Мораль XXI века - Дарио Салас Соммэр
Сколько людей сожалеют, что живут, и мечтают вернуться обратно к моменту зачатия и не рождаться для этой земной жизни. Несомненно, многие были бы благодарны своим родителям, если бы те их вообще не родили. Я уверен, что для умственно отсталого ребенка, с синдромом Дауна, калеки или паралитика жизнь является большой пыткой.
Наиболее вероятно, что большинство из сорока миллионов гражданских и военных, погибших во Второй мировой войне, предпочли бы не родиться и не подвергаться ужасным страданиям, выпавшим на их долю.
Парадокс в том, что «разрешается» смерть на войне, от голода, от отравления загрязненной окружающей средой, от стресса или токсинов в некоторых продуктах питания. Человеческий закон также допускает разрушение разума и души посредством агрессивной рекламы, средств массовой информации и системы образования.
Так, люди физически и психологически умирают из-за передозировки наркотиков, из-за опасных компонентов в продуктах, продаваемых в супермаркетах, из-за мусора политических демагогий и информационного перенасыщения. Каждый день убивают надежды и ожидания бесчисленного количества людей, рождаются тысячи детей, которые потом погибнут от голода, старики умирают в одиночестве.
Из-за этической подоплеки тема аборта производит сильное впечатление, а некоторые лицемерно используют её как дымовую завесу, чтобы утаить другие косвенные формы лишения людей жизни, более скрытые, медленные и хитроумные, направленные на детей, взрослых и целые страны.
Почему с тем же рвением не защищают семьи, которые медленно умирают из-за нехватки продуктов питания, недостатка квалифицированной медицинской помощи и скрытого порабощения путем определенных налогов и финансовых долгов? Почему никто не осуждает, когда стариков бросают на произвол судьбы, загрязняют продукты питания и воздух, наносят непоправимый ущерб приемом наркотиков?
Почему не пытаются уменьшить бюрократический аппарат и за счет этого улучшить систему образования для самых бедных, направить силы на предотвращение абортов, снижение преступности и наркозависимости?
Невозможно описать все изощренные способы, посредством которых в рамках закона покушаются на человеческую жизнь. Каждый сам может это увидеть. Незаметно для себя человек стал обожествлять плод и пренебрегать взрослыми людьми. Считается, что плод имеет больше прав, чем мать, которая должна всем жертвовать ради него, и не принимается во внимание, что мать одна, а детей много.
Люди уверены, что защита детей объясняется естественной материнской любовью, но в действительности это продиктовано «моральным воспитанием», которое длилось сотни лет и было выгодно государству.
До 1760 года к детям относились совсем иначе, чем сейчас. Их считали скорее помехой. А для Блаженного Августина новорожденный ребенок — символ зла, несовершенное существо, носитель первородного греха, чья природа настолько извращена, что работа по его исправлению очень тяжела. В педагогике такой образ мышления преобладал до конца XVII века.
Элизабет Бадинтер[22] в книге «Существует ли материнская любовь?» утверждает:
«Мы абсолютно убеждены, что смерть ребенка оставляет неизгладимый след в сердце матери. Если женщина, которая очень хотела ребенка, теряет просто эмбрион, она долго помнит о его смерти и сохраняет ощущение непоправимой потери. Другой ребенок, которого она сможет родить через 9 месяцев, не заменит ей умершего. Ценность человека измеряется не количеством. Раньше главенствовало противоположное мнение».
Писательница ссылается на слова Ф. Лебруна, который утверждал в своей диссертации:
«Для людей смерть маленького ребенка является незначительным происшествием и может быть исправлена рождением следующего». Далее Элизабет Бадинтер пишет:
«Возможно, самым достоверным доказательством безразличия родителей служит их отсутствие на похоронах своих детей. В некоторых церковных приходах, например в Анжу, ни мать, ни отец не приходят на похороны ребенка младше 5 лет. Вообще считалось странным переживать по поводу смерти ребенка».
Профессор Бадинтер рассказывает о тех временах, когда материнство не было в почете и материнские заботы не ценились обществом. Основной функцией женщины все-таки было материнство, но это ее не прославляло. Детей обычно передавали кормилицам через несколько часов после рождения, и часто родители знакомились с детьми, когда те уже были взрослыми.
«Начиная с 1760 года появилось много публикаций, в которых матерям советовали самим заботиться о своих детях и кормить их грудью. Их призывали быть прежде всего матерями. Так был создан миф, который и через 200 лет кажется актуальным, — миф материнского инстинкта и спонтанной любви матерей к детям… Моралисты, бюрократы, врачи принялись за работу и приводили самые искусные доводы, чтобы убедить матерей кормить детей грудью и нежно к ним относиться… Все начали говорить о равенстве и счастье женщин. На протяжении почти двухсот лет идеологи обещали чудеса женщинам, которые примут на себя материнские обязанности. Они говорили, что хорошие матери обретут счастье и уважение, будут незаменимы в семье и достигнут права гражданства».
Мы должны понять, что та ценность, которая придается материнству в настоящее время, является следствием рекламной кампании, длившейся более 200 лет. Она не имела ничего общего с любовью, а была основана на том, что в конце XVIII века ребенок приобрел ценность как товар, потенциальное экономическое богатство. Известный демограф Мохо говорил: «Если есть принцы, чье сердце не слышит голоса природы, и они, избалованные почестями, забыли, что подданные являются их ближними, по крайней мере им стоит помнить о том, что человек производит и потребляет продукты. Как только в человеке увидят существо, имеющее свою цену, люди станут самым ценным сокровищем для короля».
Демографический взрыв защищают лишь по одной причине: каждый человек является экономической единицей, производителем и потребителем, следовательно, полезен для системы. Именно поэтому некоторые яростно выступают против любого контроля над рождаемостью, поскольку уменьшение численности населения ограничило бы распространение капитализма.
Я считаю, что практика постоянных абортов должна быть прекращена, хотя вина тех, кто к ним прибегает, в каждом случае разная. У них могут быть отягчающие и смягчающие обстоятельства.
Любая этическая и моральная дилемма перестала бы существовать, если бы человек развился духовно. Дилеммы затрагивают лишь незавершенных людей, поскольку завершенные люди всегда действуют в соответствии с высшей этикой, им и в голову не приходит другая возможность.
Аборт является не моральной, не юридической проблемой, а
