Уильям Шекспир - Король Лир. Буря (сборник)

Хорошо сказано, дружок. (Кенту) Ну, веди меня к своему шалашу.

Уходит вместе с Кентом.

Славная ночка! После гулянки хорошо протрезвляет. Скажу-ка напоследок предсказание.

Когда ханжу Псалтырь исправит,И эль кабатчик не разбавит,И будет маяться в цепяхНе еретик, а вертопрах,Когда в суды закон вернется,И сыч голубкой обернется,Когда исчезнет в мире мзда,И вор заплачет от стыда,И ростовщик вернет поживу,И сводня скажет речь не лживу, —Тогда с небес раздастся звон,И пошатнется Альбион,И все начнут – представьте сами —Ходить не вверх, а вниз ногами!

Это пророчество Мерлина, который еще не родился, но скоро родится.

Уходит.

Сцена III

Входят Глостер и Эдмунд с факелами.

Поверь мне, Эдмунд, в этом есть нечто противоестественное. Когда я, пожалев короля, хотел предоставить ему какое-нибудь убежище, они лишили меня власти в моем собственном доме и велели даже не заикаться об этом деле.

Какое бессердечие!

Скажу тебе больше; только об этом никому. Между герцогами раскол и вражда. А сегодня я получил письмо. Опасное письмо, – оно у меня в кабинете под замком. Знай: обиды, которые терпит король, будут отомщены. Часть войск уже высадилась. Мы должны взять сторону короля. Я постараюсь отыскать его и дать пристанище хотя бы на время. А ты отвлеки герцога, займи его беседой, чтобы ничего не прознал. Если спросит, где я, скажи: отец заболел и лежит в постели. Пусть они грозятся; я помогу королю, хотя бы ценой своей жизни. Нас ждут необычайные события, Эдмунд. Прошу тебя, будь осторожен.

Глостер уходит.

Все это герцог тотчас будет знать —И об услужливости неуместной,И о письме; а мне наградой станутОтцовский титул, земли и доход.Теряет старость – молодость берет.

Сцена IV

Входят Лир, Кент и Шут.

Вот и шалаш, мой добрый государь.Он вас укроет от тиранства бури.

Оставь меня.

Прошу сюда, милорд.

Чего ты хочешь – чтобы всё я вспомнилИ сердце раскололось от тоски?

Я бы скорей свое разбил на части!Войдите, сэр; тут суше и теплей.

Ты думаешь, что холод, дождь и ветерМеня терзают? Ты ошибся, друг!Там, где гнездится истинная боль,Болячка незаметна. От медведяБежите вы, но, оказавшись вдругМеж зверем и ревущею пучиной,Вы встретите его лицом к лицу.Капризно тело, если ум покоен;Но у меня в душе такая буря,Что внешняя молчит. Отца обидеть —Да это же как руку укусить,Что кормит вас. О, как я накажу их!Довольно слез. Хлещи! Я все стерплю.В такую ночь, как эта… Дочки, дочки!Как вы могли – ведь я вам отдал все…Молчи, старик; в той стороне безумье.Назад, назад!

Вот вход, мой государь.

Входите первыми, раз вам так надо.Я – вслед за вами… Только эта буряМогла от тяжких дум меня отвлечь.

Иди вперед, дружок мой бесприютный!Входи. Я помолюсь и лягу спать.

Шут входит в шалаш.

Бездомные продрогшие скитальцы,Которым негде преклонить главу,Спасут ли вас дырявые лохмотьяОт этого безжалостного ветраИ проливного ливня? Слишком малоО том я думал. Горькое лекарствоПрими, гордыня; испытай сама,Что чувствует несчастный, чтобы впредьБыть милосерднее и справедливей.

Бросай якорь! Полторы сажени под кормой!.. Бедный Том!

Чур меня! Чур! Не входи туда, дядюшка, там привидение!

Дай мне руку, не дрожи. Кто там еще?

Привидение, настоящее привидение. Говорит, что его зовут бедный Том.

Эй ты, ворчащий там в соломе, выйдиИ покажись.

Появляется Эдгар, переодетый сумасшедшим.

Прочь, мерзкий демон! Отстань от меня! Сгинь!.. Ветер холодный в терновнике свищет… Ложись в свою промерзшую постель и согрейся.

Ты все, что было, о́тдал дочерям?Ах ты, бедняга!

Подайте несчастному Тому! Злой демон гнался за ним сквозь пламя и дым, по болотам и топям, через броды и скалы. Демон подкладывал ему нож под подушку, совал в руку веревку с петлей, подсыпал крысиного яда в похлебку; демон искушал его прыгать через пропасть на вороном скакуне, гнаться за собственной тенью, как за черной кошкой. Сохрани и помилуй ваш разум, какой ни есть. Бедный Том озяб! Дуди-дуди-ду… Упаси вас от хвори, сглазу и наговору! Не откажите в милостыне бедному Тому, которого мучит мерзкий демон. Вот он – сейчас я его схвачу! Ах, вот ты где – стой, не уйдешь!

Буря не стихает.

Выходит, вот ты до чего дошел!Все о́тдал дочкам и остался голым?

Да нет, одну тряпочку он себе оставил. А то вышел бы вовсе срам.

Пускай все кары, что на небесахЗапасены для грешников, падутНа дочерей твоих!

Сэр, у негоНет дочерей.

Молчи, упрямый спорщик!Что может свергнуть дух в такую бездну,Когда не злоба собственных детей?Вот пеликанья скорбь: зачал птенцов —Теперь корми их собственною кровью!

Пили-пили, пиликаша! Где твой папаша? Тьфу на него, тьфу!

Эта проклятая ночка всех нас превратит в дураков и сумасшедших.

Берегись злого духа; слушай отца с матерью, не нарушай слова, не соблазняй чужую жену, не завидуй чужой шубе. Бедняга Том озяб…

Кем был ты раньше?

Дамским угодником; завивал волосы, носил на шляпе перчатки своей госпожи, тешил ее гордыню днем и чрево ночью; клялся и нарушал клятвы, не моргнув глазом. Засыпал с мыслями о грехе и просыпался, чтоб грешить. Бражничал, играл в кости, по женской части лютовал хуже турецкого султана. Вот каков я был: сердцем лжец, языком льстец, руками подлый грабитель. И еще: ленивый боров, хитрый лис, алчный волк, бешеный пес, кровожадный тигр. Берегитесь, люди добрые! Не дайте шороху юбки и скрипу женских каблучков свести вас с ума-разума. Избегайте шлюх, обходите дома греха, с ростовщиками не якшайтесь, злому бесу не давайтесь… Ветер холодный в терновнике свищет… У-у-у! У-у-у! Что он там ищет? Бедняга Том озяб. Сгинь, нечистый, сгинь! Скачи мимо!

Лучше тебе лежать в земле, чем раздетому и разутому дрожать под холодным ветром. Неужели это и есть человек? Рассмотрим ближе. На нем ни кожи звериной, ни шерсти овечьей; он ничего не должен ни шелковичному червю, ни английскому барашку. Мы перед ним – раскрашенные куклы, а он являет правду как она есть; человек, по сути своей, – только бедное голое двуногое животное. Долой эти заемные украсы! Помогите мне расстегнуться…

Успокойся, дядюшка. Не такая эта ночь, чтобы купаться. Сейчас даже костер посередине поля – как сердце старого распутника: слабая искорка в холодном сыром теле. Но что это? Какой-то блуждающий огонек бредет по степи… И он движется сюда!

Это Флибертиджиббет, мерзкий демон! Он приходит после заката и бродит до первых петухов. Заячья губа, трясучка, косоглазие, тля на пшенице и прочие напасти – это все от него.

Три раза Вито́льд возгласил: Свят, свят, свят!И топнул на бесов три раза подряд;Умчались в испугеВсе ведьмы в округе,В охапку своих похватав бесенят.

Входит Глостер, с факелом в руке.

Вам лучше, ваша светлость?

Что за призрак?

Кто здесь? Зачем вы бродите во тьме?

Откройтесь вы сперва – кто вы такие?

Я – бедный Том. Питаюсь лягушками и головастиками, жабами и тритонами, пью воду с ряской из лужи. Когда демон одолевает, глотаю что ни попадя: на закуску коровью лепешку, на заедку – дохлую крысу из канавы; все меня бранят и гонят, бьют плетями и сажают в колодки; а был я парень богатый, имел шесть рубах, да штаны с заплатой, да лошадку, да кинжал, да скотины пять дюжин мышей, окромя блох и вшей… А-а-а! Враг за мною гонится! Брысь! Отстань, Смалкин, уймись, бес проклятый!

Ужели, государь, вы не нашлиДостойней спутников?

Владыка Тьмы – это вам не знатная персона?