Валентин Герман - Философская драма. Сборник пьес
ЭХО: Старость, старость, старость, старость, старость!..
Пауза.
СВЕТЛОВИДОВ: Старость… Как ни финти, как ни храбрись и ни ломай дурака, а уж жизнь прожита… Шестьдесят восемь лет уже тю-тю, моё почтение! Не воротишь… Всё уже выпито из бутылки, и осталось чуть-чуть, на донышке… Осталась – одна гуща… Так-то… Такие-то дела, Васюша… Хочешь – не хочешь, а роль мертвеца пора уже репетировать.
За его спиной в луче света возникает Тарелкин.
ТАРЕЛКИН: Решено!.. Не хочу жить… Нужда меня заела, кредиторы истерзали, начальство вогнало в гроб!.. Умру!.. Но не так умру, как всякая загнанная лошадь умирает: взял, да так, как дурак, по закону природы и помер… Нет!.. А умру наперекор и закону, и природе; умру себе в сласть и удовольствие; умру так, как никто не умирал!.. Эх!..
Со свистом и хохотом пропадает.
СВЕТЛОВИДОВ (съежившись под этим хохотом и не оглядываясь): Смерть-матушка не за горами…
Выходит на авансцену, смотря в зал.
Однако, служил я на сцене сорок пять лет, а театр вижу ночью, кажется, только в первый раз… Да, в первый раз… А ведь курьёзно, волк его заешь!..
Всматривается в темноту.
Театр в ночи кажется мне каким-то колдовским местом, где словно духи живут, притаились под ворохом декораций… Актёры ушли, а души их (роли, ими произносимые) словно живут ещё, шуршат кулисами. Половицами скрипят… Где-то тут и моя душа скрипит – отдельно от меня… Пока я сплю, забывшись пьяным сном… Она всё бормочет чужие слова, живёт чьей-то жизнью, страдает чужими страданиями… Словно призраки, бродят оставленные без присмотра роли: убийцы, сказочники, короли… Шепчут стихами Шекспира, тирадами Грибоедова, интонациями Щепкина, Станиславского, Вахтангова… Вздыхает в углу старый рояль, и клавиши его судорожно вздрагивают, вспоминая гремевшую на балу у Фамусова мазурку…
Подходит к рампе, всматривается в зрительный зал.
Ничего не видать… Ну суфлёрскую будку немножко видно… Вот эту литерную ложу, пюпитр… А всё остальное – тьма! Чёрная бездонная яма, точно могила, в которой прячется сама смерть. Брр!.. Холодно! Из залы дует, как из каминной трубы… Вот где самое настоящее место духов вызывать!
(Кричит)
Э-ге-ге-гей!..
Вдали, в другом луче света, появляется Призрак.
ПРИЗРАК (отвечает таким же криком) Э-ге-ге-ге-ге-гей!..
СВЕТЛОВИДОВ (призраку):
Куда меня ты хочешь завести?Здесь говори. Я далее не двинусь.
ПРИЗРАК:
Ну так внимай мне!
СВЕТЛОВИДОВ:
Я готов.
ПРИЗРАК:
ПочтиУж наступил тот час, когда я долженМучительному серному огнюСебя вернуть…
СВЕТЛОВИДОВ:
Увы, несчастный дух!
ПРИЗРАК:
Жалеть меня не надо. Обрати лишьСвой слух со всем вниманием к тому,Что я открою.
СВЕТЛОВИДОВ:
Говори. А яОбязан это выслушать.
ПРИЗРАК:
А также —Обязан отомстить, когда услышишь.
СВЕТЛОВИДОВ:
Услышу? Что?
ПРИЗРАК:
Дух твоего отца,Приговорён я Нашим СудиёйВ ночи бродить, а днём – гореть в огне,Пока все нечестивые деянья,Свершённые в мои земные дни,Не вЫжгутся, не вычистятся напрочь…Когда б мне не было запрещеноРассказывать о тайнах моегоТюремного жилища, я бы могТакую повесть пред тобой излить,Что самое незначащее словоЕё способно б было уязвитьГлубь сердца твоего, кровь молодую,Горячую – оледенить, заставитьГлаза, как звёзды от небесных сфер,Отторгнуться от собственных их впадин,Сплетённые и спутанные кудриТвои – разъединить и каждый волосОтдельный водрузить стоймя, как иглыНа раздражённом дикобрАзе… Но —Увы! – секреты Вечности не могутЗемным ушам из плоти и из кровиДоверены быть. Слушай, слушай, слушай!Когда отца родного ты любил…
СВЕТЛОВИДОВ:
О Боже!..
ПРИЗРАК:
Отомсти… О! Отомсти…Ты понял? Отомсти же за егоПодлейшее и – самое средь всехДругих – бесчеловечное убийство!
СВЕТЛОВИДОВ:
Убийство?! Как?!..
ПРИЗРАК:
Убийство и всегдаДеяние подлейшее – и в лучшемИз вариантов… Но вот это вот!..Вот это – всех подлее! Всех подлее,Необъяснимей и бесчеловечней!..
СВЕТЛОВИДОВ:
О, дай, дай поскорее мне узнатьПро это, чтобы я – на крыльях, быстрых,Как у молитвы или у любовнойМечты, – мог понестись к моему мщенью!
ПРИЗРАК (сбрасывает балахон и оказывается Мефистофелем):
Я вижу: ты – готов! Да, ты – готов!Попался?.. Ты – готов. Да и тебеБесчувственнее б надо было быть,Чем тот лопух, бурьян, что безмятежноПустил ростки на Леты берегу,Реки забвенья в вечном царстве мёртвых,Чтобы тебя могло не всколыхнутьТакое…
СВЕТЛОВИДОВ: Какое «этакое»?
МЕФИСТОФЕЛЬ: Ты что – «Гамлета» не читал? «Актёр» – называется…
СВЕТЛОВИДОВ: Пошёл ты к чёрту!
МЕФИСТОФЕЛЬ: Неостроумно. Я ведь и есть чёрт…
СВЕТЛОВИДОВ: Тогда – к Богу!
МЕФИСТОФЕЛЬ: Интересная мысль!.. А-ну, давай попробуем… Надень-ка вот это…
Надевает на него свой балахон и маску Призрака.
О Господи! И Вы – меж нами?..За справкой о земле?
СВЕТЛОВИДОВ (в облике Бога):
Что с ней?
МЕФИСТОФЕЛЬ:
Пред Вашим взором я смирнейОвцы и не богат словами…Что б мог сказать я о мирах?Я – лишь о мУках человека…
Показывает в зрительный зал.
Смешной божок земли,При Ваших всех дарахЧудак такой же он, как был вначале века.Позвольте Вам по-свойски намекнуть:Он, может быть, и лучше б жил чуть-чуть… Да, лучше б жил чуть-чуть, не озариЕго Вы Божьей искрой изнутри…
СВЕТЛОВИДОВ:
Что-что?! Ты текст не ври!..Ты Мне не ври!
МЕФИСТОФЕЛЬ:
Клянусь!Прижимает руки к груди.Он эту искру «разумом» зовёт.Но разум у него – на что идёт?
СВЕТЛОВИДОВ:
На что?
МЕФИСТОФЕЛЬ:
Его он смог употребитьЛишь на одно: чтоб из скотов скотиной быть!
СВЕТЛОВИДОВ:
И это – всё? Опять ты за своё!..Лишь жалобы да вечное нытьё!Вишь: на земле всё для тебя не так!..
МЕФИСТОФЕЛЬ:
Да, Господи! Тут – беспросветный мрак!
Показывает на зал.
Людишки так, несчастные, жалкИ,Что даже мне их мучить – не с руки.Они себя замучают скорейНелепой конкуренцией своей…
СВЕТЛОВИДОВ:
И ты, блин, антирыночник, злодей!
МЕФИСТОФЕЛЬ:
Помилуйте! Всё приписать врагу?..
СВЕТЛОВИДОВ:
А знаешь ли ты Фауста?
МЕФИСТОФЕЛЬ:
Угу…
СВЕТЛОВИДОВ:
Да?
МЕФИСТОФЕЛЬ:
ДокторИшку?
СВЕТЛОВИДОВ:
Моего слугу.
МЕФИСТОФЕЛЬ:
Ну что ж… Он жив – воистину не брюхом,Питается одним бессмертным духом…Влечёт его в бескрайность некий зуд.Его осознаёт он лишь отчасти.То звёзды с неба надобны для счастьяЕму, то – на земле сладчайший блуд!..Однако, ни одно и ни другоеНикак не поселяет в нём покоя.
СВЕТЛОВИДОВ:
Пусть наплутал он много, Мне служа,Я перспективу, всё ж, ему открою.Садовник тонким лезвием ножаСоединит дичок с привоем!Так для коня важней всего вожжа…
МЕФИСТОФЕЛЬ:
А вот и нет! Раздолье даровое!..На что поспорим: он от Вас уйдёт!Коль мне на то дадите полномочья,Я отобью его у Вас воочью.
СВЕТЛОВИДОВ:
Пока он жив и на земле живёт,Тебе никак не будет в том преграды.А человек – настолько скот,Насколько надобны ему услады…
МЕФИСТОФЕЛЬ:
О, я Вам благодарен бесконечно!Кто – мёртв, тот – мёртв, а мне подайживца!Что дорожит сей жизнию беспечнойИ жаждет отдаления конца.А мёртвый – что? Тлен мне не по нутру…Как с мышкой кот, сыграть свою игру!
СВЕТЛОВИДОВ:
