Власть. Новый социальный анализ - Бертран Рассел
18
Усмирение власти
«Проходя мимо горы Тай, Конфуций встретил женщину, которая горько плакала над могилой. Учитель поспешил к ней и, приблизившись, отправил Цзе-лу расспросить ее: „Твой плач, – сказал он, – плач того, кого одно горе настигло за другим“. Она ответила: „Так и есть. Когда-то тигр убил здесь отца моего мужа. Мой муж тоже был убит, а теперь точно так же умер и мой сын“. Учитель сказал: „Почему же вы не ушли из этого места?“, на что она ответила: „Здесь нет правительства, которое бы нас угнетало“. Учитель сказал тогда: „Запомните, дети мои, правительство, которое угнетает, ужаснее тигров“».
Предмет этой главы – вопрос о том, как сделать так, чтобы правительство было не таким ужасным, как тигры.
Проблема усмирения власти, как показывает вышеприведенная цитата, является древней. Даосы считали ее неразрешимой, а потому проповедовали анархизм; конфуцианцы считали, что определенное этическое и управленческое обучение должно сделать властителей мудрецами, отличающимися умеренностью и благожелательностью. В Греции в тот же период за власть боролись демократия, олигархия и тирания; демократия должна была ограничить злоупотребления властью, однако постоянно наносила поражение самой себе, становясь жертвой преходящей популярности отдельных демагогов. Платон, подобно Конфуцию, искал решение в правлении людей, наученных мудрости. Этот взгляд был возрожден супругами Сидни и Беатрис Вебб, восхищающихся олигархией, в которой власть ограничена теми, кто обладает «призванием к лидерству». В промежутке между Платоном и супругами Веббс мир успел опробовать военную автократию, теократию, наследственную монархию, олигархию, демократию и Правление святых – последнее после провала эксперимента Кромвеля было возрождено уже в наши дни Лениным и Сталиным. Все это указывает на то, что наша проблема так и не была решена.
Всякому, кто изучает историю или человеческую природу, должно быть очевидно то, что демократия, хотя она и не является полным решением, представляет собой существенную часть искомого решения. Полное решение невозможно найти, ограничиваясь одними только политическими условиями; мы должны учесть также экономику, пропаганду и психологию, на которую влияют обстоятельства и образование. Таким образом, наш предмет разделяется на четыре части: I) политические условия, II) экономические условия, III) условия пропаганды, и IV) психологические и образовательные условия. Рассмотрим все эти условия поочередно.
I
Преимущества демократии негативны: она не гарантирует наличие хорошего правления, но предотвращает определенные беды. Пока женщины не начали принимать участие в политических делах, замужние женщины не имели власти над своей собственностью или даже над своими заработками; уборщица с мужем-пьяницей не могла найти на него управы, если он не давал ей тратить свою зарплату на воспитание детей. Олигархический парламент XVIII и начала XIX века использовал свою законодательную власть для обогащения богатых путем ухудшения состояния сельских и городских рабочих. Только демократия помешала закону, который бы запретил профсоюзы. Если бы не демократия, Западная Америка, Австралия и Новая Зеландия были бы населены желтыми массами, удерживаемыми в состоянии почти полного рабства, которыми бы управляла небольшая белая аристократия. Зло рабства и крепостничества хорошо известно, и везде, где меньшинство обладает надежной монополией на политическую власть, большинство скорее всего рано или поздно будет обращено либо в рабство, либо в крепостничество. Вся история показывает нам, что, как и можно ожидать, меньшинствам нельзя доверять, если требуется отстоять интересы большинства.
Существует склонность, ныне столь же сильная, как и раньше, предполагать, что олигархия прекрасна, если она состоит из «хороших» людей. Правительство Римской империи было «плохим» до Константина, а потом стало «хорошим». В Книге Царств были те, чьи дела благи в глазах Господа, и те, кто творил зло. В английской истории, как ее преподают детям, есть «хорошие» короли и «плохие». Олигархия евреев «плоха», но нацистов – «хороша». Олигархия царистских аристократов была «плохой», но аристократия коммунистической партии стала «хорошей».
Такая установка недостойна взрослых людей. Ребенок «хороший», если подчиняется приказам, и «плохой», когда он этого не делает. Когда он вырастает и становится политическим лидером, он сохраняет свои идеи, усвоенные еще в яслях, и считает «хорошими» тех, кто подчиняется его приказам, а «плохими» тех, кто бросает ему вызов. Соответственно, наша собственная политическая партия состоит из «хороших» людей, тогда как противоположная – из «плохих». «Хорошее» правительство – правительство нашей группы, а «плохое» – другой. Монтекки – «хорошие», а Капулетти – «плохие», или наоборот.
Такая точка зрения, если принимать ее всерьез, делает социальную жизнь невозможной. Только сила может решить, какая группа «хорошая», а какая «плохая», причем решение, когда оно сделано, может быть в любой момент оспорено восстанием. Ни одна группа, если она добилась власти, не будет блюсти интересы другой, разве что в той мере, в какой на нее влияет страх бунта, который она может разжечь. Социальная жизнь, коль скоро она стремится быть чем-то лучшим тирании, требует определенной беспристрастности. Но поскольку во многих вопросах необходимо коллективное действие, единственной практически возможной формой беспристрастности оказывается правление большинства.
Однако демократия, хотя она и необходима, никоим образом не является единственным политическим условием, требуемым для усмирения власти. В демократии большинство может пользоваться жестокой и абсолютно ненужной тиранией над меньшинством. В 1885–1922 годах правительство Объединенного Королевства было демократическим (не считая исключения женщин), однако это не помешало ему подавлять Ирландию. Преследоваться может не только национальное, но также религиозное и политическое меньшинство. Защита меньшинств в той мере, в какой она совместима с упорядоченным правлением, представляет собой существенную часть усмирения власти.
Это требует рассмотреть, с одной стороны, вопросы, в которых сообщество должно действовать в качестве целого, и те, в которых единообразие ненужно. Наиболее очевидными вопросами, требующими коллективного действия, являются вопросы по существу своему географические. Автомобильные и железные дороги, канализация, газопроводы и т. д. должны быть проложены так, а не иначе. Профилактические меры, например против чумы или бешенства, тоже являются географическими: ученые-христиане не могут отказаться от профилактических мер против инфекции, поскольку тогда они могут заразить других. Война – также географический феномен, если только это не гражданская война, но даже в этом случае одна область оказывается вскоре под властью одной стороны, а другая – другой.
Там, где есть географически скученное меньшинство, такое, как ирландцы до 1922 года, многие проблемы можно решить передачей им определенных прав. Но когда меньшинство разбросано по всей территории, этот метод обычно не работает. Там, где христиане и мусульмане живут бок о бок, у них, конечно, разные брачные законы, но, если не считать религии, они все должны подчиняться одному правительству. Постепенно выяснилось, что теологическое единообразие
