Пять прямых линий. Полная история музыки - Эндрю Гант
Рим тяготил его, как и другого лауреата, Берлиоза. «Ты пишешь о покое на Вилле [Медичи, где лауреат жил и работал], – сообщал он в письме домой, – но боже мой, я бы предпочел поменьше всего этого»[1293]. В пьесе, которую он написал здесь, «Printemps»[1294], Дебюсси «хотел выразить медленный и томительный процесс возникновения всех вещей и существ в природе, затем – их расцвет, – завершая ослепительным счастьем быть заново рожденным к жизни»[1295]. Шокированный комитет премии сообщил Дебюсси, по выражению его биографа Эрика Фредерика Дженсена, «один из наиболее известных критических отзывов в истории музыки», вменив ему «туманный импрессионизм, один из наиболее опасных врагов подлинного искусства»[1296]. Слово это впоследствии превратилось в один из самых бесполезных терминов в отношении музыки; «то, что идиоты называют импрессионизмом», как однажды сказал Дебюсси[1297].
Во Франции товарищами Дебюсси среди композиторов были сухой, консервативный Венсан д’Энди, Поль Дюка, автор «L’Apprenti sorcier»[1298] (1897) и, в свою очередь, чародей оркестра; Эрнест Шоссон, с которым Дебюсси играл «Бориса Годунова» Мусоргского на фортепиано; и его лучший друг среди всех композиторов, Эрик Сати. «Нам никогда не приходилось ничего друг другу объяснять, – вспоминал Сати. – Половины предложения было достаточно, потому что мы понимали другу друга и, похоже, так было всегда»[1299].
В конце 1880-х годов Дебюсси побывал в Байройте и услышал на парижской всемирной выставке 1889 года музыку яванского гамелана и новую музыку из России. В 1890 году он увидел символистскую пьесу Мориса Метерлинка «Пеллеас и Мелизанда» и познакомился с поэтом Стефаном Малларме. В 1894 году он написал под впечатлением одной из мечтательных символистских поэм Малларме короткую оркестровую пьесу «Prélude à l’après-midi d’un faune»[1300]. Малларме сказал: «Я не ожидал ничего подобного! Музыка продлевает эмоцию моей поэмы и вызывает перед глазами картины ее куда более живо, нежели любые краски» – и послал композитору копию поэмы с дарственной надписью, восхвалявшей «свет, который вдохнул в нее Дебюсси»[1301].
Последние годы XIX столетия Дебюсси провел за написанием оперы по «Пеллеасу» Метерлинка. Это было время трудных экспериментов: «период, когда мне еще не надоедали «дебюссизмом»[1302]. Подобно Берлиозу, он стал работать музыкальным критиком преимущественно из-за денег и, как и Берлиоз, обнаружил, что у него эта работа хорошо получается: он взял себе псевдоним М. Крош и представал в своих статьях весьма причудливым персонажем, похожим на его друга Сати. Он подружился с писателем весьма экзотических музыкальных и сексуальных предпочтений Пьером Луисом. Он жил с зеленоглазой красавицей по имени Габриела (Габи) Дюпон, затем «буквально ошеломил» своего друга Шоссона своей помолвкой с «салонной певичкой» (согласно определению Луиса) по имени Тереза Роджер[1303]. Его попытки избежать надвигавшихся неприятностей закончились плачевно: когда он совершил нечто подобное в 1896 году, Габи ушла от него, устроив сцену «из третьеразрядной литературы», как он сообщил Луису[1304]. В 1899 году Дебюсси сказал Луису: «Моя давняя связь с музыкой не позволяет мне жениться»[1305]. И именно это, с типичной для него непоследовательностью, он и сделал несколькими месяцами позже: «Мадемуазель Лили Тексье сменила свое негармоничное имя на Лили Дебюсси, куда более благозвучное, с чем, думаю, все согласятся»[1306].
Оркестровые сочинения «Nocturnes»[1307], премьера неоконченной версии которой состоялась в 1902 году, и «La Mer»[1308] (1905) начали встречать сочувственный прием. Премьера «Пеллеаса» была непростой, однако «небольшая группа поклонников росла день от дня», по воспоминаниям ее дирижера, Андре Мессаже[1309].
Подобно Форе, Дебюсси не отличался любовью к тихой семейной жизни. У него случился роман с Эммой Бардак, бывшей сожительницей Форе, и он начал процедуру развода с Лили в 1903 году. В 1904 году несчастная Лили предприняла попытку самоубийства, выстрелив себе в живот.
Друзья отвернулись от него. Дюка называл его «бессердечным эгоистом, играющим чувствами других»[1310]. Дебюсси жалобно сообщал: «Меня все покидают… неужели есть какой-то долг в этой жизни, который я не отдал?»[1311] Он обратился к горьким раздумьям и постоянным жалобам. Золтан Кодай хотел встретиться с ним, но ему посоветовали этого не делать. Другой композитор, итальянец Альфредо Казелла, проницательно отметил «невероятную застенчивость, которую он скрывал за парадоксальными высказываниями и саркастической и недоброй иронией»[1312]. Дебюсси почти ничего не сочинял. «Я испытываю ностальгию по Дебюсси, который с таким энтузиазмом работал над “Пеллеасом”, – между нами говоря, я не встречался с ним с тех пор», – сказал он Мессажье[1313].
Они с Эммой поселились в уютном комфортабельном домике, у них родилась дочь, Клод-Эмма, которую прозывали Шушу, и они наконец поженились. Вскоре он уже оправдывал свое постоянное отсутствие:
Художник по определению человек, привычный к мечтаниям… как можно ожидать от такого человека, что он в повседневной жизни будет соблюдать строгие правила традиции, законов, порядка и других препон, возведенных лицемерным и трусливым миром?[1314]
Из Вены на обороте шести почтовых карточек он прислал дочери короткий рассказ, «который мог бы заставить расплакаться золотую рыбку»[1315], а из Санкт-Петербурга дразнил ее, спрашивая о ее занятиях на фортепиано: «Как поживает монсеньор Черни – композитор столь высокой гениальности?»[1316]
Премьера «Jeux» («Игры»), балета о теннисе, прошла в 1913 году в рамках дягилевских Русских сезонов. К несчастью, ее почти сразу затмила другая премьера – заказанной Дягилевым Стравинскому «Весны священной». Дебюсси
