Дарио Фо - Несчастный случай?
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Нет, я, откровенно говоря…
СУМАСШЕДШИЙ (шепчет ему почти на ухо). Послушайте меня, синьор начальник… Я вам как отцу родному советую — этому парню необходим хороший психиатр… Держите! (Вкладывает ему в руку визитную карточку). Отправьте его к моему другу… Он гений. Профессор Антонио Рабби… бывший доцент Падуанского университета.
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ (пытаясь освободиться от него). Спасибо, но если позволите, я…
СУМАСШЕДШИЙ (внезапно меняя тон). Безусловно, я безусловно позволю вам… Присаживайтесь… И давайте начнем… Кстати, ваш сотрудник сообщил вам, кто я…
ВТОРОЙ КОМИССАР. Нет… Простите, просто не успел еще… (Начальнику). Профессор Марко Мария Малипьеро, первый советник кассационного суда…
СУМАСШЕДШИЙ. Ну, что вы! Зачем же так высокопарно — «первый советник»… Я не люблю этого. Скажите просто — «один из ведущих» и вполне достаточно!
ВТОРОЙ КОМИССАР. Как вам будет угодно.
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ (с трудом приходя в себя). Ваша честь… Я даже не знаю…
ВТОРОЙ КОМИССАР (приходя ему на помощь). Синьор судья приехал провести ревизию по делу…
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ (с неожиданным взрывом). Ах, ну да, да, конечно, мы ждали вас!
СУМАСШЕДШИЙ. Видите, видите, насколько честнее ваш начальник? Сразу раскрывает все карты! Учитесь! Но это, конечно, другое поколение, иная школа!
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Да, иная школа…
СУМАСШЕДШИЙ. Послушайте, позвольте уж я скажу вам сразу — я чувствую, что вы… как бы это поточнее выразиться… почти родной мне человек… Ей-богу, мне кажется, мы с вами где-то встречались много лет тому назад… Вы случайно не были в ссылке?
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ (еле выговаривая). В ссылке?
СУМАСШЕДШИЙ. Ай, что я говорю! Начальник полиции — и в ссылке! Нонсенс! Быть этого не может!.. Займемся лучше нашими делами!
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Займемся нашими!
СУМАСШЕДШИЙ (мрачно уставившись на него). Вы! (Тычет в него пальцем). Да нет, этого не может быть! Ладно! Покончим с галлюцинациями. (Протирает глаза, в это время комиссар очень быстро что-то шепчет на ухо начальнику полиции, и тот медленно оседает на стуле). Итак перейдем к делу. Вот здесь, согласно протоколу допроса… (Листает бумаги) номер 25, 26, 27 и 28… (Комиссар кашляет, так как дым от папиросы попал ему в лицо) вечером… когда это было? Впрочем, дата не интересует нас… анархист, по профессии стрелочник на железной дороге, находился в этой комнате на допросе для выяснения его причастности или непричастности к взрывам бомб в банках, послуживших причиной смерти шестнадцати ни в чем неповинных граждан! Тут дословно записано, что сказали тогда вы, синьор начальник: «На ваш счет имелись серьезные подозрения». Это ваши слова?
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Да, но это было в самом начале допроса, синьор судья… а потом…
СУМАСШЕДШИЙ. Мы как раз и находимся в самом начале… Пойдем по порядку: около полуночи анархист в состоянии раптуса — это все ваши слова, синьор начальник — в состоянии раптуса выбросился из окна и разбился насмерть. Так вот, что такое раптус? Бандье утверждает, что раптус — крайняя форма проявления страха и тревоги, способная привести к самоубийству. Неистовое возбуждение, которое внезапно, подобно взрыву, разрушает заторможенность или ступор. Раптус бывает и у совершенно здоровых психически людей, если у них насильственно вызван этот предельный страх и отчаяние. Верно?
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Верно.
СУМАСШЕДШИЙ. Теперь посмотрим, кто вызвал или что вызвало у допрашиваемого страх и отчаяние. Нам не остается ничего другого, как наглядно воспроизвести событие. И теперь ваш черед выходить на сцену, синьор начальник.
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИЙ. Мой?
СУМАСШЕДШИЙ. Да, ваш. Вас не затруднит исполнить ваш знаменитый выход?
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Простите, какой выход? Почему знаменитый?
СУМАСШЕДШИЙ. Тот, который вызвал раптус.
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Ваша честь… тут какая-то ошибка, я не делал никакого выхода… Это был мой заместитель…
СУМАСШЕДШИЙ. Ай-ай-ай, нехорошо перекладывать ответственность на подчиненных, нехорошо, даже очень скверно… Ну, реабилитируйте себя, синьор начальник, и сыграйте свою роль…
ВТОРОЙ КОМИССАР. Но, синьор судья, это ведь был один из приемов, к каким нередко прибегают… в любой полиции, чтобы заставить подозреваемого признаться…
СУМАСШЕДШИЙ. А вас кто спрашивает? Не мешайте говорить своему начальнику! Вы просто плохо воспитаны! Отныне и впредь отвечайте только когда вас спросят… ясно? А вы, синьор начальник, исполните ваш выход лично.
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Ладно… Дело было примерно так: подозреваемый анархист находился там — как раз где сидите вы. Мой заместитель… то есть я… вошел сюда довольно возбужденным…
СУМАСШЕДШИЙ. Молодец!
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. И ударил его!
СУМАСШЕДШИЙ. Браво! Вот это мне нравится!
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Я сказал: «Дорогой мой стрелочник, а также террорист… Хватит, наконец, смеяться надо мной…»
СУМАСШЕДШИЙ. Нет, нет… придерживайтесь, пожалуйста, сценария (Указывает на протокол допроса). Цензора у нас тут нет… Вы не так сказали, уважаемый!
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Ладно, я сказал: «Перестанешь, наконец, хватать меня за задницу!»
СУМАСШЕДШИЙ. Вы ограничились задницей?
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Да, клянусь вам!
СУМАСШЕДШИЙ. Верю. Продолжайте. Как же вы закончили свою мысль?
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. «У нас есть доказательства, что бомбы на вокзале подкладывал ты».
СУМАСШЕДШИЙ. Какие бомбы?
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ (понижая голос, скороговоркой). Я говорю о диверсии двадцать пятого…
СУМАСШЕДШИЙ. Нет, отвечайте мне теми же самыми словами, какие вы произнесли в тот вечер. Представьте себе, что я — анархист-стрелочник. Ну, смелее, какие бомбы?
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. «Не прикидывайся дурачком! Ты прекрасно знаешь, о каких бомбах я говорю: о тех самых, которые ты подложил в вагоны на центральном вокзале восемь месяцев назад».
СУМАСШЕДШИЙ. У вас действительно были неопровержимые доказательства?
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Нет, но как вам уже объяснил комиссар, это был обычный обман, к какому часто прибегают в полиции…
СУМАСШЕДШИЙ. Ха-ха-ха… Какой крючок… (Так крепко хлопает по спине начальника полиции, что тот обалдевает).
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Но у нас имелись подозрения… Раз подозреваемый был единственным анархистом из числа железнодорожников в Милане, то нетрудно предположить, что именно он…
СУМАСШЕДШИЙ. Ну, конечно, это же ясно как дважды два… Это очевидно. И потому, раз нет никакого сомнения, что бомбы в состав подложил именно железнодорожник, можно без труда догадаться, что во Дворце правосудия в Риме те знаменитые бомбы подложил судья, к монументу Неизвестного солдата — часовой, а в сельскохозяйственный банк — какой-нибудь банкир или фермер — на выбор. Ясно как Божий день. (Вдруг взрывается). Я прибыл сюда, синьоры, чтобы провести серьезное расследование, а не играть в идиотские силлогизмы! Продолжим! Здесь зафиксировано: «Обвинение не встревожило анархиста, он недоверчиво улыбался». Кто сделал это заявление?
ВТОРОЙ КОМИССАР. Я, синьор судья.
СУМАСШЕДШИЙ. Ради Бога, не будем играть на полутонах… Вы ведь не скрипачи какие-нибудь… Идем дальше. Все на свете полицейские идут к своей цели прямиком — и в этом видят все удовольствие — и я не понимаю, почему вы одни должны пользоваться вазелином? Но это же ваше право вести себя так! Или, может, все это было сказано в шутку?
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ И ВТОРОЙ КОМИССАР. О, спасибо, синьор судья.
СУМАСШЕДШИЙ. Пожалуйста. С другой стороны, известное дело, иной раз идти прямо к цели рискованно. Кто-нибудь скажет, например, анархисту: «Тебе это невыгодно, кто знает этих начальников железной дороги, откроем им, что ты анархист, а они возьмут и вышвырнут тебя на улицу… уволят!» И тот сдается… Ведь анархист, будем откровенны, больше всех цепляется за свое место… В сущности, анархисты почти всегда мелкие буржуа… Очень дорожат своими удобствами: фиксированным ежемесячным окладом, премиями… тринадцатой получкой, пенсией, страховкой медициной, спокойной старостью… Никто больше анархиста не думает об обеспеченной старости, поверьте мне. Я имею в виду наших анархистов, разумеется, сегодняшних обывателей… Они ничего общего не имеют с теми, что были когда —… которых ссылали куда Макар телят не гонял… Вы, конечно, разбираетесь в ссыльных, синьор начальник? Ой, да что я такое говорю?! Итак, делаем вывод: вы морально убиваете анархиста, доводите до предела, и он бросается…
ВТОРОЙ КОМИССАР. Если позволите, ваша честь, по правде говоря, это произошло не сразу… тут недостает еще одного моего вмешательства.
