Кристофер Роннау - Кровавые следы
Утро было как пистолетный выстрел. Обычно долгие часы ночного дежурства пролетели шустро, почти приятно. Я должен был много чего записать в свой дневник. Когда я не писал, я погружался в себя, глубоко в свои мысли. Ночные часы, что я проводил на вахте в одиночестве, обдумывая всё произошедшее, были необходимы мне, чтобы разобрать мысли в своей голове. В темноте я вновь и вновь просматривал события дня, перебирая возможности. Как мне ко всему этому относиться? Ампутируют ли Лаву ногу? Что, если бы меня подстрелили? Мог ли я сделать что-нибудь иначе? Сможет ли парализованный парень когда-нибудь снова ходить? Достаточно ли хорошо я справился? Мне лестно был думать, что у меня никогда не проскакивала мысль сдриснуть, как те два парня, которым Фэйрмен не дал убежать.
Мне жаль было Альвареса. Прошёл слух, что вопреки приказу остановиться, он продолжал двигаться вперёд вместе со своим радиотелефонистом Лавом. Это привело к их ранениям, а весь взвод попал в перестрелку без непосредственной поддержки остальной роты. К счастью, это было не так. А если и было, то я надеялся, что Альварес не осознает размаха кровавой резни, произошедшей после того, как он упал. Джеку было бы легче сжиться со своими ранами и возможной инвалидностью, чем с чужими ранениями. Может быть, он не слышал приказа Фэйрмена остановиться. Может быть, я вообще всё неправильно понял.
Если взглянуть по-другому, то мы нашли человеческие фекалии, знали, что ВК поблизости и знали, что мы найдём их в самом скором времени, понеся некоторый ущерб в процессе. Можно сделать вывод, что встав головным на пути к почти заведомому ранению, Альварес пожертвовал собой и был героем.
Ещё я подумал о Фэйрмене. Мы попали в засаду, а он обратился в Оди Мёрфи79. Сначала он побежал вперёд, чтобы привести в порядок и реорганизовать солдат. Затем он повел нас ловким обходным манёвром, который, как будто был взят из вест-пойнтского учебника. Затем он возглавил наступление на вражеские позиции. Не хватало только команды «Штыки примкнуть!», как в кино. Я вынужден был оценить его военные навыки, даже несмотря на то, что этот парень не рассматривал меня, как солдата. Мы сели жопой на гвоздь, а он нас с него снял.
Похоже, все справлялись с ситуацией по-своему, и выглядели невозмутимо, когда на следующее утро мы вышли на трёхсотметровую зачистку. Даже несмотря на большое количество раненых, девять человек, и некоторые ранения были ужасающими, каждый из нас осознавал, что в очередной раз раненым оказался кто-то другой. Перед самым выходом сержант Фэйрмен объявил, что по рации ему передали, что все раненые пережили ночь. Смерть с косой не присоединилась к нам.
К несчастью, к роте вновь присоединился лейтенант Джадсон. Похоже, большую часть времени он проводил в Лай Кхе, как начальник штаба роты. Возможно, таким образом капитан удерживал его от создания проблем в поле, где на чашах весов лежат человеческие жизни. Меня это вполне устраивало. Я думаю, что его отправили к нам из-за потерь в предыдущий день. Фэйрмен не нуждался в его командирских способностях, которые были минимальными, но взводу пригодился бы лишний парень, способный держать М-16, при условии, что он в состоянии стрелять прямо.
В то утро нам прислали вертолёт снабжения. Интенданты доставили достаточно боеприпасов, чтобы восполнить все, что мы использовали днём ранее. В качестве дружеского жеста за участие в столь жестокой перестрелке, они передали несколько 32-унциевых банок фруктового коктейля. Вот это роскошь! Каждый взвод получил две банки. Прямо перед нами лейтенант Джадсон спрятал одну из них себе в рюкзак и сказал сержанту разделить на взвод вторую банку. Я едва мог поверить своим глазам. Что за мудак! Его даже не было с нами во время перестрелки. Трудно было понять, что хуже — быть таким эгоцентричным, или поступить так у всех на глазах, не заботясь, что мы все подумаем.
Тем не менее, фруктовый коктейль был мелочью по сравнению с патронами. К счастью, их прислали достаточно, и обычных, и с трассирующими пулями. Какие использовать, предоставлялось на выбор стрелка. Вы просто выбирали, что хотели. Моим обычаем до той поры, было вставлять в магазин каждый пятый патрон трассирующий. Моя логика заключалась в том, что в лентах для М-60 каждый пятый патрон был трассером. Такими их присылали, нравится вам или нет. Кроме того, стрелять трассирующими пулями было весело, и придавало мне ощущение силы.
Теперь я думал по-другому. Трассирующие пули были хороши для лётчиков-истребителей времён Второй Мировой войны. Они пригодились бы для отдалённых целей, при хорошей видимости, когда вы не можете понять, насколько близко к цели ложатся ваши выстрелы. Но в джунглях они мне особо не помогали. Однако же, они указывали моей предполагаемой цели, откуда я стреляю, и выдавали мою позицию. Видимо, ВК не использовали столько трассеров, сколько мы не потому что не могли позволить себе такую роскошь, а потому что уже давно поняли то же самое. Так или иначе, я решил теперь и в дальнейшем запасать только обычные патроны.
Впрочем, ни при каких обстоятельствах я не отказался бы от особого магазина, который я носил в рюкзаке. Он был доверху полон не чем иным, как трассерами. Я называл их «лучами смерти» и использовал, только когда у нас были учебные стрельбы на периметре. Они стреляли, как космические лучевые пушки из «Войны миров». Это было реально круто, даже несмотря на то, что они загрязняли внутреннюю поверхность ствола какой-то гадостью.
Все трассеры, что я днём ранее видел вылетающими из вражеского лагеря, были красными. Я начинал думать, что история о том, что противник использует зелёные трассеры, оказалась очередной легендой джунглей. За время службы я видел сто миллиардов трассеров, выпущенных в обоих направлениях, и ни разу не увидел зелёного.
Закончив пополнение запасов, нам пришлось вынести очередную порцию выходок лейтенанта Джадсона. Он расположился посреди близлежащей дороги, ковырялся в зубах бумажной спичкой и время от времени поглядывал на небо словно фермер, прикидывающий, принесут ли тучи на горизонте дождь. Мысленно он был не с нами, и регулярно поглядывал на часы, не желая пропустить финал чемпионата по боксу в тяжёлом весе, который Радио Вооружённых сил должно было транслировать в прямом эфире из Нью-Йорка.
По-видимому, его королевское высочество намеревалось прохаживаться по дороге, слушая свой транзистор, пока по полвзвода на каждой стороне дороги обеспечивали ему безопасность. Нам приходилось делать это пробивая себе путь самые гнусные заросли, какие только можно себе представить, всего в нескольких метрах от дороги.
Что за идиотизм! Любой солдат и даже его мама знали, что неразумно двигаться вдоль дорог или троп, если вы не хотите влезть в неприятности. Трудно было поверить, что Джадсон подвергает людей риску просто ради того, чтобы послушать спортивную трансляцию. Мы были поражены. Всё, что мы могли — покачивать головок в знак презрения и молить Небеса о скором нокауте.
В седьмом раунде Кассиус Клей серией джебов лишил Зору Фолли сознания80, и тем самым изменил судьбу пехотного патруля на другой стороне мира. Большая часть белых болельщиков по-прежнему называла его Кассиус Клей, а не Мохаммед Али. Прослушав послематчевые комментарии, лейтенант засунул радио в карман, и мы отошли от дороги и двинулись в другом направлении. Джадсон меня так раздражал, что я даже не стал бы ссать ему в глаза, если бы они вдруг загорелись.
Мы шли по некогда плодородной, а сейчас заброшенной сельскохозяйственной местности, которую командование пожелало проверить. Целые акры выжженной земли проходили под нашими ногами, пока мы пересекали заброшенную по требованиям войны долину. Местность была такой пыльной и безлюдной, что не хватало только катящегося перекати-поля. Ручей посередине долины ещё мог похвастаться несколькими дюймами воды, которая поддерживала зелень вдоль его извилистого русла. Вчерашние воспоминания были ещё свежи, и мы двигались осторожно, следя за линией деревьев на другой стороне долины, а также за каждым попадающим в поле зрения кустиком, способным укрыть хотя бы лилипута.
По неизвестным мне причинам нам в тот день обеспечили артиллерийскую поддержку. Каждые несколько минут мы слышали глухой, как от грузовика с прицепом, грохот артиллерийского снаряда, который пролетал у нас над головой и разрывался в одной-двух сотнях метров впереди. Он шагали впереди нас таким образом весь день. Около полудня недолетевший снаряд упал вблизи нашей колонны, отправив во все стороны шквал осколков. Никого не задело. Мы все переглянулись и стали смотреть, как ветер рассеивает коричневое облако пыли.
Затем мы вновь сменили курс и двинулись к одному из краёв долины, где проходила дорога. Командование отправляло нас на ночь обратно в зону Рино, и нас поджидала небольшая флотилия грузовиков. Едва мы добрались до машин, как приземлился ещё один залётный снаряд. Осколки испещрили металлическую дверь и впились в деревянные борта ближайшего грузовика. Взрыв вызвал нервные смешки и язвительные комментарии.
