Владислав Ельников - Рубежи Новороссии

Военкомат Донецка предоставляет ночлег и проводит всю необходимую работу по призыву на воинскую службу: медкомиссия, психологическое тестирование, беседа с офицером, небольшая административная часть — всё это есть, всё это работает. В итоге меня приняли на службу в вооружённые силы ДНР, что очень меня порадовало. Я серьёзно опасался неудачи из-за своего возраста: ведь мне исполнилось уже 53 года, в то время как на воинском учёте в России состоят до 50 лет, а в ДНР с учётом идущей войны этот порог был одно время снижен вообще до 45. Работники военкомата так же смотрели на меня с сомнением, но в конце концов вопрос решился положительно.

Поступив на воинскую службу и переночевав в донецком военкомате одну ночь, я вместе с остальными призвавшимися к вечеру следующего дня прибыл на автобусе в Горловку. Этот многострадальный город производит какое-то жуткое, иррациональное впечатление.

23 апреля 2015 года. Ещё светло, но в 19 часов на улицах уже ни души, магазины закрыты, общественный транспорт не работает, прячутся даже собаки. Лишь изредка проскакивают отдельные гражданские машины, да проезжают наши военные грузовики. С 21-00 начинается комендантский час, в окнах жилых домов кое где видны редкие притушенные огни. Вид совершенно безлюдного большого города ранним вечером, в это обычно полное суеты время, был очень странен и непривычен. Казалось, будто дома, улицы и даже деревья затаились в ощущении нависшей над ними смертельной угрозы.

Постепенно стемнело, сделалось очень холодно. Мы стоим у штаба бригады уже больше часа и чего-то ждём. Никто к нам не выходит, никто ничего не говорит. Здесь явило себя наша всеобщая нехорошая черта — не давать сведений, не делать объявлений, не сообщать известий. Выйди кто-нибудь из штаба, скажи хоть пару слов вроде «возникли трудности с транспортом и связью, делаем всё возможное, вопрос решится в течении часа (пусть двух или даже трёх часов)», и напряжение сразу бы спало. Но вместо этого — полная неизвестность, наступающая темень, холод, топтание на месте. Здесь дала себя почувствовать потребность человека в информации, которая важна ничуть не менее прочих потребностей. Пока же из-за этой неизвестности среди новобранцев потихоньку стал подниматься ропот. Пришлось рассказать ребятам, что без подобных ожиданий у нас не обходится ни одно дело. Кто служил срочную, — припомните сами, кто не служил, тот найдёт подобные примеры в гражданской жизни. Холод между тем пробрал нас так, что мы всерьёз принялись было раскладывать костер, но тут наконец подъехала какая-то машина, и среди выкликаемых фамилий прозвучала моя. Я отправился к месту службы.

ГАУБИЧНО-АРТИЛЛЕРИЙСКИЙ ДИВИЗИОН

Конец апреля 2015 года.

Вот я и на месте. Приехали мы поздно ночью, нас хорошо покормили в столовой, после чего без лишних проволочек отправили спать. По дороге нам поведали, что мы отобраны на службу в гаубично-артиллерийский дивизион под командованием «Минёра» — такой позывной был у командира этой артиллерийской части.

Наутро я принялся осматриваться на новом месте моей службы. Капитальное кирпичное трёхэтажное здание с водопроводом, канализацией и электроэнергией. Во дворе небольшая площадка, на ней маленький скверик, вокруг какие-то подсобные помещения, но все они тоже капитальной постройки. Территория обнесена высокой, плотной кирпичной стеной. Как выяснилось позже, до нас здесь была колония для несовершеннолетних преступников со спецшколой. Это учреждение имело общесоюзное значение, и по-моему именно о нём я читал повесть в «Роман-газете». Читал давным-давно, в далёкие 70-е, когда заканчивал школу. Повесть была о моём ровеснике попавшем в колонию для несовершеннолетних преступников, находящейся где-то на Украине. Сейчас я уже плохо помню её содержание, совсем не помню названия повести и её автора, но до сих меня не покидают серьёзные подозрения, что именно в этой бывшей колонии мне и довелось оказаться теперь, многие десятилетия спустя.

Ну, а пока мои заботы составляет обустройство на новом месте. Я оказался в просторном производственном помещении со стоящими в нём швейными станками. Между ними находятся отдельные койки с постельными принадлежностями. Места в этом помещении вполне достаточно, и я без труда разместился сам и разложил все свои вещи. Электрочайник и стоящий на самом виду телевизор своим видом напомнили мне общежитие, и если бы не лежащее тут и там армейское обмундирование, то именно об общежитии и можно было бы подумать, глядя на наше расположение.

Как всегда, поначалу всё было непривычно и незнакомо. На другой койке лежит какой-то хромой дед, явно старше меня возрастом, но тоже в военной форме. Наряду с молодыми, были здесь и другие бойцы моего поколения. В первый же вечер мне предложили выпить водки, от чего я конечно же легко отказался.

Туалет оказался этажом ниже, к тому же он почему-то должен быть закрыт на ключ. Кран для умывания только один, да и тот едва закрывается-открывается. В помещениях полумрак, лампочек мало и все они слабосильные, вдобавок подвешены высоко к потолку на временную проводку, горя оттуда тусклым жёлтым светом. Странно как-то… Неудобств-то сколько… но они ничуть меня не расстроили, ведь я ждал гораздо худшего: палаток, блиндажей, развалин покинутых и отключенных от систем жизнеобеспечения зданий. А тут, можно сказать, целые хоромы!

Как потом выяснилось, меня и прибывших со мной троих призывников определили во взвод обеспечения гаубично-артиллерийского дивизиона. Взвод обеспечения выполняет все необходимые хозяйственные работы: приготовление пищи, хранение продуктов, водоснабжение и прочие обыкновенные нужды находятся в его ведении. Раньше такие подразделения назывались обозами, и никакой радости служба в обозе доставлять не могла. Обычно в обоз брали негодных к строевой службе, однако новизна происходящего не давала по достоинству оценить то положение в котором я оказался. Я готов был браться за любое дело, отдавая ему все свои силы, не задумываясь при этом о каком-либо воздаянии, продвижении или ещё каком-нибудь возможном вознаграждении. Прибывая в Новороссию, я не пытался выбирать себе род войск, воинскую часть или кого-то из командиров, не интересовался условиями прохождения службы. Весь мой выбор был лишь между Донецком и Луганском. Прибыв в донецкий военкомат, все дальнейшее устройство своей службы я предоставил воле складывающихся обстоятельств, потому что моей целью было бескорыстное служение.

Потекли первые дни службы в армии ДНР. Погода теплеет, ночные заморозки прекратились. Земля здесь чернозёмная, совсем не та, что у нас в средней России. Донецк, Макеевка, Горловка и другие города поменьше очень близко расположены друг к другу. Местность насыщена всевозможными промышленными предприятиями и дорогами, чем сильно напоминает Подмосковье. Однако в остальном здесь всё беднее и скромнее, заметны явные следы разграбления и бесхозяйственности, царившей на Украине последние двадцать с лишним лет. Например, у нас в корпусе старая советская сантехника, которой в Москве уже давно днём с огнём не сыскать. Тех же времен электрика давно уже приказала долго жить, вместо неё пришлось тянуть параллельную ей проводку-времянку. По дорогам ездят «Запорожцы» и «Волги», в том числе и такие как мои ГАЗ-2410, коих до начала войны у меня было одновременно две, но ко времени отъезда в Новороссию осталась одна. При их виде накатывает какая-то тихая грусть…. Эти старые советские машины времён конца 80-х, то есть наибольшего могущества СССР, служили мне вплоть до 2013 года, не взирая на все свойственные старой отечественной технике недостатки.

Прошло несколько дней, в течение которых я немного осмотрелся на новом месте. Всё хорошо, я оказался, на собственный взгляд, в хороших условиях. Самое главное — на службу в армию ДНР меня приняли, чему я несказанно рад! Ведь новенький военный билет вооружённых сил ДНР означает и оказанное мне доверие, и признание моей годности к серьёзному делу, и возможность исполнить, наконец, свой долг перед Отчизной. Исполнить не самочинно на уличных мероприятиях, но на вполне серьёзной, законной основе.

Здесь всё очень неплохо организовано, а в некоторых случаях дело поставлено даже лучше чем в большой России. Я помню как там проходила отправка призывников в 2000-е годы, это было жуткое зрелище. В Донецке тоже не одни лишь ангелы, но всё же такой жути, какая бывает при отправке призывников на срочную службу, здесь нет.

Солдаты и офицеры нашей части в основном из числа местных, при этом люди очень разные. Есть старше меня, есть и младше, но в целом седых дедов немало. Для нас время здесь пока мирное, боёв у нас нет, идут только учебные стрельбы. В этой местности между Горловкой и Енакиево опасности никакой пока не чувствуется, вокруг идёт вполне спокойная жизнь. Нету здесь и явных следов войны.