Алан Милн - Дорога на Дувр
ЛЕОНАРД. Благодарю.
ЛАТИМЕР. Поедете вчетвером? Милая компания.
Входит АННА.
ЛЕОНАРД. Анна, дорогая, мы уезжаем немедленно. Ты готова?
АННА. Но…
ЮСТАСИЯ (за сценой). Ник-о-лас!
ЛЕОНАРД в удивлении поворачивается на голос.
НИКОЛАС (мрачно). Вот он я.
ЮСТАСИЯ. Где ты?
НИКОЛАС. Здесь!
Входит ЮСТАСИЯ.
ЮСТАСИЯ. Ты готов, дорогой? (останавливается, увидев их всех, переводя взгляд с одного на другого. Видит своего мужа). Леонард!
ЛЕОНАРД. Юстасия!
АННА. Юстасия?
Все, за исключением мистера ЛАТИМЕРА, смотрят друг на друга с открытыми ртами. Мистер ЛАТИМЕР берет газету и вроде бы забывает об их присутствии.
АННА (после долгой, долгой паузы). Неужели никто так ничего и не скажет? Мистер Латимер. Пока Леонард о чем-то думает, представьте меня его жене.
ЛАТИМЕР (которого оторвали от передовицы). Прошу меня извинить. Юстасия, это Анна.
АННА. Добрый день (хотя уже не находит в этом дне ничего доброго).
ЮСТАСИЯ. Добрый день (из вежливости).
ЛАТИМЕР. Леонард, это Николас.
НИКОЛАС (кивая). Мы уже познакомились. Даже стали друзьями.
ЛЕОНАРД (негодующе). Я отказываюсь от такой дружбы! Я просто не знал, с кем имею дело. Я… я… Клянусь Богом, я не знаю, что сказать.
НИКОЛАС. Тогда ничего не говорите, старина. Мы все здесь, и давайте этим воспользуемся…
ЛЕОНАРД. А… а… апчхи!
ЮСТАСИЯ (в тревоге). Леонард, ты простудился?
НИКОЛАС. И очень сильно.
АННА (холодно). Когда он закончит завтрак, ему полегчает.
ЛЕОНАРД (обиженно). Я уже закончил. Давным-давно.
АННА. Извини (указывает на полотенце на шее). Я не поняла.
ЛЕОНАРД (снимает полотенце). Я брился.
ЮСТАСИЯ. Но, Леонард, дорогой, я никогда не видела тебя больным.
ЛЕОНАРД. Раньше я никогда и не болел. А сейчас вот болен. Очень болен. И никому до этого нет никакого дела. Всем наплевать. Вот этот Латимер заточил меня в своем доме, и в результате я простудился. А тебя (обвиняющий взгляд на АННУ) совершенно не трогают мои страдания. Вместо того, чтобы посочувствовать, ты насмехалась надо мной из-за завтрака, который мне приходилось есть, чтобы быстрее поправиться. Вы же (НИКОЛАСУ) убежали с моей женой, когда я заболел и не мог оберегать ее, а ты (ЮСТАСИИ) меня удивила. Это все, что я могу сказать. Ты удивила меня, Юстасия. Ты меня удивила. Я не думал, что ты на такое способна.
ЛАТИМЕР. Что ж, можно подвести итоги. Как я понимаю, вам всем стыдно за себя.
ЮСТАСИЯ. Но, Леонард, разве можно выходить из дома с такой простудой? (Подходит к нему, гладит по голове). Ты должен беречь себя… Юстасия позаботится о тебе, и ты поправишься. Бедняжка! У него ужасная, ужасная простуда, и никто о нем не заботится. Мистер Латимер, мне нужна горчица, горячая вода и эвкалипт.
ЛАТИМЕР. Ну, разумеется!
ЛЕОНАРД (АННЕ). Вот видишь! Видишь, что происходит, как только появляется человек, который разбирается в болезнях? Горчица, горячая вода, эвкалипт. Она сразу понимает, что нужно делать.
Входит ДОМИНИК.
ДОМИНИК. Да, сэр?
ЛАТИМЕР. Чуть-чуть горчицы и горячей воды для его светлости.
ЮСТАСИЯ. Не для питья. Чтобы сделать ванночку для ног.
ЛАТИМЕР. Много горчицы и воды.
ДОМИНИК. Да, сэр.
ЮСТАСИЯ. И, если у вас есть настойка эвкалипта…
ДОМИНИК. Да, миледи. Мы найдем настойку эвкалипта для его светлости.
ЛАТИМЕР. Разве мистер Николас не выпил последний пузырек?
ДОМИНИК. Да, сэр.
НИКОЛАС (с чувством). Благодаря настойке и выжил.
ДОМИНИК (ЮСТАСИИ). Что еще может потребоваться его светлости?
НИКОЛАС. Как насчет горчичника?
ЛЕОНАРД. Занимайтесь своими делами.
ЮСТАСИЯ. Нет, больше, думаю, ничего не нужно, благодарю.
НИКОЛАС. Я считаю, это несправедливо. Мне ставили горчичник.
ЛЕОНАРД (на правах мужа). Правда? В этом случае, Юстасия, я определенно не понимаю, почему…
ЛАТИМЕР (ДОМИНИКУ). Два горчичника. Мы ни в чем не должны обделять его светлость.
ДОМИНИК. Да, сэр (уходит).
ЮСТАСИЯ (ЛЕОНАРДУ). А теперь иди сюда, дорогой, держись подальше от двери (уводит его к креслу в углу). Обопрись об меня.
АННА. Разумеется, с простудой можно ходить без посторонней помощи.
НИКОЛАС. Нет, это очень опасно.
ЛАТИМЕР. Николас знает, что говорит.
ЮСТАСИЯ (усаживая ЛЕОНАРДА). Вот так. Тебе удобно, дорогой?
ЛЕОНАРД. Спасибо, Юстасия.
ЮСТИСИЯ. Мы быстро поставим тебя на ноги.
ЛЕОНАРД (сжимает ей руку). Спасибо, Юстасия.
ЛАТИМЕР (после короткой паузы). Что ж, как и сказал Николас: «Мы все здесь и давайте этим воспользуемся». Так что мы будем делать?
АННА. Пожалуйста, без меня. (Она проиграла, но значения это не имеет. Ее волнует только одно: побыстрее покинуть этот ужасный дом). Я сама позабочусь о себе (холодно кланяется и идет к двери на второй этаж). Прошу меня извинить.
Входит Доминик с подносом. На подносе — градусник.
ДОМИНИК. Я подумал, что ее светлости потребуется градусник, чтобы измерить температуру его светлости.
ЮСТИСИЯ. Благодарю. Думаю, температуру нужно измерить прямо сейчас. Нельзя ли отгородить ширмой кресло его светлости?
ДОМИНИК. Разумеется, миледи, лишняя предосторожность не повредит. (Помогает поставить ширму).
ЮСТАСИЯ. И это правильно.
ЛАТИМЕР (НИКОЛАСУ). Вам ставили ширму?
НИКОЛАС. Да, конечно.
ЛАТИМЕР. И измеряли температуру?
НИКОЛАС. Безусловно… Забавно, но поначалу мне это нравилось. Я не про градусник. Про суету.
ЛАТИМЕР. Удивительная это болезнь, простуда. Она, как никакая другая, показывает отношение одного человека к другому, как никакая другая, Николас.
ЮСТАСИЯ (ДОМИНИКУ). Благодарю. Вы можете принести остальное?
ДОМИНИК. Да, как только все будет готово.
ДОМИНИК выходит.
ЮСТАСИЯ (вслед ДОМИНИКУ). Благодарю. (ЛЕОНАРДУ). А теперь, дорогой, под язык (вставляет градусник ему в рот).
ЛЕОНАРД (бормочет). Не думаю, что я…
ЮСТАСИЯ. Нет, дорогой, постарайся не говорить.
Вот тут пора обратить внимание на НИКОЛАСА.
НИКОЛАС (подходя к ЛАТИМЕРУ). Я хочу сказать…
ЛАТИМЕР. Что?
НИКОЛАС (указывая на ширму). Не так громко.
ЛАТИМЕР (шепотом). Что?
НИКОЛАС. Как я вписываюсь в эту идиллию? Будучи человеком чести, не должен ли я… э… Вы меня понимаете? Разумеется, я хочу поступить правильно.
ЛАТИМЕР. Естественно, мой дорогой Николас. Именно этого от вас и ждут.
НИКОЛАС. Я подумал, если мне сейчас исчезнуть, ненавязчиво…
ЛАТИМЕР. Лишь попрощавшись.
НИКОЛАС. Вот это меня и тревожит. Уместно ли будет прощание?
ЛАТИМЕР. Я вас понимаю.
НИКОЛАС. Только не подумайте, что мое отношение к Юстасии изменилось, а чувства угасли.
ЛАТИМЕР. Но вы чувствуете, что в силу сложившихся обстоятельств вам целесообразнее обожать ее на расстоянии.
НИКОЛАС (указывает на ширму). Да. Видите ли, я не подозревал, что они так любят друг друга.
ЛАТИМЕР. Но их любовь может не продлиться вечно.
НИКОЛАС. Именно. Вот почему я и подумал, что мне лучше уйти прямо сейчас.
ЛАТИМЕР. Ох, Николас! Ох, Николас!
НИКОЛАС (чуть оскорбленно). Я не хочу говорить ничего дурного о Юстасии…
ЛАТИМЕР. В этом доме полным полно людей, которые не хотят говорить ничего дурного о Юстасии.
НИКОЛАС. Но, видите ли… смотрите, мисс АННА.
Входит АННА.
ЛАТИМЕР. Анна, как вы вовремя. Николасу нужен ваш совет.
НИКОЛАС. Да замолчите! Не хотим же мы…
АННА (со всем оставшимся в ней достоинством, но она, в конце концов, всего лишь ребенок). Мистер Латимер, я поднялась наверх, чтобы забрать вещи и найти дорогу к ближайшей железнодорожной станции. Но… есть причина, по которой я вынуждена задержаться. Пока вынуждена. Вот я и спустилась, чтобы сказать вам об этом.
ЛАТИМЕР. Вы действительно собирались уехать? (Она кивает). Я так рад, что вы передумали.
АННА (с улыбкой). Есть причины, побудившие меня передумать.
ЛАТИМЕР. Благослови их Бог! Николас, я уверен, она осталась только для того, чтобы помочь вам.
АННА. А что нужно Николасу?
НИКОЛАС. Я вам очень признателен, но дело в том… я хочу сказать, что это один из тех вопросов, на которые человек должен найти ответ сам.
ЛАТИМЕР. То есть он не знает, в праве ли он собрать вещи и найти дорогу к ближайшей железнодорожной станции.
АННА (в ужасе). Ох, нет!
