить.
И в а н. Будем мы или нет орден обмывать?
У т е х и н. Вопросик к вам.
И в а н. Ко мне?
У т е х и н. Да. (Достает «репортер».) Как вас зовут?
И в а н. Зачем? Кайданов Иван.
У т е х и н. Вот вы уезжаете из процветающего колхоза. Почему?
И в а н (прокашлялся). По собственному желанию.
У т е х и н. Отчего оно появилось, это желание?
И в а н. Хочется пожить, как все.
С в е т а. По дурости!
И в а н. Погодь ты!
У т е х и н. У вас дом свой?
И в а н. Живем мы ничего. И дом. Я так в два этажа поставил. Сам поставил. Не дожидался, как некоторые. И газ у меня, и баня! Все свое. Машину имею.
С в е т а. Продал!
И в а н. Ну имел же! Вот… Почему уехал… Уехал, и все!
С в е т а. Дайте я скажу! Я знаю! В город мы поехали, в Ленинград! Выходные оба получили. Редьки взяли продать да морковки.
И в а н. Картошки еще три куля.
С в е т а. Да! Приехали. Продавали — не торговались. Так он вдруг как кинет все и с базара бегом. Я ему: «Ты куда, Вань?» А он: «Не буду я больше торговать! Не могу!» Люди разные. Один спекулянтом оскорбит, другой кулаком назовет! Конечно! Иван стоит, у него руки в грязи, а у этих чистенькие.
И в а н. Ну, пускай я черная кость! Пускай! Я переживу! А он сам из каких?! С дворян, что ли? Был бы дворянин, так не обзывался бы по-хамски! Я его кормлю, я и быдло! Я через это посмотрел на себя, на бабу свою! На своих ребятишек. И что я увидел? А то увидел, что будто мы люди второго сорта! И все дело к тому идет! У меня племяш в городе Ленинграде, да? Я у них со Светкой песню старинную пел, так они обсмеяли нас! А сами что делают? Как включат какую боню на букву Мэ — и вроде культура! А ты сиди помалкивай. Телевизор включи?! Там эта, дура патлатая! Или еще чего! Про воров да про милиционеров! Воруют у нас? Воруют! Так не кричать же об этом по телевизору! Я воровать не стану! Уйду на Север, заработаю! Не буду редькой торговать! Я тоже хочу человеком пожить. Ломоносов тоже из мужиков… И куда ни пойди, везде, понимаешь, одно унижение! Помнишь, Светка, пошли мы с тобой в ресторан! Этот жлобина, что пускает, глядел на нас, глядел… Я говорю: чего тебе? А он так вежливо нам! Идите, ребята, в другой ресторан. Было?
С в е т а. Было…
У т е х и н. Любопытный монолог. А-ля Шукшин.
И в а н. Чего «Аля»?! Я тебе говорю как есть! Раз ты включил, записывай! Передавай по радио!
Л о б о в. Ну и что ты все в одну кучу свалил! Ты дом имеешь, машину! Почему?
С в е т а. Так вы же нам участки нарезали. Свой огород, вторая зарплата!
Л о б о в. А придет время, Иван, твои внуки рояль купят. И дом у них, как три твоих, будет!
Л о н г и н о в. Никогда этого не будет.
У т е х и н. Лобовская вера в идеальное будущее меня раздражает. Она импонирует начальству, но меня просто бесит! (Складывает «репортер».) Он талдычит о каком-то прекрасном завтра! Внуки Ивана также будут торговать редькой! Ясно? А все эти жители процветающих стран будут смотреть на них с усмешкой.
Л о б о в. Если внуки Ивана станут торговать редькой, я буду рад за них! Пусть выращивают и торгуют. Ты не хочешь верить в наших внуков? Черт с тобой. А я в них верю. И знаю доподлинно, что придет время, когда каждый русский человек дорастет до интеллигента! Чего ты усмехаешься? Ты же не интеллигент! Нет! Новый русский интеллигент! Совестливый и дерзкий. У нас есть прошлое, будет и будущее. Я экономику без нравственного совершенства человека не мыслю! Пусть по сантиметру в пятилетку, но мы растем духовно! Понимаешь, растем. Будем и нравственно совершенствовать себя. Наши люди — хорошие люди…
У т е х и н. Постараюсь тебя разочаровать. Как и в прошлом, так и в будущем жили и станут жить сукины дети! И ничего ты с ними не сделаешь. Не станут они нравственно совершенствоваться.
