Багровое пепелище - Александр Александрович Тамоников

— Я — Михай. Мы будем делать все, что скажете! Мы не хотим воевать! Мы хотим мир! Мы и русские вместе! — Он перехватил недоверчивый взгляд разведчика, снова горячо стукнул себя в грудь: — Мы все сделаем как надо! Скажите, господин офицер. Мы не станем убегать, не хотим к немцам. Русские добрые, не звери. Немцы — звери, убийцы. Простите нас.

Шубин хоть и с неохотой, но согласился:

— Хорошо, — он старался говорить по-немецки отчетливо и громко, чтобы пленный понимал каждое его слово. — Идите с ним, помогите ему. Если побежите, он выстрелит.

И сразу повернулся к Ломидзе, чтобы повторить приказ на русском: «Попытка к бегству — стреляй», но тот метнул тревожный взгляд на сосредоточенную на очередной перевязке Алечку и замотал кудрявой смоляной головой — не надо при ней. Ему так хотелось уберечь свою юную Алю от ужасов и тягот войны, пускай хотя бы на эти короткие часы отдыха.

Девушка тем временем закончила обработку последнего раненого и кивнула Глебу:

— Пойдемте внутрь, осмотрю вас.

Шубин шагнул в вагончик, здесь уже был организован полевой госпиталь. Врач под крики раненых вытаскивала из тел осколки, зашивала раны. Анестезию в крошечный медпункт доставить не успели, поэтому все операции шли на живую, только бодрый голос врача перекрывал стоны страдающих людей:

— Ну все, все почти. Терпи еще, пару стежков, и отпущу. Катерина, шевелись, ну промокни, уже лужа натекла крови. Промокни.

Суетилась операционная медсестра, гремели инструменты, стоял густой запах смеси крови и пороховых газов, которыми пропахли пленные. Аля подтолкнула Шубина к свободной лавке, которая была отделена от других подвешенной к потолку простыней:

— Давайте помогу снять форму и рубаху, товарищ Шубин.

Глеб смутился, что медсестра, которая казалась ему совсем еще девочкой, будет сейчас ему помогать раздеваться. Он буркнул:

— Я сам, — потянул рукава гимнастерки и едва удержался от крика. Гимнастерка и нательная рубашка, пропитавшись кровью, потом, намертво прилипли к коже. И когда разведчик попытался снять одежду, спину будто кипятком обварило. Он сжал зубы, потянул ткань, но содрать одежду не смог. Аля поспешно остановила его:

— Нет, нет, так нельзя! Вы можете повредить раны еще сильнее. Придется размачивать водой. Сейчас. Ложитесь на лавку, спиной вверх.

Глеб, взмокший от острой боли, рухнул на лавку. После обеда его начало знобить, накатила страшная усталость. Ему хотелось хоть на несколько минут наконец расслабиться. Рядом загрохотало ведро, заплескалась вода.

— Терпите, — Аля провела мокрой тряпкой по форме, чтобы засохшая сукровица размокла и отклеилась от кожи. Шубин сжался от неприятных ощущений, впился пальцами в грубое дерево. Спина его пылала, тело сотрясалось от судорог. Успокаивал эту боль шепот Алевтины:

— Тише, тише, еще вот чуть-чуть осталось. Капельку. Вот уже только на плечах. — Наконец она потянула ткань и убедилась, что одежду можно снять, не сильно травмируя кожу.

Шубин сквозь стиснутые зубы просипел:

— Я сам, дальше сам.

Раздались легкие шаги, Аля направилась на улицу за теплой водой, которая уже закипала на костре у вагончиков:

— Хорошо, снимайте форму. Я скажу Серго, что надо добыть вам новую. Эта превратилась в лохмотья.

На дрожащих ногах Глеб поднялся с лавки, стащил сначала гимнастерку, потом нательную рубашку. Они упали окровавленным тряпьем к его ногам, права Аля, осколки разодрали одежду на куски, но зато слой из ткани задержал металлические кусочки, не дал им проникнуть глубоко в тело. Неожиданно хирург отодвинула простыню, с щипцами в руках она прошла за занавеску и приказала:

— Покажите спину. — Несколько секунд осматривала каждый порез, каждое ранение и хмыкнула: — Царапины, до свадьбы заживут. Невеста есть?

Глеб вдруг не удержался, до того забавным был этот вопрос. Он фыркнул:

— Нету.

— Женим, — отрезала Лидия Михайловна. — У меня невест целый санбатальон, — и тут же приказала: — Катерина, неси инструменты, жениха нашла тебе. Сейчас в паре мест зашьем, и будет как новый.

Загремели лотки с хирургическими щипцами и иглами, снова по спине потекла вода, в этот раз теплая. Хотя по-прежнему Глебу было очень больно от того, как игла протыкала его кожу, протаскивала шелковую нить и стягивала края раны, он крепился и терпел. Вокруг хлопотали три женщины, и он не мог показать им свою боль. К тому же Лидия Михайловна отвлекала его от болезненных ощущений, без конца подшучивая:

— Не смотри, Катерина, не смотри, что худой. Где ты на войне толстых видела. Откормишь, отмоешь. Не муж будет, а золото. Шрамы украшают мужчину, а у этого посмотри-ка, будет несколько десятков. Вот какого тебе жениха нашли, самого красивого.

Катерина хихикала и фыркала, даже серьезная Аля не могла удержаться от смешков, а у Шубина текли по лицу слезы от боли, но при этом расплывалась улыбка. Когда лоток наполнился металлическими кусочками, хирург подсунула его поближе к его глазам:

— Ну, смотри, сколько из тебя вытащили железок. Счастливчик ты, все мимо артерий прошли, — женщина устало вздохнула. — Две раны зашила, Аля их обработает и перевяжет. Здесь можешь переночевать? У нас места есть свободные. Я утром, когда будут повязки менять, гляну еще раз, не пошла ли инфекция.

— Да-а, Ломидзе сообщит командиру бригады, что я останусь в госпитале, — прокряхтел капитан Шубин. Его мучения никак не заканчивались — теперь по спине ползал ватный тампон с мазью, покрывая изрешеченное тело коричневым слоем. Затем Аля плотно обмотала его бинтами, проверила узлы и протянула большую застиранную рубаху:

— Вот, пока ничего больше Сережа не смог найти. Девочка отдала, это ее отца рубашка, — она вдруг опустила голову и почти прошептала: — Я дежурю сегодня в госпитале. Можно… Сережа… он не пойдет ко всем, он со мной переночует.

Ответить ничего Шубин не успел, загромыхали сапоги, и на пороге бытовки показался отмытый, снова сияющий своими кудрями Олейко:

— Товарищ капитан, караул сменился. Все тихо.

Шубин с трудом сел, все вокруг плыло как в тумане. После нескольких часов боли он выдохнул, а тело потребовало отдыха. Глеб с трудом проговорил, даже язык перестал его слушаться:

— Хорошо. Капитан Артемов снова возвращается к командованию бригадой. Помогите ему добраться до ночлега. Я остаюсь в госпитале до утра.

— Есть! — обрадовался Олейко, он был счастлив, что его командир снова в строю и готов командовать своими бойцами.

Глеба его радость не задела, он и сам понимал, что капитан Артемов для своих бойцов как родной отец и его возвращение — хорошая