Эдвард Олби - Коза, или Сильвия! Кто же она?
Билли. (озадачен, пытается понять) Что это значит?
Мартин. (почти с любовью) Твою жизнь кто-нибудь когда-нибудь разбивал? Нет, еще нет. Это значит… (строго) это значит то, что значит: ты совершил непоправимое и не уйдешь от расплаты.
Билли замирает на секунду, потом вдруг плачет, быстро останавливается.
Билли. (вытирает глаза) Да…
Мартин. (продолжает объяснять) Ты разбил мою жизнь, я разобью твою.
Билли. Понял. (указывая на беспорядок) Значит, наводить порядок смысла нет.
Мартин. (печальная усмешка) Выглядит ужасно.
Билли. Давай все-таки уберем.
Мартин. Приготовим декорацию для следующей сцены? (жалость к себе и ирония) Какой будет следующая сцена? Все позади, не правда ли? Все… Вся надежда… Спасение… (быстро перечисляя) Тупик — каменный чулок — измельченный мусор — спущен в унитаз — выплескивается через край — тяжелый — идет ко дну… Все надежды… Пути к отступлению отрезаны… Да?
Билли. (пожимает плечами) Наверное. (начинает убирать комнату, быстро прекращает) Что теперь будет? Развод?
Мартин. (просто) Не знаю, Билли. Не знаю, если какие-то правила для таких ситуаций.
Билли. Ситуаций вне правил?
Мартин. (слегка раскаиваясь) Ага.
Билли. Мне нечего сказать. Я никогда не любил. Пока не любил. Все знают, сколько в любви случается аварий.
Мартин. А я дважды — твою мать и… Сильвию.
Билли. Так ты это серьезно?
Мартин. В смысле?
Билли. (презрительно насмехаясь) Козу любишь? У тебя роман с козой?
Мартин. (пожимает плечами) Это правда.
Билли. Опомнись!
Мартин. Вот это оно! (Билли смеется, Мартин пытается поднять стул) Помоги мне. (Билли помогает) Спасибо!
Билли. (пожимает плечами) Обращайся. В школе нас как-то попросили — неделю или месяц назад — попросили каждого рассказать о своей жизни — как протекает, нормальная ли у нас обстановка в семье, что мы думаем о своей жизни.
Мартин. Что это за школа такая?
Билли. (пожимает плечами) Вы сами ее и выбрали. И многие из нас поднялись и стали рассказывать об их жизни дома, об отношениях между родителями, обо всем. И те, у которых родители разведены, или умерли, или сошли с ума, — тоже рассказывали.
Мартин. Правда? Сошли с ума?
Билли. Конечно. Хорошая частная мужская школа, за что вам, между прочим, отдельное спасибо. Может быть, никто и не собирался рассказывать пикантные подробности, или они просто не были осведомлены о них. (поднимает кусок чего-то) Куда это деть?
Мартин. Подозреваю, что в мусор.
Билли. (рассматривает кусок) Жалко. (бросает) В общем, все было довольно нудно и однообразно.
Мартин. Как я понимаю, тебя еще не вызывали?
Билли. (безразлично) Нет еще. (немного ждет) Знаешь, что я расскажу им, связанный по рукам и ногам?
Мартин. (вздрогнув) Думаешь, мне нужно знать?
Билли. Конечно, ты же взрослый мальчик.
Мартин. Уже нет.
Билли. Да, ну что же… Я скажу им, что живу с двумя потрясающими людьми, что лучших родителей, чем они, не бывает. (Мартин тяжело вздыхает, руками показывает, что не согласен) Я так думаю. Вы оба такие хорошие, какими хорошими только и могут быть люди. Умные, честные, с потрясающим чувством юмора… демократы. Вы же демократы, правда?
Мартин. Иногда даже больше, чем сами демократы.
Билли. Именно. Вы не стараетесь вырастить из меня вашу копию — вы позволяете мне мыслить самостоятельно и даже быть геем, что делает вас еще лучше.
Мартин. Да… теперь…
Билли. Спасибо, кстати.
Мартин. Как минимум.
Билли. (кивает) Да.
Мартин. (притворно удивляясь) А ты гей?
Билли. (улыбается) Дай мне сказать. В любом случае, вы вырастили меня лучше, чем большинство детей, ближе к тому человеку, которым я стану, когда вырасту, — как мне кажется. И то, что я видел, как два человека любят друг друга, — отличное руководство для взрослой жизни…
Мартин. Не надо!
Билли. Это то, что я думал до вчерашнего дня, пока не грянул гром.
Мартин. Билли, пожалуйста, не надо.
Билли. (на грани рыданий) Пока не грянул гром, а рассказ, который я приготовил, не стал историей. (подчеркнуто) Что мне теперь сказать? Господи! Ковчег утонул. (нормальным тоном) Что мне сказать? Вчера, когда я пришел домой, все было совершенно нормально, даже хорошо. Отличные родители, уютный дом, красивые деревья, хорошие машины — все хорошо. (более подчеркнуто) А сегодня, придя домой, что я увидел? Мою замечательную маму и моего замечательного папу, обсуждающих письмо от их замечательного друга Росса…
Мартин. (очень сердито) Чертов Росс!
Билли. Письмо от замечательного близкого друга Росса замечательной маме о том, как замечательный папа на скотном дворе трахает животных!
Мартин. Не надо, Билли.
Билли. Животных! Одно животное. Козу! Вонючую козу. Вот так, ребята, у вас шикарные истории, но моя лучше, моя — сногсшибательная — хоть стой, хоть падай. Прикиньте, пока замечательная мама и замечательный папа воспитывали своего ребенка, один из них вырыл прямо под домом такую глубокую, такую широкую, такую огромную яму, что мы все туда провалились, и никогда не сможем выбраться… Как велико не было бы наше желание выкарабкаться, как сильно мы бы не старались. И видите ли, собратья, я люблю этих людей. Люблю человека, который в свободное от козы время, рыл яму! Я люблю его! (обнимает Мартина, который не знает, как себя вести; целует Мартину руки, потом шею, плачет; потом — случайно или нарочно? — целует его в губы, продолжительно и сексуально, плачет; входит Росс, останавливается и смотрит; Мартин отпихивает Билли, Билли плачет, обнимая воздух, оба не видят Росса).
Мартин. Не надо так!
Билли. Я люблю тебя!
Мартин. Я понимаю, ты… ты…
Билли. Педераст? Ты — педераст?
Мартин. (в бешенстве) Это не то, что я собирался сказать!
Билли. (очень печально и очень искренне) Пап! Я люблю тебя! Обними меня! Пожалуйста!
Мартин. (обнимает его, гладит) Ш-ш-ш-ш…
Билли. (освобождается) Прости меня, я не хотел тебя так…
Мартин. Не волнуйся, все нормально. Давай обнимемся.
Билли подходит к нему, недолгое молчаливое объятие.
Росс. Прошу прощения. (испугавшись, они отстраняются друг от друга, Билли даже может обо что-нибудь споткнуться) Я не хотел прерывать вашего…
Мартин. (с холодным гневом) Что? Увидел, как мужчина целуется с собственным сыном? Может стать темой твоего очередного гадкого письма. Иуда! Пошел вон отсюда!
Билли. (Россу) Это не то, о чем вы подумали!
Мартин. (Билли) Именно то! Не извиняйся. (Россу) Жалко, ты не захватил свою съемочную группу! Ты никогда не целуешься с сыном? Вы с — как его зовут? — с Тоддом не любите друг друга?
Росс. (жестко, презрительно) Любим, но не так!
Мартин. (зло и дерзко) Так? Как? (решительно показывает на Билли) Ему больно! Я сделал ему больно, а он все еще любит меня! Дурак! Он любит отца! И если это чувство вдруг на секунду становится сексуальным, — что страшного? Ему больно и одиноко! А ты не лезь, занимайся своими делами!
Росс. (усмешка) Ты болен сильнее, чем я думал.
Мартин. Я смешон.
Билли. (удрученно удивляясь) В один прекрасный день что-то произошло, и ты стал другим…
Мартин. Это правда.
Билли…другим человеком. Я запутался… секс, любовь, любить и… (Россу) Наверное, я бы стал с ним спать. (грустно смеется) Я со всеми бы спал…
Мартин. (чтобы успокоить его) Это нормально.
Билли. (Россу)…за исключением вас, пожалуй.
Росс. Ё… Оба больные! Это что — заразно?
Билли. (смущен) Что?
