Военная разведка Японии против СССР. Противостояние спецслужб в Европе, на Ближнем и Дальнем Востоке. 1922—1945 - Александр Геннадьевич Зорихин

попытках дешифрования советских шифров иностранными разведками» от 5 августа 1945 г. начальник 5-го управления НКГБ СССР генерал-лейтенант И.Г. Шевелев отмечал, что во время войны его служба получила около 20 сообщений главным образом из резидентур НКГБ в Лондоне и Вашингтоне о работе дешифровальных органов Великобритании, США, Германии, Японии и Финляндии. Эти материалы содержали «некоторые сведения, говорящие о работе немцев, японцев и финнов над советскими шифрами, которые были взяты английскими и американскими разведками из дешифрованной ими переписки Германии и Японии». Шевелев отмечал, что японская разведка усиленно работала над аналитическим раскрытием шифров Красной армии, ВМФ, войск НКВД и дипломатических шифров НКИД, однако ей удавалось в какой-то мере читать советскую войсковую шифропереписку на низовых линиях армейской связи, проходившей ниже полка. В справке утверждалось, что «о раскрытии ино-разведками основных шифров, действующих в Красной Армии до дивизии и отдельной бригады включительно, а равно и шифров Военно-Морского Флота, Наркоминдела, Наркомвнешторга, НКВД и НКГБ – сведений не поступало», и чтение этих шифросистем практически невозможно, поскольку «советские шифры, действующие на основных линиях связи указанных ведомств, относятся к классу устойчивых шифров, представляющих собою время от времени меняющиеся коды с бесконечной перешифровкой (гаммой) к ним в виде индивидуальных или циркулирующих блокнотов, каждая из произвольных цифровых групп которых используется при перешифровании кодового текста только один раз, после чего уничтожается»[853].

В-третьих, в оперативной практике контрразведки продолжали иметь место необоснованные аресты советских граждан по обвинению в шпионаже в пользу Японии с последующим преданием суду. Так, 28 августа 1943 г. начальник управления Смерш Забайкальского фронта генерал-майор И.Т. Салоимский доложил в Главное управление контрразведки (ГУКР) НКО об аресте переводчика разведотдела штаба фронта лейтенанта Ли Гуйлена, который «разрабатывался управлением Смерш Забайкальского фронта по подозрению в японском шпионаже в связи с большим провалом закордонной агентуры разведотдела». Основанием для ареста офицера стали показания арестованного 13 марта агента этого же разведоргана Дэ Досуна о его связи с японской разведкой и вербовке Ли для работы в пользу японцев ещё в 1932 г. По данному делу до ноября 1943 г. были арестованы 2 резидента и 39 агентов из числа сотрудников разведотдела штаба Забайкальского фронта. Начальник ГУКР «Смерш» В.С. Абакумов доложил И.В. Сталину, что половина всей зафронтовой агентуры разведотдела была перевербована японцами. Арестованные Дэ Досун, Пак Чунхва, Хен Гисер были расстреляны, остальные приговорены к длительным срокам заключения, однако в 1957–1965 гг. все они были реабилитированы[854].

И это был не единичный пример: во время войны органы военной контрразведки разоблачили ряд японских агентов в составе 88-й отдельной стрелковой бригады, подчинённой разведотделу штаба ДВФ, о существовании которой японцы не подозревали, списали на японскую диверсию взрыв на подводной лодке Щ-138 в Николаевске-на-Амуре, хотя ни один разведорган Квантунской или Северной армии возможностей для её проведения не имел, а УНКГБ по Хабаровскому краю с санкции 2-го (контрразведывательного) управления НКГБ СССР организовало в июне 1941 г. под Хабаровском ложную японскую военную миссию, в которую доставлялись якобы задержанные при переходе маньчжурской границы советские граждане, выполнявшие разведывательные задания органов госбезопасности, где проводился их интенсивный допрос лжесотрудниками ЯВМ с целью выбить признания о работе на советскую разведку и после перевербовки забросить «обратно» в Советский Союз, после чего их арестовывали уже как японских агентов[855].

Таким образом, органам военной разведки принадлежит ключевая роль в информационном обеспечении внешней политики Японии в отношении СССР в 1941–1945 гг. Сведения 2-го управления о незначительном ослаблении группировки советских войск за Байкалом в результате перебросок резервов на запад и намерении правительства СССР вести войну до разгрома Германии легли в основу принятого 3 сентября 1941 г. решения о переносе сроков нападения на Советский Союз на март 1942 г. Зимой 1942 г. военная разведка представила военно-политическому руководству империи доклад об отсутствии перспектив для успешной реализации плана «Кантокуэн» и неблагоприятном развитии обстановки на советско-германском фронте для Третьего рейха, в результате чего 7 марта 1942 г. японское правительство решило перенести сроки нападения на Советский Союз на неопределённое время. В дальнейшем Разведуправление практически безошибочно предсказало основные тенденции хода боёв на Восточном фронте, а в июле 1943 г. сделало вывод о неминуемом поражении фашистской Германии. Однако разведорганы армии не сумели своевременно вскрыть начавшееся в 1944 г. усиление войск Дальневосточного и Забайкальского фронтов в рамках подготовки к кампании против Японии.

На протяжении 1941–1945 гг. Верховное командование японской армии непрерывно укрепляло и совершенствовало органы военной разведки. На уровне стратегической разведки основное внимание уделялось обеспечению непрерывности и устойчивости поступления информации от агентурной сети польской, эстонской и финской военных разведок, для чего военным атташатам в Германии, Румынии, Швеции и Финляндии выделялись существенные финансовые и кадровые ресурсы. Значительное развитие получило сотрудничество Японии со странами фашистского блока во взломе советской военной и дипломатической шифропереписки, в результате чего к концу войны до 90 % информации РУ ГШ о советских войсках в Забайкалье, на Дальнем Востоке и МНР приходилось на органы радиоразведки.

На уровне оперативной разведки реорганизация коснулась в первую очередь ИРУ Квантунской армии. С 1941 по 1945 г. его штаты выросли в 5,5 раза, были развёрнуты центральная разведывательная школа в Имяньпо, специальный авиадесантный отряд и два партизанских отряда фронтового подчинения. Однако основу агентурного аппарата ИРУ по-прежнему составляли китайцы (до 85 %), переброска которых на советскую территорию не приносила желаемых результатов. Попытка армейской разведки организовать в 1943 г. вдоль Транссиба сеть радиофицированных резидентур из русских агентов не увенчалась успехом.

Советские органы госбезопасности с началом войны значительно усилили противодействие японской разведке. Передвижение и контакты сотрудников ВАТ в СССР были ограничены, в отношении дипкурьеров проводились мероприятия по недопущению сбора ими развединформации в ходе транзитных поездок через Советский Союз, заброска японской агентуры в приграничные районы Дальнего Востока и Забайкалья была сведена к минимуму благодаря укреплению режима охраны границы и контроля за радиоэфиром. В то же время существенными недостатками в работе советских органов разведки и контрразведки являлись отсутствие у них надёжных агентурных позиций в аппарате ИРУ Квантунской армии, фальсификация дел по японскому шпионажу и недооценка возможностей японских спецорганов по чтению советской шифропереписки.

§ 2. Последний аккорд Второй мировой (1945)

Вступление Советского Союза в войну против Японии обуславливалось объективно существовавшей с 1931 г. угрозой советскому Дальнему Востоку, активной помощью Токио странам фашистского блока в ходе Великой Отечественной войны и нападением японского флота на американскую базу в Пёрл-Харборе 7 декабря 1941 г., автоматически превратившим Японию в государство-агрессора и снявшим с Москвы обязательства по соблюдению условий пакта о нейтралитете от 13 апреля 1941 г. Кроме того, советское руководство осознавало неизбежность послевоенного передела сфер влияния