Олег Айрапетов - Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1917 год. Распад
Предложение Савинкова вступить снова в контакт с Корниловым для того, чтобы прояснить недоразумение, было отвергнуто, зато на экстренно собранном вечером 26 августа (8 сентября) заседании правительства Керенский потребовал предоставления ему полных и неограниченных полномочий. Собственная диктатура его, естественно, не пугала, чего никак нельзя сказать о коллегах по кабинету. В отставку подали кадеты (не предрешая своего участия в правительстве в будущем) и социалисты. Последние при этом полностью поддержали министра-председателя8. Его наполеоновские мечты, казалось, были как никогда близки к реализации.
27 августа (9 сентября) Керенский обратился к стране с объявлением правительства. Это была его версия случившегося: «26 сего августа генерал Корнилов прислал ко мне члена Государственной думы В. Н. Львова с требованием передачи Временным правительством генералу Корнилову всей полноты гражданской и военной власти с тем, что им по личному усмотрению будет составлено новое правительство для управления страной. Действительность полномочий члена Государственной думы Львова сделать такое предложение была подтверждена затем генералом Корниловым при разговоре со мной по прямому проводу. Усматривая в предъявлении этого требования, обращенного в моем лице к Временному правительству, желание некоторых кругов русского общества воспользоваться тяжелым положением государства для установления в стране государственного порядка, противоречащего завоеваниям революции, Временное правительство признало необходимым: для спасения родины, свободы и республиканского строя уполномочить меня принять скорые и решительные меры, дабы в корне пресечь всякие попытки посягнуть на верховную власть в государстве и на завоеванные революцией права граждан»9. Итак, для спасения родины, свободы и республиканского строя (который, кстати, не был еще провозглашен формой государственного устройства) глава правительства приказал Корнилову сдать должность генералу Клембовскому и покинуть армию. Петроград вместе с уездом переводились на военное положение10.
В ответ последовал отказ Корнилова, сопровождавшийся кратким изложением его версии предшествующих событий и, в частности, просьбы перебросить 3-й конный корпус под Петроград11. Керенский устроил Корнилову ловушку. Его действия политика оставили генералу небольшой выбор: подчинение почти что автоматически означало согласие с предъявленными обвинениями, а неподчинение подтверждало их правоту. Конфликт стал публичным, более того, теперь уже никого не интересовали ни предыдущие доказательства, собранные Керенским, ни обстоятельства их появления.
Как интриган Керенский победил. Но политика не исчерпывается интригами в борьбе за власть. Столкновение Главковерха с главой правительства сорвало видимость взаимопонимания политиков и военных12.
Кризис и полное отсутствие внятных перспектив на будущее закономерно ставили вопрос о промежуточной фигуре во власти. Единственным из русских политиков, приемлемых для союзников в качестве главы русского правительства, в это время был генерал Алексеев13. Временное правительство знало об этом, и, наверное, именно поэтому этот заслуженный генерал и оказался вне службы. Теперь его популярность могла принести дивиденды, и об Алексееве вспомнили. Именно в это время Алексеев был вызван из Смоленска в Петроград для переговоров с Керенским. Тот первоначально, во всяком случае, на словах, был готов предоставить Алексееву диктаторские полномочия с правом формирования нового кабинета14.
Генерал прибыл на встречу, ожидая, по собственным словам, «весьма откровенного разговора по делам ближайшего будущего»15. Он пытался примирить премьера со Ставкой, однако тот всего лишь собирался использовать его в правительстве, иначе Керенский не верил в возможность выхода из кризиса16. В результате откровенного разговора не получилось, вместо него генерал получил возможность выслушать общие рассуждения Керенского, единственным практическим выводом из которых была просьба немедленно выехать в Могилев и на Северный фронт «для безостановочного выяснения “истинного положения дел в армиях этого фронта”». Керенский торопил Алексеева с выездом, но генерал сумел отправиться лишь 26 августа.
В час ночи с 26 на 27 августа (с 8 на 9 сентября) на станции Новосокольники в вагон генералу принесли срочную телеграмму: Керенский требовал немедленно вернуться в Петроград. Алексеев отказался вернуться и поехал в Витебск, ведя оттуда переговоры по телеграфу. Понять причину произошедшего он не мог: «…быть может, вечером стряслось что-либо скверное на фронте. Быть может, назрел кризис власти уже окончательно. Не знаю»17. Это и был кризис власти, которая не могла понять, что речь шла о доверии к ней. В Петрограде обсуждались возможные варианты противодействия Ставке. Одним из них было назначение на пост заместителя Керенского такого человека, против которого Корнилов не будет бороться.
Это был Алексеев, кандидатуру которого предложил Милюков. У Керенского это предложение не вызвало положительных эмоций: генерал слишком уж явно уклонялся от участия в его игре, верно подозревая в ней интригу, отмалчивался на совещаниях, говорил только о положении на фронте и т. п. Милюков все же направился к Алексееву, который остановился в своем штабном вагоне на Царскосельском вокзале, и уговорил его согласиться принять предложение и занять пост заместителя Керенского. Генерал согласился с тем, чтобы получить возможность повлиять на развивающийся конфликт18. 8 и 9 сентября в Петрограде среди политических кругов царило нервозное настроение19. Неуверенность верхов мгновенно передалась вниз. На улицах стало заметно меньше людей, солдаты подтянулись, многие из них начали отдавать честь офицерам20.
Кризис углублялся, события развивались по нарастающей. В конечном итоге Керенский все же решился на действия. 27 августа (9 сентября) генерал-губернатором Петрограда был назначен Савинков21. Фактически объявив Верховного главнокомандующего мятежником, Керенский поступил достаточно традиционно для себя, хотя, судя по всему, этот поступок не был хорошо продуман. Скорее это было следование инстинктам борьбы за личную власть и борьбы с «реакционной военщиной». Полной уверенности в собственных силах не было, тем более что все главнокомандующие фронтами высказались за принятие требований Корнилова, а попытка сместить его не удалась по причине отказа генералов от принятия такой сомнительной чести22.
Приказ о смещении Главковерха в Могилеве восприняли как доказательство поворота правительства в сторону большевиков, то есть именно того, чему должна была помешать по первоначальному плану сосредоточенная под Петроградом кавалерия23. 27 августа (9 сентября) Корнилов, пребывая в уверенности, что в Петрограде произошло именно то, о чем его предупреждал через Савинкова Керенский, то есть усиление влияния левых сил на правительство, в точном соответствии с заранее обговоренным планом действий направил на столицу 3-й конный корпус. Он даже отдал распоряжение о смене командования: Крымова должен был сменить Краснов24.
Клембовский не стал выполнять приказа Керенского и перешел на сторону Главковерха. Правительству оставалось только одно – обращаться к массам. Так оно и поступило. Керенский отдал приказ солдатам не выполнять приказы Ставки25 и обратился к железнодорожникам с призывом: «Судьба России в значительной степени в ваших руках. Вы помогли в свое время низвергнуть старую власть. Вы должны отстоять завоевания революционной России от темных посягательств военной диктатуры. Ни одно приказание, исходящее от ген. Корнилова, не должно быть вами исполнено. Будьте бдительны и осторожны, творите единственно волю Временного правительства, волю самого народа русского»26.
Одновременно министр-президент заявил о своем полном доверии к армии. 27 августа (9 сентября) в радиограмме, отданной Керенским всему фронту, он извещал о смене Корнилова и о том, что по-прежнему верит в армию: «Офицеры и солдаты, жалкие попытки верховного командования, ослепленного предательской клеветой в моих глазах и глазах всего свободного народа, не могут ложиться и не ложатся на доблестные армию и флот, в лице героев офицеров, солдат и матросов. Родина верит в разум своих лучших, свободных сынов!»27 Теперь Керенскому необходимо было повлиять на тех, кто не поддавался на примитивную демагогию. Для того чтобы расколоть лагерь сторонников Корнилова, как никогда был нужен Алексеев. Около часа ночи 28 августа (10 сентября) он появился в Зимнем дворце, где ему предложили заменить Корнилова на посту Главковерха.
На предложение генерала вступить в контакт с Корниловым и выяснить недоразумение последовал категорический отказ28. В 3:00 28 августа (10 сентября) правительством был получен манифест Корнилова29. Этот документ вышел накануне вечером.
