Афанасий Салынский - Драмы и комедии
О л ь х о в ц е в. Отведи меня и помоги лечь.
Н а д я. Сиди, я принесу тебе лекарство.
М а р я г и н. Надюша, не волнуйтесь, у меня в машине аптечка. (Быстро уходит.)
О л ь х о в ц е в. Дома выпью, в постели.
Надя ведет под руку деда, ей помогает Борис.
Н а д я. Тише ступай, тише…
О л ь х о в ц е в (Наде). Да не суетись, я превосходно себя чувствую! (Борису.) Он еще к отцу твоему приставал. Продай да продай ему библиотеку… Кхе-кхе!.. Ловко же, Надюшка, твой дед вывернулся!
Н а д я. Дед, я у тебя хорошая внучка? Хорошая, скажи?
О л ь х о в ц е в. Средней кондиции.
Н а д я. Если здесь застрянет Борька, внучки у тебя не будет, она помрет, как собака, от тоски. Выживи его с пристани, дед! Мишка грозится, да что он может…
О л ь х о в ц е в. Отсюда — что, а как его выжить из себя самого? Человек может и в столице жить, а в душе оставаться отшельником.
Н а д я. Дед, хоть разочек измени своему правилу, вмешайся в чужую судьбу!
О л ь х о в ц е в. Право, не ведаю с какой стороны…
Н а д я. Степаныч, я тебя очень прошу… хоть я у тебя и средней кондиции!.. (Уходит с дедом.)
Появляется М а р я г и н с аптечкой.
Б о р и с. Владимир Павлович, лучше иметь дело с наследником.
М а р я г и н. Простите, вы о чем?
Б о р и с (с наигранным цинизмом). Правда, я цену хорошей книге знаю. Люблю бывать в букинистических магазинах.
М а р я г и н. Это вам Евгений Степанович сказал? Вы сами и деньги хотите получить?
Б о р и с. Нет, это вы хотите мне их дать.
М а р я г и н. Ну что же, прекрасно, и официально оформим, у нотариуса.
Б о р и с. Договоримся.
Появляются Л е р а и А н т и п о в.
А н т и п о в. Все-таки места здесь первозданные.
Лера молчит, она рассержена.
Послушай, Боб, как прошлым летом, на дебаркадере живешь?
Б о р и с. Да.
А н т и п о в. Раскладушку поставим?
Б о р и с (шутит). Рубль за сутки, по курортной таксе.
Появляется Н а д я.
М а р я г и н. Вот — аптечка. Как Евгений Степанович?
Н а д я. Спасибо, ничего. (Увидев деда.) Как зашел в дом, сразу легче стало. Да вот он.
Входит О л ь х о в ц е в.
М а р я г и н. Отдохнули?
О л ь х о в ц е в. Отдохнем, когда не дохнем.
М а р я г и н (не может скрыть своего раздражения от воспринятого им всерьез торга с Борисом о библиотеке). Да, Евгений Степанович, пожалуй, мне, как никогда, близко ваше настроение. Я моложе вас, но и мне сегодня трудно кое-что воспринимать. Особенно у молодежи. Эта деловитость на грани цинизма. Земные люди, твердо стоят на ногах!.. Вырвут все, что им надо, выторгуют. И даже прелестная в своей наивности природа не мешает им быть практичными…
А н т и п о в. Молодежь разная бывает. Вот, например, Боб Куликов на здешней земле адаптировался…
Б о р и с. Это нетрудно сделать. А ну снимай ботинки! Стань на землю ногами!
А н т и п о в. Я стою.
Б о р и с. Босыми!
А н т и п о в. Холодновато будет…
Б о р и с. Снимай! (Повалил Антипова, стащил с него ботинки.) Вставай теперь. Ходи по траве. Шершавая, теплая кожа планеты. Чувствуешь?
А н т и п о в. Да ничего не чувствую!
Б о р и с. Серж, я не просто адаптировался, я — ветер, я — вода, я — береза! Становитесь на колени! Ну же, пожалуйста… Это очень просто. Становитесь, становитесь, Лера, Владимир Павлович…
М а р я г и н. Ну это же… несимпатично. (Уходит.)
Б о р и с. Надя… Вот так… так!..
Каждый по-своему откликается на просьбу Бориса: Надя — с опасливым удивлением, Лера — с наивной жаждой узнать нечто неожиданное, Антипов — с нескрываемым скепсисом, Ольховцев — с живым интересом старца, участвующего в одной из последних своих игр…
Мы чужие друг другу, чужие, случайные… Но мы протягиваем руки!.. Вот так… Протягивайте, протягивайте, не бойтесь! Так… та-ак!.. В глаза, в глаза смотрите друг другу!.. Из глаз в глаза, из души в душу перетекают токи доброты… Откройте же лучшее в себе — и отдайте ближнему. Отдайте, не требуя ничего взамен… Отдайте — своими руками, своим взглядом, улыбкой… Улыбайтесь на улицах прохожим… Распахните двери своих клеток-квартир!.. Вы уже не совсем чужие, да?! Тач терапи!.. Лечение души. Это придумали йоги… (Резко.) Вставайте, пока в глотки друг другу не вцепились.
Появляется М и ш к а.
М и ш к а. Чего это вы здесь безобразничаете? Молились?
Все встают. Борис собирается уходить.
Н а д я (Борису). Куда ты?
Б о р и с. В затон за рыбой, уху будем варить. (Исчезает.)
М и ш к а. Еще, чего доброго, и мои садки обчистит. Контроль — основа доверия.
Н а д я (уловила в голосе Мишки скрытую угрозу). Да не тронет он твою рыбу!
М и ш к а. Самое время нам с ним поговорить. (Вразвалочку удаляется.)
А н т и п о в (осторожно ступает по траве). Давно не ходил босой…
З а т е м н е н и е
В тот же вечер.
Н а д я — одна, в тревоге. Появляется М а р я г и н.
М а р я г и н. Все еще раздышаться после города не могу… Меня всегда немножко страшит простор. Вы не зябнете?
Н а д я. Нет.
М а р я г и н. Свет зеленоватый колеблется над полем… И — стога… Почти Клод Моне!
Молча проходит В а р в а р а, она ищет Мишку. Уже издали слышится ее протяжный зовущий крик: «Ми-и-ша-а!..»
Н а д я. И Бориса нет…
М а р я г и н. Когда вы возвращаетесь в город?
Н а д я. Пока не знаю. Отпуск я выпросила на неделю.
М а р я г и н. Вы уехали так неожиданно…
Н а д я (почувствовав настроение Марягина, разбивает интимный тон). Среди моих диктовальщиков появился один гений! В самом деле гениальный, только смешной. Диктует, а когда я отдыхаю, хвалится, какой он здоровяк, сколько килограммов одной рукой может поднять. Да еще вдобавок рассказывает, что он любит ходить на кладбище и читать эпитафии.
М а р я г и н. Совершенно расклеиваюсь, когда я вас долго не вижу. А мне работать надо, вести кафедру в университете. Показывайтесь мне, хотя бы для успеха народного образования. Вы избегаете меня.
Н а д я. И народное образование от этого не пошатнулось?
М а р я г и н. Чего мне стоит держаться.
Н а д я (отступает). Вы опять? Я на днях видела вашу жену, она очень изменилась…
М а р я г и н. При чем тут жена? Я иногда смотрю на нее, а вижу вас — ваше лицо, глаза… Если бы вы понимали, что для меня значите! Вы даете моей жизни хоть какой-то смысл. Все остальное так мелко… Меня ничто не увлекает. Вы думаете, я живу, мыслю? Только видимость! Читаю лекции, пишу, заседаю, но все это по обязанности, хороший автоматизм. А ведь все было иначе! До прошлого года, до встречи с вами… Ха, как мощно я чувствовал свой научный авторитет! Я любил свою семью… Теперь я готов все бросить, ходить за вами по городу, носить вашу пишущую машинку, торчать под окнами домов, где вы работаете… Как я ненавижу тех, кто отнимает ваше время, кто видит ваши глаза, ваши руки, слышит ваше «повторите». Боже мой, что же такое жизнь? Я прожил сорок пять лет и чувствую, что вот сейчас, только сейчас все и начинается… Дайте вашу руку… ну просто так! (Берет Надю за руку.) Просто так… Я ничего не требую. Спасибо, я счастлив. Спасибо, спасибо! (Становится на колени.)
Появляется Л е р а. Остолбенела, увидев отца на коленях перед Надей.
Н а д я (нашлась). Лера, помоги нам, пожалуйста.
Л е р а. Чем помочь?
Н а д я. Я обронила карандаш…
Л е р а. Папочка, побереги ты брюки. Зелень травяная плохо отчищается.
М а р я г и н (встает, отряхивает брюки). Сдадим в химчистку!
Н а д я (показывает карандаш). Да вот он, я нашла!
М а р я г и н. К лесу пойти, что ли?
Л е р а. Далеко не ходи, папа. Здесь можно и волка встретить.
М а р я г и н. Что волк, не встретить бы Красную Шапочку. (Уходит.)
Л е р а. Надька!.. (Заплакала.)
Н а д я (обняла Леру). Ну что ты?.. Ну что ты?..
Л е р а. В понедельник вернемся домой… а там — мама…
Появляется А н т и п о в.
А н т и п о в. Девочки, чем так расстроен Владимир Павлович?
