Гвоздь - Арик Киланянц
ГВОЗДЬ. А я им сказал, что велосипед мой, мне его мама купила, а главный кричал, но не сильно, а потом отпустили. И я домой поехал, я так далеко еще не катался.
СЕРАПИОН АРУТЮНОВИЧ. Ты молодец. Выдержал допрос.
ГВОЗДЬ. Да они особо-то… Папа вот говорит, что я слабак, что позорю его.
СЕРАПИОН АРУТЮНОВИЧ. Дурак твой отец. Какой слабак, если правду говоришь?
ГВОЗДЬ. А ты бы хотел домой, в Армению?
СЕРАПИОН АРУТЮНОВИЧ. Там уже нет дома, нет семьи, нет друзей. Только боль и слёзы.
ГВОЗДЬ. Знаешь, как меня в школе называют? Хачик.
СЕРАПИОН АРУТЮНОВИЧ. Так ты же не Хачик, ты Арик, Ара. Знаешь легенду про Ару Прекрасного, Ара Гехецик?
ГВОЗДЬ. Знаю, папа рассказывал. Но так поэтому и хачик, что Арик.
СЕРАПИОН АРУТЮНОВИЧ. Хачик, это же другое имя, это Хачатур. Они что, не знают? Глупые у тебя там в школе.
ГВОЗДЬ. Хачик – это они так армян зовут. И грузинов, и таджиков, и узбеков, всех.
СЕРАПИОН АРУТЮНОВИЧ. Они – это кто?
ГВОЗДЬ. Русские. Папа говорит, они все тупые.
СЕРАПИОН АРУТЮНОВИЧ. Арик, так вообще мало умных людей на свете.
Они сидят на лавочке, греются на солнце и болтают ногами.
Действие третье.
Сцена 1.
Заканчивается перемена, в классе сидят ученики. 4 человека во главе с Деревянко стоят у доски, учителя еще нет.
Звонок.
Деревянко и друзья выстраиваются у доски в шеренгу, вытягиваются по струнке и ждут.
В класс заходит Историчка.
Они вскидывают руки в нацистском приветствии.
ПАЦАНЫ. Зиг Хайль!
ИСТОРИЧКА. (жестко) Деревянко, нацисты, приветствуя своего лидера, одну руку тянули к солнцу, а другую вытягивали вдоль тела, а твоя в кармане, за это тебя в Третьем Рейхе по головке бы не погладили.
Деревянко скисает, и все пацаны быстро садятся за столы.
В класс заходит Гвоздь.
ИСТОРИЧКА. Киланянц, ты почему опаздываешь?
ГВОЗДЬ. (опустив глаза в пол) Изззвините, я ббббольше не буду, ммммможно ссссесть?
ИСТОРИЧКА. Ты всегда заходишь после меня. Интересная тенденция у нас. Проходи. Итак, кто расскажет нам о Первой мировой? Селезнев?
СЕЛЕЗНЕВ.(не вставая с места) А че сразу Селезнев? Вон спросите Гвоздя, он нам все (передразнивает Гвоздя) ррррраскажет.
ИСТОРИЧКА. Нет, расскажешь ты. А пока ты отвечаешь, Деревянко пусть готовится следующим.
ДЕРЕВЯНКО. (тихо, но четко) Жидиха.
СЕЛЕЗНЕВ. Я не готовился.
ИСТОРИЧКА. Ну как же так, ты что, не знаешь свою историю, не знаешь, как зарождался фашизм? Два, Селезнев.
СЕЛЕЗНЕВ. (вскакивает со стула) Елена Михайловна, нечестно, не надо два, пожалуйста, я выучу, правда.
ИСТОРИЧКА. Ну, когда выучишь, тогда и посмотрим, а пока – два. Деревянко, может, ты нам расскажешь? Откуда, например, появился этот жест, которым ты так любезно приветствовал меня?
ДЕРЕВЯНКО. Это приветствие не было распространено в период Первой мировой, оно появилось позже.
ИСТОРИЧКА. Да ты же умница. У вас это семейное приветствие, или ты только в школе им пользуешься? Отвечать будешь по теме? Или тоже двойка?
ДЕРЕВЯНКО.(с вызовом) Я знаю по теме.
ИСТОРИЧКА. А что ты товарищу не подсказал тогда? Не по правилам это дружбы, Деревянко. Селезнев, задумайся, под чью дудку ты ходишь.
Сцена 2.
Дома у Гвоздя.
Гвоздь и его мама сидят на кухне, ужинают.
Мать Гвоздя читает женский роман, поэтому слушает Гвоздя не очень внимательно.
ГВОЗДЬ. Нам зззадали в школе разззбиться на ппппары и приготовить домашнее задание, к открытому уроку.
ТАТЬЯНА ВЛАДИМИРОВНА. Это хорошо.
ГВОЗДЬ. Ннничего ххххорошего.
ТАТЬЯНА ВЛАДИМИРОВНА. Да?
ГВОЗДЬ. Ммменя поставили в пппару с Ддеревянко. А не ххххочу.
ТАТЬЯНА ВЛАДИМИРОВНА. Возьми еще салат.
ГВОЗДЬ. Можно я не ппппойду в школу?
ТАТЬЯНА ВЛАДИМИРОВНА. (отвлекается от книги, слегка раздраженно) Что опять?
ГВОЗДЬ. Как я ббббуду отвечать?
ТАТЬЯНА ВЛАДИМИРОВНА. Что отвечать?
ГВОЗДЬ. Ну, оттткрытый урок! Ддддоклад. По истории. Ссссоветский Союз.
ТАТЬЯНА ВЛАДИМИРОВНА. Вас же там разделили по парам, нет? Пусть твой напарник отвечает, а ты составишь доклад.
ГВОЗДЬ. Мммам! мммменя с Дддеревянко поставили.
ТАТЬЯНА ВЛАДИМИРОВНА. Опять он. Ладно, я поговорю с классной, пусть она уже как-то повлияет на этого калеку.
ГВОЗДЬ. Не называй его так.
ТАТЬЯНА ВЛАДИМИРОВНА. (возвращается к книге) Да?
ГВОЗДЬ. Если его называть калекой, значит, меня можно звать зззззаикой.
ТАТЬЯНА ВЛАДИМИРОВНА. А ты говори на распев, как тебя учили. Неееспеешааа, спокооойно, яяя гворюююю хооорошооо.
ГВОЗДЬ. Я ннннормально гггговорю.
ТАТЬЯНА ВЛАДИМИРОВНА. (снова откладывает книгу, терпеливо ждет, когда Гвоздь доест) Уроки сделал?
ГВОЗДЬ. Сссделал.
ТАТЬЯНА ВЛАДИМИРОВНА. Может, к отцу сходишь?
ГВОЗДЬ. Не хочу, он сннннова орать бббббудет.
ТАТЬЯНА ВЛАДИМИРОВНА. Так ты скажи ему, что тебе неприятно, когда он на тебя ругается.
ГВОЗДЬ. Я ннничего ему не сскажу. Он не понимает. Говорит, что я придуриваюсь.
ТАТЬЯНА ВЛАДИМИРОВНА. Солнышко, ну ты что, собственного отца из-за этого избегать будешь?
ГВОЗДЬ. Он мммне говорит, что я сссслабак, зззаика, и поэтому меня все чмырят.
ТАТЬЯНА ВЛАДИМИРОВНА. Ну, а ты что, не можешь за себя постоять?
Гвоздь моргает, смотрит на мать. Он как будто впервые в жизни видит ее. Татьяна Владимировна – светловолосая женщина типичной русской внешности. Гвоздь вдруг думает, что, возможно, в детстве, когда она училась в школе, она тоже кого-то обзывала.
ТАТЬЯНА ВЛАДИМИРОВНА. Вот у Деревянко пальцев нет, и что, ему это не мешает жить, а пальцы не отрастут. А ты ведь можешь не заикаться.
ГВОЗДЬ. Не могу! Лучше бы у меня руки не было! Зато говорил бы хорошо. Я бы все сказал, и отцу. и учителям, и в ментовке тогда, я бы всем сказал. И тебе сказал. Вы же даже не понимаете, даже ты не понимаешь, что это такое – не иметь возможность сказать слово, все же ржут, дети, взрослые, все ржут.
ТАТЬЯНА ВЛАДИМИРОВНА. Никто не смеется над тобой, солнышко. А дети в школе – ну, так бывает. Они глупые, что с них взять.
ГВОЗДЬ. Мама, знаешь, сколько раз я проезжал свою остановку, потому что не мог сказать слово, это тупое слово, «на остановке» ? Я готовлюсь за две остановки, набираю воздух, проговариваю, но я даже в голове
