Николай Лузан - Между молотом и наковальней
— И скажу! — вспыхнул оскорбленный Колесников.
— Лучше не надо! 30 сентября на стадионе вы уже сказали.
— Вы на что намекаете?! — Лицо Колесникова пошло бурыми пятнами, а в голосе зазвучала неприкрытая угроза: — Не забывайте — я гудаутский!
— Помню! Вот только вы в Москве подзабыли, что абхазы не стадо ослов и им руководящие бараны не нужны.
— Что?!! — Выдержка изменила Колесникову.
Сергей Багапш тоже не стерпел и, отшвырнув стул в сторону, выскочил из-за стола. Сергей Бабурин бросился между ними. В эти минуты он крепко рисковал. Два кипящих гневом гиганта ростом под два метра и весом за сотню килограммов могли запросто расплющить его в лепешку и затем в яростном порыве похоронить под любимым столом Сталина.
— Владимир Ильич!.. Сергей Васильевич!.. Остановитесь! — уговаривал Сергей Николаевич разошедшихся земляков и пытался вернуть за стол переговоров.
Противники, еще раз полоснув друг друга обжигающими взглядами, тяжело дыша, возвратились на прежние места. Теперь все внимание было обращено на Сергея Бабурина. Его доброжелательный тон постепенно разрядил напряженную атмосферу. И впервые за все время переговоров Сергей Багапш услышал то, что жаждали услышать тысячи с нетерпением ожидавших результатов переговоров на госдаче.
— Нельзя быть слепым заложником ошибочных прогнозов, надо следовать букве закона!
Эти слова Сергея Бабурина стали для Сергея Багапша первым обнадеживающим сигналом. Теперь он внимательно прислушивался и взвешивал каждую произнесенную фразу.
— Президент России располагает объективной информацией о ситуации в Абхазии и рассчитывает, что она будет разрешена только мирным и законным путем, — сделав акцент на последней фразе, Сергей Бабурин продолжил: — Ни у кого не должно возникать сомнений в том, что будущая судьба Абхазии не в руках Москвы, она в ваших, Сергей Васильевич и Рауль Джумкович, руках! Я надеюсь, что вам хватит воли и мудрости, чтобы достичь очень трудного, но крайне важного компромисса, — и, бросив короткий взгляд на Сергея Багапша, заметил: — Сергей Васильевич, многое зависит от вас. Да, вы победитель, но победа любой ценой — это не выход ни для вас, ни для народа Абхазии. Сегодня мы все обязаны найти то единственное соломоново решение, что остановит конфронтацию и успокоит народ Абхазии. Право, он заслуживает гораздо большего!
— Поэтому я здесь! — согласился Сергей Багапш.
— В таком случае слово за вами и Раулем Джумковичем, — заключил Сергей Бабурин.
Хаджимба хранил молчание, и Бабурин снова обратил свой взгляд на Сергея Багапша. Он пожал плечами и заявил:
— Мы свое сказали! — и напомнил: — Рауль Джумкович по его выбору может принять пост вице-президента или премьера. Согласие по этому вопросу Лакоба и Анкваб дали.
Хаджимба нервно повел плечами и глухо произнес:
— Да, такое предложение мне поступало. Но в практическом, и в первую очередь юридическом, плане оно несостоятельно.
— И это так! — поддержал Колесников. — Подобная коллизия не предусмотрена ни в Конституции, ни в законе о выборах президента Абхазии.
— Значит, — и здесь Сергей Бабурин, внимательно посмотрев на Сергея Багапша и Рауля Хаджимбу, заключил: — остается единственный выход — проведение повторных выборов, где вы сможете пойти в одной связке?!
И снова все взгляды сошлись на Сергее Багапше и Рауле Хаджимбе. Окончательное решение теперь зависело от них, и давалось оно им тяжело. На них давили не столько груз взаимных обид и пропасть отчуждения, сколько ненависть и нетерпимость их сторонников друг к другу, которым подобный союз мог показаться чудовищным предательством, и тогда уже никакие самые проникновенные и убедительные слова были не в силах остановить необузданного разгула людской стихии.
Проходила минута за минутой, но ни Сергей Багапш, ни Рауль Хаджимба так и не дали ответа. Тогда Сергей Бабурин предложил сделать перерыв. Он, а вслед за ним и Колесников поднялись наверх и стали звонить в Москву.
Сергей Багапш вышел в коридор и набрал номер сотового Станислава Лакобы. Тот тут же ответил и с плохо скрываемой тревогой спросил:
— С вами все в порядке, Сергей Васильевич?
— Да! А что со мной может случиться?
— Ну, слава богу! До чего договорились?
— Пока ни до чего! Они думают! Как у нас обстановка?
В трубке возникла пауза, и Сергей Багапш, почувствовав неладное, потребовал:
— Станислав, говори как есть!
— У вас все нормально, Сергей Васильевич? Вы ничего не подписали?! — продолжал допытываться Лакоба.
— Да чего ты обо мне печешься?! — потеряв терпение, повысил голос Сергей Багапш. — В конце концов, что у вас происходит?!
— Ситуация в любой момент может выйти из-под контроля! Люди рвутся на госдачу! Говорят, вы отказались от президентства и подписали…
— Что?!! Подписал?! Я немедленно возвращаюсь!
— Сергей Васильевич, это серьезно! Всякое случиться может!
— Ничего, переживу! Ты скажи, как отнесутся к тому, что могут быть повторные выборы и вместо тебя я пойду в связке с Раулем.
— Я от своих слов не отказываюсь! Но вот что скажут люди? Тут такой кипиш заворачивается! — предостерег Станислав Лакоба.
— Жди! Сейчас буду! — закончил разговор Сергей Багапш.
В это время из кабинетов второго этажа на лестничную площадку вышли Бабурин и Колесников. Оба находились в хорошем настроении, видимо, их доклады и предложения о разрешении «абхазского кризиса» в Москве одобрили. Но вид Сергея Багапша быстро согнал улыбку с лица Сергея Бабурина.
— Что произошло, Сергей Васильевич?! — воскликнул он.
— Еду успокоить людей. Какие-то мерзавцы распускают грязные слухи, что я отказался от президентства! Вы представляете, что там сейчас творится?!
— Я с вами! — предложил Сергей Бабурин.
— Хорошо, — согласился Сергей Багапш.
Они стремительно спустились к машинам и выехали в избирательный штаб на Гоголя.
Глава 18
Хмурый декабрьский вечер опустился на Сухум, и без того безлюдные улицы города совершенно опустели. Порывы студеного, пронизывающего до самых костей северного ветра по-хозяйски гоняли по ним, опавшие листья и ставшие ненужными агитационные листовки, с которых бывшие кандидаты в президенты Абхазии продолжали агитировать за себя и словесно уничтожать противника. Спустя два месяца после состоявшихся, но так и не закончившихся президентских выборов их предвыборные грозные речи давно потонули в грохоте автоматных очередей и казались сегодня наивным детским лепетом.
В эти последние перед инаугурацией Сергея Багапша часы в абхазских, армянских и русских домах задавали один и тот же вопрос: как поведет себя Россия, если Рауль Хаджимба решится осуществить свою угрозу — сорвать инаугурацию? Поэтому все от мала до велика собирались у телевизоров и, затаив дыхание, не пропускали ни одного выпуска новостей, ловя каждое слово дикторов. Но пока ничего утешительного ни из Москвы, ни с госдачи в Сухуме, где велись напряженные переговоры между Сергеем Багапшем, Раулем Хаджимбой, Нодаром Хашбой, Сергеем Бабуриным и Владимиром Колесниковым, не приходило.
Развязка неумолимо приближалась, и все меньше оставалось тех, кто еще продолжал надеяться на то, что удастся избежать кровопролития. Рауль Хаджимба и его сторонники ни в какую не хотели уступать, его штаб и турбаза «Абхазия» ощетинились стволами автоматов и пулеметов. В свою очередь, самые горячие сторонники Сергея Багапша давили на него и требовали «раздавить эти осиные гнезда». Подливали масла в огонь и истерические призывы, звучавшие как внутри самой Абхазии, так и из-за Псоу: «Решительно навести конституционный порядок, покончить с разгулом криминала и не допустить прорыва границы бандитскими группировками».
То, что это не было пустой угрозой, в штабе Сергея Багапша отчетливо осознавали. Его разведка не дремала, от нее поступала одна информация тревожнее другой. По одним данным, на госдачах в Сухуме и Новом Афоне уже больше недели скрывались от посторонних глаз вооруженные до зубов спецгруппы боевиков. По другим — такие же группы засели в одном из санаториев в Гаграх. Кто они такие и откуда прибыли — оставалось загадкой, но каких-либо сомнений в том, на кого они нацелились, в штабе Сергея Багапша не возникало. Российские миротворцы тоже не дремали — вся боевая техника была выведена из ангаров и заняла ключевые позиции, а на подвижных и стационарных постах усиленные наряды несли круглосуточное дежурство.
Самые тревожные сообщения приходили из-за Псоу, там поблизости от границы грозно полязгивала гусеницами российская военная машина. В те критические для Абхазии декабрьские ночи тяжелые армейские транспортники, видимо, не случайно приземлялись в сочинском аэропорту, а два батальона спецназа прибыли в разгар мертвого сезона явно не на отдых. Все, вместе взятое, даже далекому от армии человеку говорило о том, что силовой сценарий разрешения затянувшегося конфликта становился жестокой реальностью.
