Очерки жизни и быта нижегородцев XVII-XVIII веков - Дмитрий Николаевич Смирнов
Много было у графа и других причудливых рыдванов, дрожек, линеек, кибиток и возков.
Граф умел только тратить, но не добывать деньги. Доходов с именья (4000 душ!) хватило бы на покрытие всех расходов графской семьи (проживание в столицах, ежегодные поездки за границу, конюшня и экипажи), но… сиятельный помещик имел громадные долги! На уплату процентов приходилось делать новые долги. Задолженность росла как снежный ком. К уплате основного долга не принималось никаких мер. Быть по уши в долгах и не платить их не считалось у дворян-помещиков бесчестьем. Вот иметь «гнусный» (т. е. скромный) стол или «скаредную» обстановку в доме было предосудительно.
Именно безграничное мотовство графа Н. Н. Головина послужило темой для остроумного выпада в одном из сатирических журналов 90-х годов. «…В русском языке есть глагол «быть должным», но его граф Г. спрягает только в двух временах — настоящем и будущем (я должен, я буду должен). В прошедшем же времени у графа Г. глагол не спрягается, так как долгов он не платит, следовательно, формы «я был должен» для него не существует…»
Не один десяток лет продолжалась «беспечальная» жизнь на чужие деньги столичного мота, весельчака и празднолюбца. Умирая (на исходе второго десятилетия XIX века), он оставил имущества на 3 миллиона рублей (деревни, леса, дома в столицах)… и 7 миллионов рублей долгу разным лицам.
Граф Н. Н. Головин «прославился» при жизни. Его имение, нижегородское село Воротынец, получило всероссийскую «известность» после смерти графа. Наследники (жена и две дочери) отказались принять наследство, чтобы не платить долгов. Правительство «придумало» способ удовлетворить кредиторов. Целый год в «Сенатских Ведомостях» печаталось объявление, извещавшее о предстоящей грандиозной правительственной лотерее, в которой выигрышем будут нижегородские села Воротынец, Семьяны, Беляевка и ряд деревень в Орловской губернии, а также дома в разных городах и прочее. Цена билета определялась в 50 рублей.
Первые полгода продажа шла туго. Столичный банкир Штиглиц предложил (он за это получил баронство) каждый билет разделить на пять купонов по 10 рублей. Рискнуть десяткой оказалось много желающих, и к концу 1823 года все 170 000 билетов были разобраны. Розыгрыш состоялся в Петербурге при громадном стечении публики. Село Воротынец досталось пяти жителям города Одессы: врачу Стуббе, чиновнику Закревскому, купцу Серато, купеческой вдове Трюминой и унтер-офицеру Кириллову. Все пять одесситов, не зная, что делать с громадным имением, находящимся в тысяче верст от их жительства, немедленно уступили свои «помещичьи» права Удельному Ведомству, которое выплатило каждому из них по 200 000 рублей.
Фамилия Головиных навсегда выбыла из числа нижегородских уездных землевладельцев…
Глава IX
«Звери алчные, пиявицы ненасытные». Рабы и хозяева. Нижегородские беглецы. Дудкин-Кулага. Янькин Стан. Галактион Григорьев. Крестьянская война 1773—75 годов. Пугачевские авангарды в Нижегородском Поволжье, в Нижегородской губернии. Курмыш и Алатырь. Правительственный отряд в Арзамасском уезде. Зловещее «успокоение».
Ненавидя самодержавно-крепостнический строй, порожденных им «зверей алчных и пиявиц ненасытных» всей силой своего благородного сердца, великий русский писатель и революционный просветитель Александр Радищев, автор «Путешествия из Петербурга в Москву» (1789—90 гг.), поведал читателям о тягостной доле крепостного раба, лишенного волей законов самых элементарных прав. Но тот же Радищев, прозревая века, твердо верил в то, что народ-исполин рано или поздно сбросит кандалы, которыми опутали его крепостники и насильники: «О! если бы рабы, тяжкими узами отягченные, яряся в отчаянии своем, разбили железом, вольности их препятствующим, главы наши, главы бесчеловечных своих господ… Не мечта сие… Я зрю сквозь целое столетие».
«Путешествие из Петербурга в Москву» по видимости касалось жизни лишь части губерний Российской империи, в действительности же книга охватывала широкий круг явлений, характерных для всей России, а факты, приведенные в ней, могли бы быть найдены и в Поволжье, в нижегородском быту в частности.
Общее количество населения Нижегородской губернии в середине XVIII столетия равнялось 550 000 человек, сельских жителей насчитывалось свыше полумиллиона.
Крестьяне как сословие не были однородной массой. Среди них различались по своему юридическому положению государственные и помещичьи (крепостные). Первые, перешедшие из XVII века черносошные, белопашцы, дворцовые, монастырские, имели некоторое самоуправление, выбирая из своей среды должностных лиц, действовавших затем под надзором казенных чиновников. Вторые, а их в Нижегородской губернии насчитывалось свыше трети, являлись частной собственностью дворян-помещиков.
Слово «человек» не употреблялось в отношении этой категории людей — они были «душами», точнее, «крепостными душами».
В обиходе говорили: «владелец (стольких-то) душ».
Власть «душевладельца» оказывалась по закону почти безграничной. Трудно назвать права, какие имели крепостные крестьяне. Гораздо легче перечислить права, которых они не имели. Они не имели права без разрешения владельца переходить от одного собственника к другому, переселяться из своей деревни в соседнюю, вступать в брак по своему усмотрению, приобретать недвижимое имущество, заключать договоры, писать документы, обязывающие к платежу денег… И ко всему этому крепостной крестьянин не имел даже права жаловаться высшей государственной власти на жестокого и самодурного барина!
Помещик мог продать свою «собственность» в любые руки, с землей или без земли, деревней, семьями или в одиночку. Проиграть, пропить, заложить, обменять на породистых лошадей и собак, о чем с такой страстью негодования рассказал А. Н. Радищев. Помещик имел юридическое право на обязательный крестьянский труд, на принудительные повинности и сборы в свою пользу. Имел право на суд и расправу (за исключением уголовных дел). Обладал, наконец, правом наказывать крестьян всевозможными способами по своему усмотрению, лишь с ограничением — не наносить увечий и опасных для жизни ран.
Какие же обязанности нес помещик по отношению к крепостным? Закон определял кратко: заботиться о продовольствии людей и остерегаться налагать такие повинности, которые ведут к разорению.
Была еще статья в законах, разрешавшая губернским властям брать в опеку имения жестоких помещиков, но подобные меры осуществлялись крайне редко, фактически почти не имели места.
К 60-м годам XVIII века сгущались тучи внутри российского самодержавного государства.
Тревожное настроение крестьян проявлялось настолько резко, что Екатерина, завладев
