Военная разведка Японии против СССР. Противостояние спецслужб в Европе, на Ближнем и Дальнем Востоке. 1922—1945 - Александр Геннадьевич Зорихин
Тем не менее основными источниками информации о советских военных приготовлениях для Квантунской армии и Ставки оставались курсировавшие по Транссибу офицеры разведки под прикрытием должностей дипкурьеров, сотрудники резидентуры в Чите и наблюдательные пункты вдоль границы.
К началу апреля 1945 г. штат маньчжурского генерального консульства в Чите насчитывал 7 человек, 5 из которых – полковник Мацудайра Садатака (генконсул «Хисамацу Итиро»), майор Мори Ёсинобу (младший секретарь «Мори Ёсио»), капитан Харада Токити (управляющий делами «Хаяси Такаити»), лейтенант Нинагава Митио (младший секретарь «Хирано Дзиро») и старший унтер-офицер Мура-кава (шофёр консульства) – являлись сотрудниками военной разведки. Здание дипломатической миссии находилось в 300 м от Транссибирской железной дороги, поэтому японские разведчики оборудовали между крышей и потолком секретный наблюдательный пункт. Установив на треножник 20-кратный бинокль, они с 29 апреля 1945 г. посменно вели ежедневное наблюдение за железнодорожными перевозками, вскрывая переброску с запада на восток живой силы, танков, артиллерии и авиации. Полученная информация шифровалась и на следующий день телеграммой направлялась в адрес МИД Маньчжоу-Го, откуда прямиком поступала на расшифровку во 2-й отдел штаба Квантунской армии. Как вспоминал Харада Токити, 10 июня 1945 г. резидентура проинформировала Ставку и Квантунскую армию о том, что «наиболее вероятными сроками начала советской агрессии являются июль – август»[875].
Органы оперативной разведки фронтовых объединений Квантунской армии также прилагали усилия для вскрытия намерений советского командования. 4-я армия, ставшая в мае отдельной и занимавшая оборону на приамурском и забайкальском направлениях, с этой целью задействовала весь имевшийся у неё разведаппарат: наблюдательные пункты пограничных отрядов, охранных отрядов УГБМ, пехотных дивизий в Суньу и Хайларе, маршрутную агентуру соподчинённых ей отделений ИРУ в Хэйхэ, Хайларе, Цицикаре, отделений военной жандармерии в Суньу, Хайларе и Цицикаре, а также РРП Специального информационного отряда Квантунской армии в Суньу и Хайларе. При этом каждый орган решал свои специфические задачи. Так, действовавшие на приамурском направлении разведорганы должны были собирать информацию о перебросках советских войск на восток по Амурской железной дороге через Благовещенск и Тамбовку, состоянии фортификационных сооружений в Благовещенске и Поярково, изменениях в советской группировке в районе Благовещенск – Тамбовка – Гильчин, вскрывать сосредоточение переправочных средств на противоположном берегу Амура. На забайкальском направлении армейская разведка выявляла сосредоточение войск в районе Борзи, Халхин-Гола и вдоль монголо-маньчжурской границы, переброску резервов по внутримонгольским коммуникациям, следила за состоянием укрепрайона Отпор. Конечной целью проводимых разведорганами 4-й армии мероприятий являлось установление сроков и признаков подготовки советских войск к наступлению[876].
Необходимо отметить, что армии и фронты не имели права самостоятельно вести агентурную разведку, а целиком зависели в данном вопросе от отделений ИРУ. Поэтому, например, командование 44-й армии, действовавшей на монгольском направлении, было вынуждено опираться на информацию оперативной группы ИРУ во главе с Номура Мицуо, которая с мая по август из уезда Аршан прослушивала советские телефонные линии в МНР[877].
16 апреля 1945 г. в «Секретном дневнике войны» ГШ отмечалось: «Советский Союз наращивает военные приготовления на Дальнем Востоке. По личным наблюдениям сотрудников маньчжурского генерального консульства в Чите с 1 марта 1945 г. и наблюдениям дипломатических курьеров за первую декаду апреля, Советский Союз начал переброску на Дальний Восток стрелковых соединений, боевых самолётов и танков. С учётом хода советско-германской войны 2-е управление [Генерального штаба] полагает, что приготовления СССР к войне с Японией в самом разгаре»[878]. 25 апреля в обновлённой «Оценке ситуации в мире» Высшего совета по руководству войной появилась запись о том, что выступление против империи следует ожидать в сентябре 1945 г.[879]
Этот вывод основывался на составленном 1 апреля 1945 г. армейским управлением Ставки совершенно секретном «Докладе о подготовке театра военных действий на советском Дальнем Востоке», в котором детально анализировались сценарии боевых действий Советской армии против японской в Маньчжурии, объёмы и сроки советских воинских перевозок с запада на восток, приводился расчёт наряда выделяемых сил и материальных ресурсов на случай войны. Как полагали аналитики военной разведки, советское командование будет стремиться одновременными ударами превосходящих сил атаковать Маньчжурию, марионеточное государство Мэнцзян, Северную Корею и Северный Китай, преследуя цель дать решающее сражение в западной части Маньчжурии. В течение первого месяца бои будут идти на советско-маньчжурской и маньчжуро-монгольской границах, после чего за два месяца советские войска продвинутся до линии Байчэнцзы– Цицикар – Бэйань – Цзямусы – Муданьцзян, захватят предгорья Иньшаня и стремительным рывком войдут в провинцию Жэхэ. На втором этапе боевых действий советское командование потратит три месяца на оборудование маньчжурского ТВД и в течение последующих шести месяцев попытается захватить большую часть Маньчжурии, Мэнцзяна, Кореи и часть Северного Китая[880].
По мнению Ставки, советская группировка войск должна включать 7 общевойсковых армий, 2 армейские группы, а также 1 танковую армию в составе Забайкальского фронта или примерно 60 стрелковых дивизий, 1 600 000 военнослужащих, 3000 танков и 4000 боевых самолётов[881]. Таким образом, военно-политическое руководство Японии предполагало, что вторжение в Маньчжурию начнётся тогда, когда советская группировка достигнет уровня, эквивалентного 60 стрелковым дивизиям.
Таблица 17
Оценка армейским управлением Императорской верховной ставки состава группировки войск 1-го, 2-го ДВФ и ЗабФ в случае войны против Японии (в скобках – реальное положение на 9 августа 1945 г.)
Однако в дальнейшем Ставка снизила этот показатель до 50 и даже до 40 стрелковых дивизий, что позволило ей в отсутствие документальных данных о военных планах СССР калибровать оценку сроков начала войны путём деления ежемесячных объёмов советских воинских перевозок на среднее число требуемых для одной дивизии поездов. Так, в начале мая 1945 г. армейское управление Ставки сделало следующий прогноз советских военных приготовлений на Дальнем Востоке: «Принимая во внимание ограничения, налагаемые на ведение боевых действий зимой, вторжение в Маньчжурию для достижения успеха должно начаться перед сезоном заморозков. Советский Союз задействует группировку войск в 40 стрелковых дивизий, на усиление которой танками, авиацией, боеприпасами и прочей амуницией потребуется 4–5 месяцев. Переброска войск и техники началась в конце февраля – середине марта и, с учётом развития нынешней ситуации, их сосредоточение на Дальнем Востоке может закончиться в конце июня – конце июля, после чего, по нашим оценкам, СССР будет способен беспрепятственно начать боевые действия на рубеже августа – сентября»[882].
Аналогичная информация поступила в Токио от ВАТ в Швеции генерал-майора Онодэра Макото,
