Дело беглеца - Валерий Георгиевич Шарапов
В «руины» пробрались поодиночке, стараясь не попадаться на глаза посторонним. Темнело, моросил дождь, прохожих практически не было. Только машины проезжали, озаряя фарами недостроенный дом. Имелась крыша над головой, стены. Перегородки между квартирами возвели частично. В углу громоздилась горка застывшего бетона, у стен выстроились носилки. Рихард принес с собой покрывало, и, похоже, не зря. Он был одет в какой-то строительный комбинезон, стал натягивать бейсболку на глаза. В наличии имелись маски лыжников, полностью закрывающие лица. Машина, как и в прошлый раз, осталась за пределами поселка.
– Ох, коллега, доведете вы нас до цугундера своими непростыми решениями… – бормотал Рихард, всматриваясь в полумрак. – Поплавский приехал, итак, ваше слово, товарищ маузер?
– Немного подождем. – Кольцов продолжал липнуть к проему. – Поплавский прибыл не на пять минут, могут просидеть несколько часов. Эти двое так и будут торчать под козырьком. Если дождь усилится, уйдут в машину. На обратной стороне всего один человек. Зайдем с тыла, отключим его, вытащим Поплавского – и в овраг, дорожка протоптана. Подгоните машину – загрузим…
– Небольшие уточнения, Михаил. Идем в масках. Работаем тихо, чтобы эти двое ничего не почуяли. С одним мы справимся, а вот еще с двумя – сомневаюсь. У них оружие и подготовка. Поплавский будет кричать, поэтому нужно его вырубать сразу и заткнуть рот. Про свою разлюбезную Софью Львовну вы, разумеется, забыли. А она ведь тоже не станет молчать. И вас узнает. Вы же этого не хотите? Тогда я ею займусь. Не волнуйтесь, отработаю деликатно. Будете молчать – она ничего не поймет. В этом случае Поплавский полностью ваш. Справитесь?
– Постараюсь. Ждем еще пять минут и идем…
Что произошло? Внезапно начался ажиотаж. Один из охранников ввалился в дом, видимо, позвали. Через несколько секунд он что-то крикнул товарищу. Тот бросился к машине, отцепил от приборной панели рацию, начал бегло говорить. А когда отошел от машины и стал вертеться, в руке его замелькал ствол.
– Эй, что такое? – забеспокоился Рихард. – Михаил, вы что-то понимаете?
Кольцов вцепился пальцами в подоконник, заскрипел зубами. Он все понимал. Охрана усиливает бдительность. Дорогу уже не пересечь, и тот, что сзади, никого к себе не подпустит. Сто к одному, он знал, что произошло. Софья в качестве шутки поведала историю про своего соседа, который оказался русским. Поплавский юмор не оценил и правильно сделал. А когда узнал, что «судьба свела их лишь позавчера», откровенно запаниковал. Интуиция у этого ренегата была завидная. Сообщил охране, та пришла в движение. Не прошло и минуты, как подъехала вторая машина, из которой высадились люди. Поплавского вывели из дома, быстро прошествовали по дорожке, посадили в машину. Микроавтобус сорвался с места, исчез в завесе моросящего дождя. В хвост первому пристроился второй. Только одинокая женская фигура осталась в дверном проеме, Софья растерянно смотрела вслед уходящей колонне…
– Вот так поворот, мать вашу! – выдохнул Рихард. – И что это было, приятель, можешь объяснить? – он непроизвольно перешел на «ты».
Михаил потрясенно смотрел в пространство. Что же ты наделала, девочка… Безысходность захлестнула.
– Все, Рихард, уезжай, – выдавил он. – Считай, что операция провалена. Поплавский не вернется. Даже если захочет, кураторы будут против. Они те еще перестраховщики.
– Поехали вместе, – возразил Рихард. Что-то не позволило подвергать критике товарища по работе. – В доме у тебя ничего ценного. Если соблюдал наши инструкции, то документы и деньги при себе. По этой квартире меня не вычислят, слишком хорошо все упрятано. Упрутся в другого Вайзингера, проживающего в ФРГ.
– Это хорошо, – пробормотал Кольцов. – Все равно уезжай один, я задержусь. Приеду позднее, будь дома. Возможно, утром… Не тяни резину, Рихард, сваливай к чертовой матери!
Товарищ ушел. Михаил прислонился к стене, закурил, пряча огонек сигареты. Безысходность подавляла. Софья ушла в дом, дверь закрылась. Через несколько минут откуда-то справа объявился минивэн, встал у крайнего дома. Дальний свет фар ощупывал складки местности. Из машины никто не выходил. Вскоре объявилась полиция – легковая машина с включенным проблесковым маячком. Несколько человек подошли к 23-му дому, стали звонить, стучать в дверь. Открыть там было некому. Предположение оказалось верным. Полицейские уехали – взламывать дверь без санкции не стали. Идти домой было опасно. Еще пожалуют – и не раз. А фрау Штайгер выдаст с потрохами, один крючковатый шпионский нос чего стоит…
Ночь он провел на бетонном полу, завернувшись в покрывало. Несколько раз просыпался, снова засыпал. К Софье идти не стоило – это полный нонсенс. Сковородкой по голове после такого – то же, что погладить…
К утру он продрог насквозь, зуб на зуб не попадал. Возможно, местность прочесывали. Залезть на стройку никому в голову не пришло. Когда рассвело, он опять жадно закурил, свернувшись зародышем. В девять утра с повторным визитом пожаловала полиция, стучались в дом. Санкцией прокурора на этот раз обзавелись, взломали замок, проникли в квартиру. Откуда ни возьмись, объявилась фрау Штайгер, стала путаться у полиции под ногами. Она ведь чувствовала, что с этим «проживальцем» что-то не так! Помещения обыскали и уехали в том же составе, что приехали. Разочарованная соседка убралась на свою территорию. В десять утра из дома вышла Софья, постояла на ветру, подняла ворот куртки и спустилась с крыльца. Она была бледна, как небо над головой. Заныло сердце. Его знакомая словно потерялась в бурном мире, растерянно смотрела по сторонам, неуверенно вышла на дорожку. За несколько минут она дошла до 23-го дома, поднялась на крыльцо и постучала в дверь. Постояла, повторила попытку. Дверь была не заперта (спасибо полиции), но женщина об этом не знала. Фрау Штайгер куда-то пропала, иначе с удовольствием сообщила бы соседке, что ее молодым человеком интересуется полиция. Софья спустилась с крыльца, отправилась обратно. Тоска стояла в глазах. Она еще на что-то надеялась, постояла напротив своего дома, с надеждой посмотрела по сторонам. Незаконченная стройка ее не привлекла – этот объект как будто не существовал. Тяжело вздохнув, поднялась на крыльцо, вошла в дом.
С советским майором такое происходило впервые – сердце обливалось кровью. Но работа была важнее. Дальнейшие контакты не имели смысла. Все бы только осложнилось. И ничем хорошим все равно не кончилось. Прошлое следовало рвать с мясом. Он сидел на покрывале, привалившись к голой стене, жадно курил, понимая, что просто так от прошлого не избавиться. Женское лицо стояло перед глазами. Докурив, он начал выбираться с обратной
