Леонид Зорин - Варшавская мелодия

ВИКТОР. Хотя в переводе и потеряет — переведите.

ГЕЛЯ. Я вас немножко давлю своим французским? Так? Это значит: я беру свое добро там, где его нахожу. Ходят слухи, Мольер взял себе две сцены у Сирано де Бержерака. Он был гений — ему все было можно.

ВИКТОР. А вам?

ГЕЛЯ. Мне тоже — я женщина. Но почему вы все время задаете вопросы? Вы опасный человек.

ВИКТОР. Я хочу еще спросить…

ГЕЛЯ. Подождите, спрашиваю я. Вы учитесь?

ВИКТОР (кивая). В институте имени Омара Хайяма.

ГЕЛЯ. Святая мадонна, он надо мной смеется.

ВИКТОР. На отделении виноделия, вот и все. Омар Хайям — покровитель виноделов. Певец, идеолог и вдохновитель. Мы его учим наизусть почти в обязательном порядке. Наш профессор сказал, что когда-нибудь над входом будут высечены его слова:

Вино питает мощь равно души и плоти,К сокрытым тайнам ключ вы только в нем найдете.

ГЕЛЯ. Я поняла — вы будете дегустатор?

ВИКТОР. Молчите и не срамитесь. Ничего вы не поняли. Я буду технолог. Буду создавать вина.

ГЕЛЯ. Так, так. Если вы не сопьетесь, вы прославите свое имя.

ВИКТОР. Виноделы не спиваются. Это исключено.

ГЕЛЯ. В самом деле, я почему-то забыла, что вина создаются.

ВИКТОР. Еще бы — отношение потребителя. Между тем вино рождается, как человек.

ГЕЛЯ. Я надеюсь, это шутка.

ВИКТОР. Когда-нибудь я вам расскажу. Прежде всего нужно найти те качества, которые создадут букет. А потом вино надо выдерживать. Букет создается выдержкой.

ГЕЛЯ. Это надо будет запомнить. Но уж поздно — пора.

ВИКТОР. Геля…

ГЕЛЯ. Так, так… Интересно, что вы скажете дальше.

ВИКТОР. Я хочу вас увидеть.

ГЕЛЯ. Я знаю, но вы не должны были это показывать. Как надо сказать — показывать или показать?

ВИКТОР. Я действительно очень хочу вас увидеть.

ГЕЛЯ. Надо небрежно, совсем небрежно: когда мы увидимся? У вас мало опыта. Это плохо.

ВИКТОР. Когда мы увидимся?

ГЕЛЯ. Откуда я знаю? В субботу. В восемь.

ВИКТОР. Где?

ГЕЛЯ. Вы так будете спрашивать все? На углу Свентокшисской и Нового Свята. В Варшаве я назначала там.

ВИКТОР (хмуро, почти без выражения). Там.

ГЕЛЯ (с интересом). Пан полагает, он будет первый?

ВИКТОР (еще более хмуро). Пан не полагает. Так где?

ГЕЛЯ. Но при этом вы можете улыбнуться. «Где, где?» Вы еще в консерватории должны были подумать. Езус-Мария, совсем мало опыта.

ВИКТОР. Ну, хорошо. Командую я. На углу Герцена и Огарева. Рядом с остановкой.

ГЕЛЯ. Ах, эта Ася… Не могла продать старичку!

Свет гаснет.

Вновь — свет. На углу. Виктор взглядывает на часы. Подходит Геля.

ГЕЛЯ. Не надо смотреть на часы. Я уже здесь.

ВИКТОР. Очень боялся, что вы не придете.

ГЕЛЯ. Так все-таки вы чего-то боитесь?

ВИКТОР. Представьте, выяснилось, что это важно.

ГЕЛЯ. Именно что?

ВИКТОР. Чтоб вы пришли.

ГЕЛЯ. А-а… Это я как раз представляю.

ВИКТОР. Я правду говорю.

ГЕЛЯ. Так я верю, верю. Конечно — правду. Конечно — важно. Меня совсем не нужно убедить. Можно подумать, к вам каждый вечер приходят на угол варшавские девушки.

ВИКТОР. Варшавские девушки знают себе цену.

ГЕЛЯ. Все девушки должны знать себе цену. Непобедимость идет от достоинства.

ВИКТОР. Куда мы пойдем?

ГЕЛЯ. Спасите меня. Он опять задает вопросы. Матерь божья, о чем он думал три дня? Вы должны меня ослепить, показывать себя в лучшем свете. Разве вы не зовете меня в ресторан?

ВИКТОР. Получу стипендию и позову.

ГЕЛЯ. Так. Это рыцарский ответ. Ответ безумца. Не возмутитесь. Я знаю — вы создаете вина, но вам еще нечем за них платить. Будьте веселый, все впереди. Вы видите, я не надела вечерний наряд, и у моих туфель тоже другая миссия. Есть еще варианты?

ВИКТОР. Покамест нет.

ГЕЛЯ. Вы и в самом деле — счастливчик. Вам не нужно делать выбор.

ВИКТОР. Как знать, у меня есть свои заботы.

ГЕЛЯ. Этот вечер единственной вашей заботой должна быть я.

ВИКТОР. Это я понял.

ГЕЛЯ. Тем более, ваш Хайям говорит:

Красавиц и вина бежать на свете этомРазумно ль, если их найдем на свете том?

ВИКТОР. Вы прочли Хайяма. Мне это приятно.

ГЕЛЯ. Вы так его любите?

ВИКТОР. Приятно, что вы готовились к встрече.

ГЕЛЯ (оглядывая его). Вот что?.. Спасибо за преду-преж-дение.

ВИКТОР. А это не понял.

ГЕЛЯ. Вы не так безопасны, как мне показалось. С вами надо быть настороже.

ВИКТОР. Это — ошибка. Ничуть не надо.

ГЕЛЯ. Я готовилась! Ну, хорошо. Не забуду этого ни вам, ни Хайяму.

ВИКТОР. Не стоит сердиться, будем друзьями.

ГЕЛЯ. Все равно — у вас нет никакого опыта. Даже если вы что-то заметили, вы должны были промолчать. Тогда вы смогли бы когда-нибудь воспользоваться своим открытием. Все-таки куда мы идем?

ВИКТОР (веско). Я полагаю, мы сходим в кино.

ГЕЛЯ. Я так и знала, что этим кончится. А что нам покажут?

ВИКТОР. Не имею понятия. Мне все равно.

ГЕЛЯ. Хотите сказать, что не будете смотреть на экран?

ВИКТОР. Почему? Буду. Время от времени.

ГЕЛЯ. Вы откровенный человек.

ВИКТОР. От неопытности, должно быть.

ГЕЛЯ. Отец меня предупреждал — с кино все начинается.

ВИКТОР. Мы ему не скажем.

ГЕЛЯ. Безусловно не скажем. Его уже нет.

ВИКТОР. Простите.

ГЕЛЯ. Что с вами делать, прощаю. Когда взяли Варшаву, мы перебрались в деревню, но его это не спасло. (Неожиданно.) Что бы вы сделали, если б я не пришла?

ВИКТОР. Явился бы в общежитие.

ГЕЛЯ. Это хорошо. Это значит — у вас есть характер. Почему вы стали такой серьезный? Лучше мы переменим тему. Теперь вы знаете, что я сирота и меня обидеть нельзя. Как надо правильно — обидеть или обижать?

ВИКТОР. Можно и так и так.

ГЕЛЯ. И так и так — нельзя. Нельзя обижать.

ВИКТОР. Я ведь — тоже. У меня и матери нет.

ГЕЛЯ. Бедный мальчик… И он убежден, что счастливчик.

ВИКТОР. Конечно, счастливчик. Это уж факт. Сколько не дожило, а я дожил. Полгода в госпитале и — вот он я. На углу Герцена и Огарева.

ГЕЛЯ. Витек, ни слова больше про войну. Ни слова.

ВИКТОР. Договорились. Миру — мир.

ГЕЛЯ. Если б я знала, вы бы минуты не ждали на этом вашем углу.

ВИКТОР (щедро). Вот еще… Вы опоздали по-божески. Я приготовился ждать полчаса.

ГЕЛЯ. Так много?

ВИКТОР. Девушки это любят.

ГЕЛЯ. Але то есть глупство. Просто глу-пость. Зачем испортить настроение человеку, если ты все равно придешь. Я читала: точность есть вежливость королей.

ВИКТОР (с лукавством). И королев.

ГЕЛЯ. Каждая женщина — королева. Это надо понимать раз навсегда.

ВИКТОР. Вы хотите сказать — понять раз навсегда.

ГЕЛЯ. Добже, добже. Вы всегда лучше знаете, что я хочу сказать.

Свет гаснет.

Снова свет. Пустой зал. Переговорный пункт. Доносится голос, усиленный микрофоном: «Будапешт, третья кабина. Будапешт на проводе, третья кабина».

ВИКТОР. С кем ты собираешься говорить?

ГЕЛЯ. Если пан позволит, с Варшавой.

ВИКТОР. А точнее?

ГЕЛЯ. Пусть это будет тайна. Маленькая тайна освежает отношения.

ВИКТОР. Рано ты начала их освежать.

ГЕЛЯ. Это никогда не бывает рано. Это бывает только поздно.

ВИКТОР. В конце концов, это твое дело.

ГЕЛЯ. На этот раз пан прав.

ВИКТОР (оглядевшись). Здесь не слишком уютно.

ГЕЛЯ. Зато тепло. Когда будут страшные морозы и мы совсем превратимся в ледышечки, мы будем сюда приходить и делать вид, что ждем вызова.

ВИКТОР. Тебе надоело ходить по улицам. Я тебя понимаю.

ГЕЛЯ. Витек, не унывай. Мы нищие студенты. Я бедненькая, зато молоденькая и у меня… как это… свежий цвет лица.

ВИКТОР. Обидно, что я не в Москве родился. По крайней мере, был бы свой угол.