Иоганн Гете - Ифигения в Тавриде

Иоганн Волфганг Гете

ИФИГЕНИЯ В ТАВРИДЕ

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Ифигения.

Фоант, царь Тавриды.

Орест.

Пилад.

Аркад.

Место действия — роща перед храмом Дианы.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Под вашу сень, шумливые вершиныСвященной многолиственной дубравы,Как в храм богини, полный тишины,Я и сегодня с трепетной душойВхожу, как в первый раз сюда входила,Не поборов смущенья своего.Немало лет меня здесь укрываетНезыблемая воля божества,Но я чужая здесь, как в первый год!Ах, морем я разлучена с родными!Стою часами на кремнистом бреге,Томясь душой по Греции любимой,И вторят волны горестным стенаньямОдними лишь раскатами глухими.Увы тому, кто вдалеке от близкихЖить обречен! Ему печаль сдуваетС молящих губ все радости земныеИ вдаль относит помыслы его,Под отчий кров, где для него когда-тоЛуч солнечный блеснул на небе, гдеСплелся так тесно круг единокровныйСестер и братьев милых за игрой.С богами не тягаюсь я, но какО доле женской не скорбеть душой?И в доме, и в походах правит муж,Он духом на чужбине не скудеет,Добычей и победой упоен,И славной смертью подвиги венчает.Как узок слабой женщины удел!Покорствовать суровому супругуЕй честь и радость! Горе, если рокЕе уносит в край чужой и дикий!Меня Фоант, муж честный, держит здесьВ священных, но суровых узах рабства.Как я стыжусь признаться, что служуЛишь с тайным ропотом тебе, богиня,Заступница моя! Всю жизнь отдатьТебе я обещалась добровольно!Как встарь, и ныне, строгая Диана,Я робкие надежды возлагаюЛишь на тебя, чья властная десницаУберегла отверженную дочь.О дщерь Зевесова! Коль славный муж,Твоим веленьем — дочь отдать — смиренный,Коль он, богоподобный Агамемнон,Любимицу на твой алтарь принесший,От стен поверженных державной ТроиС победою на родину вернулся,Коль сберегла ему, как лучший клад,Ты сына, и Электру, и супругу,Так возврати же и меня родимым!Спаси меня, как некогда от смерти,От здешней жизни, этой смерти худшей.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Царь шлет меня сюда, чтоб передатьТебе, Дианы жрица, свой привет!Сегодня вся Таврида чтит богинюЗа дивную победу над врагом!Спешу, опередив царя и войско,Всем возвестить о близком их возврате!

Достойно встретим войско и царя!Богиня наша на благую жертвуОт рук Фоанта взглянет благосклонно!

О, если бы и взор пречистой жрицы,Достойной, почитаемой, твой взор,Святая дева, просветлел однажды,Нам добрый знак являя! Но полнаДуша твоя неизъяснимой скорби.Напрасно мы доверчивое словоИз уст твоих услышать ожидаем!Нет! С той поры, как здесь тебя я помню,Все тот же взор меня томит молчаньем:Душа твоя железными цепямиПрикована ко дну твоей груди.

Так подобает сироте в изгнанье.

Себя ты называешь сиротой?

Чужбина разве родиною станет?

Чужбиной стала родина тебе.

И потому кровоточит душа.На утро дней, едва сроднилось сердцеС отцом и матерью, с сестрой и братом,Едва ростки, и радостно и дружно,От вековых стволов под купол небаВвысь поднялись, — как поразило вдругМеня проклятье древнее: с роднымиРок разлучил меня, рукой железнойПорвав союз сердечный. Не вернутьНи дней веселых, ни благого всходаВлечений первых. Пусть я спасена,Здесь — только тень моя, и свежий цветБлагоуханной жизни не воскреснет.

Когда себя ты столь несчастной мнишь,Я назову тебя неблагодарной.

Я благодарна.

                          Нет, за благодарностьСовсем иную мы благотворим —За ясный взор, в котором радость светит,Признательность хозяину видна.Когда судьбы таинственная воляТебя в наш храм нежданно занесла,Фоант, как вестницу богов, с радушьем,С благоговеньем чужестранку встретил,И берег наш приютом стал тебе,Столь гибельный для прочих чужеродцев.До этих пор пришелец иноземныйБыл обречен кровавой жертвой пастьНа ступенях пред алтарем Дианы.

Поверь, дышать — еще не значит жить!Иль это жизнь, когда ее проплакатьОбречена я в храме, словно теньНад собственной могилой? Как назватьМне светлой жизнью это прозябанье,Где каждый день, в мечтаньях проведенный,Меня к чреде тех тусклых дней готовит,Что на Летейском бреге хор почившихВ самозабвенной горести влачит.Без пользы жизнь — безвременная смерть.И этот женский жребии стал моим.

Столь гордое собою недовольствоПрощаю я, хоть и скорблю душой,Что этим жизнь веселья ты лишаешь.Ты ль ничего в стране не совершила?А кто рассеял скорбный дух царя?Кто древний наш безжалостный обычай,—Чтоб каждый пришлый в капище ДианыЖизнь оставлял свою, — из года в годУдерживает кротким увещаньем?Кто пленников спасал от лютой смерти,Им помогал на родину вернуться?Не предпочла ль заступница ДианаКровавым жертвам грозной стариныТвои молитвы? Не внимала ль им?Иль вслед за войском в радостном полетеПобеда не спешит быстрей, чем встарь?Не лучше ли для каждого стал жребийС тех пор, как царь, нас доблестно и мудроК победам ведший, ныне стал доступенИ милости благодаря тебе,Тем облегчивши долг повиновенья?Иль это бесполезно — орошатьСердца столь многих сладостным бальзамом?Иль мало слыть целебным родникомДля обновленного тобой народа?Иль мало здесь, на берегу жестоком,Пришельцам благо и возврат готовить?

Содеянное, верь мне, так ничтожноПеред обильем несвершенных дел.

Но прав ли тот, кто дел своих не ценит?

Презреннее, кто слишком ценит их.

И тот не прав, кто ценного не видитИ кто бесценным всуе увлечен.Доверься мне, прислушайся к тому,Кто был тебе всегда душевно предан:Когда с тобою царь заговоритСегодня, облегчи ему признанье.

Меня страшишь ты каждым добрым словом!Как часто я его бежала чувств!

Обдумай все, все взвесь и рассуди:С тех скорбных пор, как царь утратил сына,Немногих он доверием дарит,Крамолы ждет и от вельмож ближайших,В их сыновьях порой подозреваетПреемника! Царя пугает старостьБеспомощная, может быть, мятежОткрытый и безвременная гибель.И все-то, скифы, мы не говорливы,А царь наш и подавно. Он привыкПовелевать и понуждать к делам,Не знает он искусства речь вестиИздалека и доводить до цели.Так не смущай царя непониманьемПритворным иль уклончивым ответом,А ласково иди ему навстречу,

Ужель угрозу торопить самой?

Ты сватовство царя зовешь угрозой?

Страшнейшею из страшных для меня.

Ответь доверьем на его призыв.

Пусть только прежде страх во мне уймет он.

Зачем таишь, откуда родом ты?

Затем, что тайна жрице подобает.

Перед царем и тайны не таят.Не требуя признаний, царь душоюСвоей высокой чует слишком ясно,Что ты пред ним опасливо таишься.

И он в досаде, в гневе на меня?

Боюсь, что да. Он о тебе молчит,Но по словам, случайно оброненным,Сужу, что царь уже давно решилТобою овладеть. Так не бросайЕго назад в смятение! Не дайВ груди его созреть негодованью,Чтоб слишком поздно не корила тыСебя за глухоту к моим советам.

Как? Иль затеял царь, чего покудаНикто, в ком честь жива, кому почтеньеК богам бессмертным охлаждает кровь,Не смел помыслить? Как? У алтаряМеня схватить и силой влечь на ложе?Коль так, я воззову к богам, к Диане,Богине стойкой! Пусть она отмститПредерзкому за поруганье жрицыИ, дева деве, помощь мне подаст.

Свой страх оставь! Не молод царь, и кровьВ нем не играет; не толкнет онаЕго на путь греховный. В страхе ждуИной жестокости от государя —Он совершит ее без промедленья,Ибо душою тверд и непреклонен.Хотя б доверьем подари Фоанта,Раз большего ему не в силах дать.

О, все скажи, что ведомо тебе!

Гадать не будем. Вот подходит он!Ты чтишь царя, так долгу подчинисьИ встреть его с доверием и лаской.За кроткой женской речью честный мужИдет охотно.

                        Хоть не знаю я,Как следовать разумному совету,Но поступлю, как долг велит: емуНа милости отвечу добрым словом.И да удастся мне сказать ФоантуУгодное, не порывая с правдой.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ