Всеволод Абрамов - Керченская катастрофа 1942
М. Светлосанов приказал пробивать тоннель вдали от выходов. В одном из подземных залов верхней галереи, где был каменный свод в виде купола, стали строить каменную насыпь и на ней соорудили лестницу. Началось строительство вертикального колодца снизу вверх. Это была изнурительная работа. Примерно через неделю увидели долгожданный дневной свет. Расширив лаз, Светлосанов осторожно выглянул. Фашистов вблизи не было, в 2–3 метрах проходила дорога. Решили на разведку послать подростков. Ребята незаметно вышли на поверхность, сходили в село и узнали обстановку. В с. Булганак стояла какая-то немецкая артиллерийская часть (это был артиллерийский полк 46-й пехотной дивизии), фашисты несли охрану выходов из каменоломен и вели какие-то земляные работы. Уже позже стало известно, что они долбили шурфы для подрыва каменоломен, но, пожалуй, самыми важными были сведения о борьбе подземного гарнизона в Аджимушкайских каменоломнях. Быстро созрело решение: всем выбраться на поверхность через вырытый лаз и с боем прорваться на соединение о аджимушкайцами. Отряд стал готовиться к переходу и бою. Для переноса раненых готовили носилки, распределяли оставшееся продовольствие, боеприпасы. На подготовку к операции решили отвести сутки. Но операция снова сорвалась. Случилось совершенно непредвиденное обстоятельство. На другой день к вечеру, когда отряд уже подготовился к выходу, в вырытый и замаскированный лаз ввалилась немецкая походная кухня. Трудно сказать, почему фашисты ехали не по дороге, а вдоль нее. Сначала гитлеровский повар ничего не понял и пытался кухню вытащить из ямы. Но кухня проваливалась все больше и больше. Прибывшие на помощь фашисты увидели наконец-то свежий лаз, стали в него бросать гранаты, дымовые шашки…
Силы бойцов были на исходе. Недостаток питания, воды, света, чистого воздуха пагубно действовал на людей. Умирали раненые, больные, здоровые с трудом передвигали ноги. Командир и комиссар решили организовать собрание личного состава, на котором решить, что делать дальше. Решили беспартийным выйти из каменоломен и сдаться в плен и тем самым сохранить жизнь себе, ибо запасы продовольствия таяли с каждым днем. Выходили без оружия. Комиссар напутствовал: "Из лагеря бегите и пробивайтесь в леса Крыма, к партизанам". Дней через 25 в керченском лагере прошел слух, что фашисты взяли в плен оставшихся товарищей. Говорили, что между оставшимися в каменоломнях начались ссоры и что командир и комиссар застрелились или были убиты. Расстрелял себя и свою жену врач Макогон, они были евреями и в плен решили не сдаваться.
Через Главное управление кадров Министерства обороны я сумел найти сведения о Светлосанове. Там он числился старшим лейтенантом, звали его Михаилом Викентьевичем, родился он в 1916 г. в Вологде, окончил 7 классов, работал слесарем в мастерской по ремонту велосипедов, увлекался велосипедным спортом, после решил стать военным, училище в Севастополе закончил в июне 1941 г. В г. Вологде мне удалось найти его сестру Антонину Никитюк, а в г. Дзержинске Горьковской области — вторую сестру Веру Голубеву. О военном враче 3 ранга. Макогон Олеге Андриановиче стало известно, что он родился 15.08.1914 г. в Киеве, в 1941 г. закончил в г. Куйбышеве Военно-медицинскую академию, жена была тоже врач. В 1941 г. был назначен врачом 510-го отдельного зенитного артиллерийского дивизиона, пропал без вести на Крымском фронте. Кировоградский областной военкомат мне сообщил, что за него пенсию получала А. Ф. Лащевская. Очевидно, это была его мать, была у него еще сводная сестра Лащевская Антонина Федосеевна, которая проживала в с. Нерубайка Ново-Архангельского района Кировоградской области. Была еще дочь Таня.
На публикации в газетах откликнулся старший лейтенант медслужбы Гуссейнов Мехбала Нуралиевич, он был на Крымском фронте зубным врачом 396-й стрелковой дивизии и, как Устрицкий Б. Н., тоже попал случайно в Булганакские каменоломни. Он был пленен с первой группой в середине июля, после освобождения из плена 20.02.1943 г. был осужден на 10 лет по статье 58–1 "б". Позже возвратился на родину в г. Куба Азербайджанской ССР, где стал работать по специальности. Благодаря Устрицкому Б. Н. и Гуссейнову М. Н. стали известны подробности обороны Булганакских каменоломен. В 80-х гг. поисковикам из Одессы при обследовании этих каменоломен удалось найти "смертник".[235] Он принадлежал Гогитидзе, что подтвердило его гибель в каменоломнях.
Сопротивление под Керчью в 1942 г. оказывалось фашистами и в других местах. Фашистский 88-й саперный батальон вел подрывные работы не только в Аджимушкайских, Булганакских, на заводе Войкова, но и в Багеровских каменоломнях, расположенных примерно в 15 км западнее Керчи. И там весной и летом продолжаюсь сопротивление. Надо полагать, что основу этого подземного гарнизона в Багерово составили окруженные в районе части и подразделения Крымского фронта, которые здесь вели бои в окружении. К сожалению, никто из участников обороны в Багеровских каменоломнях в 1942 г. не откликнулся, но я надеюсь, что в будущем что-либо станет известно из вновь найденных документов.
Глава 11. Им стремились помочь
Существует мнение, что командование 47-й армии, оборонявшей Таманский полуостров, знало об окруженных в Аджимушкайских каменоломнях, но ничего не предпринимало, чтобы им помочь. Это неправда. В первые дни окружения, как свидетельствует начальник радиостанции Центральных каменоломен Казначеев Ф. Ф., существовала двухсторонняя связь с радиостанциями 47-й армии. Однако она очень скоро прекратилась: от сильного взрыва радиостанция вышла из строя. Из-за отсутствия таблиц позывных переговоров, а также шифра радиограммы передавались открытым текстом. "С Большой земли, — сообщает в своих воспоминаниях Серебряков Н. Н., — нас подбадривали, советовали держаться и ждать скорой помощи в виде десанта". Позже в обеих каменоломнях работали только радиоприемники, которые принимали сводки Советского информбюро и другие сообщения московского радио. Командование Центральных каменоломен неоднократно посылало группами и в одиночку связных через Керченский пролив. Абсолютное большинство их погибало или попадало в плен. Впрочем, очевидно, были и удачные попытки. Из письма Федора Митрофановича Ткачука (август 1967 г.) из г. Красилова Хмельницкой области известно, что он в группе из 4-х человек по приказу Бурмина Г. М. 9 июня вышел из каменоломен во главе с начальником штаба 107-го танкового полка 55-й танковой бригады капитаном Львициным. Задача была "связаться с Малыми каменоломнями или пробраться через Керченский пролив к своим". Задача, как видим, неопределенная и странная: очень простая (Малые каменоломни располагались всего в 300 метрах) и крайне сложная — переправиться через пролив. Странно и то, что эту задачу ставил группе не Ягунов П. М., а Бурмин Г. М. Правда, здесь есть некоторое объяснение: Львицина Бурмин мог знать еще по Ирану во время их службы в 108-м танковом полку, не говоря уже о Крымском фронте, где они воевали в одной 55-й танковой бригаде. Группа Львицина в потайном месте на берегу пролива встретила еще 3-х военнослужащих. Нашли маленькую лодку, в которой мог уместиться лишь один человек. Так что один греб доской, а другие плыли, держась за борта лодки руками. Когда кто-то совсем ослабевал, менялись с гребцом. К утру 10 июня добрались до своих. "Нас приняли, привели в состояние, мы рассказали об Аджимушкае. После этого я воевал в Сталинграде, где был ранен в живот. Ныне работаю в органах прокуратуры Мельницкой области"[236]. Дальнейшая судьба Львицина осталась неизвестной.
Об удачной переправе через Керченский пролив сообщал и аджимушкаец лейтенант Буханец Евгений Григорьевич, командир взвода управления 344-го стрелкового полка 138-й стрелковой дивизии. Подробных воспоминаний он, кажется, не оставил. При встрече с ним (он жил в Керчи) я стал задавать конкретные вопросы. Буханец Е. Г. стал очень волноваться, путаться, чем сразу же вызвал подозрения в правдивости. Я уверен, что переправившихся через пролив из каменоломен было больше, чем известно нам. Но дело в том, что все возвращающиеся из окружения подпадали под подозрение как возможные агенты фашистов, поэтому факты их возвращения почти не попадали в оперативные документы штабов и в политические донесения. Ими сразу же занимались особые отделы, а доступ к их документам до сих пор закрыт.
Очевидно, благодаря сведениям этих переправившихся через пролив людей наши разведывательные органы и штабы на протяжении всего лета 1942 г. хорошо знали, что происходило в каменоломнях. Дочь Ягунова — Клара Павловна рассказывала мне: "О том, что отец попал в окружение и возглавил подземный гарнизон, я знала, ибо сведения об этом доходили до Бакинского пехотного училища, где работал отец и я жила в годы войны. Потом я узнала, что в каменоломни немцы пускали газы и отец погиб. В конце войны я уже знала подробности гибели отца и многие события в каменоломнях. Все эти сведения были неофициальные, и сейчас уже невозможно сказать, как, кем и при каких обстоятельствах они до меня доходили".
