Заморский тайник - Александр Александрович Тамоников
Когда были проданы иконы? Недавно, три дня назад. Отдал ли Янтарь Художнику деньги за проданные иконы? Да, конечно, позавчера. И где теперь профессор, того Янтарь не знает.
Сведения, добытые литовскими сыщиками, были, конечно, весьма и весьма ценными. Чего не скажешь о выводах: выводы, наоборот, были очень печальными. По всему получалось, что иконы ушли за границу. Как Прилепский ни старался, как он ни торопился, но он все равно опоздал. Икон в Советском Союзе нет. Они – за границей. В Германии или еще где-то, это не так и важно. Важно было другое – милицейскому сыщику Прилепскому до икон не дотянуться. Да, он рано или поздно найдет Херкуса Гринюса, он его арестует и допросит, он докажет его вину, но все равно – расследование будет неполным. И никакого удовлетворения в душе Прилепского не будет. Потому что он упустил главное: он позволил четырем бесценным иконам уйти за границу.
Как их там найти? И кто их там будет искать?
Глава 11
Группа спецназа КГБ, которую возглавлял подполковник Вячеслав Богданов, находилась на полигоне. Проводились ночные стрельбы из самых разных видов переносного оружия, начиная от пистолета и заканчивая гранатометом. Конечно же, бойцы и без того умели стрелять без промаха из всего, что только способно стрелять, но все равно – регулярные тренировки необходимы. Они не позволяют расслабляться и заставляют держать себя в тонусе. А то ведь, чего доброго, можно ненароком и промахнуться, когда дойдет до настоящего дела.
Покончив с обязательными упражнениями, бойцы затеяли любимое развлечение, которое они называли «гусарской рулеткой». Почему гусарской? Потому что, по преданиям, этим баловались в старину настоящие гусары.
Суть игры заключалась в следующем. Брали пустую бутылку, привязывали ее к длинной веревке, и кто-то один тащил эту бутылку за веревку по земле. Бутылка, понятное дело, издавала характерные звуки. Они могли быть громкими, могли быть едва слышными – все зависело от того, по какой именно земле тащилась бутылка. Один игрок, стало быть, тащил бутылку за веревку, а второй в это время с оружием в руках и с завязанными глазами находился к бутылке спиной. На глазах обязательно должна быть плотная повязка, чтобы ничего нельзя было разглядеть.
Так вот: тот, кто с оружием, должен был, ориентируясь на звук, издаваемый бутылкой, попасть в нее с первого же выстрела. Ну, или со второго, или третьего, как получится, но это уже была не чистая работа, а халтура. Тому, кто попадал в бутылку с первого раза, полагались честь и слава, а прочим – насмешки. Игра была простая и незатейливая, но вместе с тем довольно-таки сложная. Попробуй-ка так вот запросто, ориентируясь лишь на неверный звук, попасть в ту бутылку! Даже если ты первоклассный стрелок. Непростое это дело, а потому, случалось, промахивалась вся команда подполковника Богданова, за исключением разве что Геннадия Рябова. Рябов был снайпером, причем прирожденным снайпером, – и он никогда не промахивался по цели. Даже если этой целью была невидимая бутылка на веревке.
А почему «гусарская рулетка»? Потому что эту игру, по преданию, придумали гусары, они же дали ей и название. А почему «рулетка»? Потому что или ты попал в ту бутылку, или не попал. Чем не рулетка? Рулетка и есть.
На этот раз по бутылке промахнулись все – кто единожды, кто дважды, а кто и трижды. Кроме, разумеется, Рябова. Больше всего промахов сделал Степан Терко – целых четыре. Понятно, что на его голову тут же посыпались подначки и двусмысленные советы и намеки, которые Степан, желал он того или не желал, вынужден был парировать.
– Это все потому, – говорил он, – что я давно не был в настоящем деле со стрельбой, взрывами, погонями и разными прочими невинными шалостями! Мирная жизнь – она расслабляет. Заставляет терять квалификацию. Даже такого матерого волка, как я. Так что не я виноват в моих промахах, а моя беззаботная жизнь. Наша то есть беззаботная жизнь. Всей нашей боевой команды!.. Командир, когда ты поведешь нас в бой? Так, чтобы со стрельбой, погонями и прочими радостями? А, командир? Вот тогда-то я и покажу себя во всей красе. А так – все это гусарское баловство. Выпили они шампанское, а пустую бутылку надо же куда-то девать! Чтобы, значит, начальство не заподозрило в пьянстве. Вот и придумали себе игру…
– А ведь и впрямь, – поддержал Степана кто-то из бойцов. – Давненько мы не бывали в деле. Какая-то непонятная тишина вокруг нас… Неужто, наконец, наступил мир во всем мире? А тогда для чего мы и нужны? Разгонят нас, чует моя душа. И что мы будем делать?
– Как что? – сказал Степан. – Я устроюсь работать директором стрелкового тира…
– Да ты вначале научись стрелять по пустой бутылке!
– Ха-ха-ха! Га-га-га!
И как раз в это самое время на полигоне показалась легковая машина с включенными фарами. Посторонний автомобиль на секретном полигоне – это был весьма красноречивый знак. Просто так сюда машины не ездили, тем более в ночное время. А уж если машина приехала, то, значит, случилось что-то важное, что-то экстренное.
– Кажется, накаркали! – со вздохом произнес кто-то из бойцов. – Кончились наши гусарские забавы.
– Да уж, – сказал другой боец. – Видать, не установился еще мир во всем мире…
– Оно, может, и хорошо, если так, – сказал на это третий боец. – Это значит, что никто нас не станет гнать с работы. Алло, Степан, ты где?
– Здесь, – ответил Терко. – Куда бы я мог подеваться? Что тебе надо?
– В общем, ничего. Просто не бывать тебе в обозримом будущем директором тира. Вот и все.
Машина тем временем остановилась, фары погасли.
– Подполковник Богданов где-нибудь поблизости присутствует? – раздался голос из машины.
– Присутствует, – ответил Богданов.
– Тогда садитесь в машину, и поехали. Вас требует к себе начальство. Срочно.
– Какое именно начальство? – уточнил Богданов.
– Лично генерал Скоробогатов!
– Ну, я же говорил! – вздохнул кто-то в темноте. – Генерал Скоробогатов – он такой. Он зазря вызывать не стал бы. Тем более – в ночное время.
* * *Задание, которое получил Богданов на этот раз, слегка его смутило. В самом деле – за всю свою спецназовскую карьеру Богданову еще не приходилось заниматься чем-то подобным. Вначале он даже возмутился – настолько нелепым показалось ему задание. Хотя всегда был человеком немногословным и понимал начальство с полуслова, а иногда – и вовсе без слов, по одному лишь взгляду или жесту. Но на этот раз Богданова, что называется, припекло.
– Я спецназовец! – сказал Богданов генералу Скоробогатову. – И вся моя команда – тоже спецназовцы! Наше ли дело разыскивать какие-то картинки?
– Во-первых, не картинки, а иконы, – ответил генерал. – Во-вторых, это не просто иконы, а старинные иконы. Уникальные иконы, то есть в единственном экземпляре. Следовательно, имеющие огромную историческую и культурную ценность. И вот такая-то ценность, представь себе, покинула пределы нашей страны. Из-за чего наша страна стала беднее в историческом и культурном плане. И, между прочим, в материальном тоже. Потому что те иконы стоят немалых денег. Миллионы!
– Да, но…
– А ты не перебивай, – назидательно прервал Богданова генерал. – Ты как следует вникни, а потом уже можешь высказывать претензии, если они у тебя к тому моменту еще останутся. Думаешь, я не знаю, что ты хочешь мне сказать? Знаю во всех подробностях! Мол, я, Богданов, подполковник спецназа, мое дело – ловить всяких террористов… ну и все такое прочее. Я угадал?
На это Богданов не сказал ничего, да и что тут скажешь, если начальство право. Действительно, в данный момент Богданов думал именно так.
– Ну так вот что я тебе скажу, – продолжил Скоробогатов. – Кража исторических и культурных ценностей – это тот же самый террор. Пускай без стрельбы и всякой такой прочей пиротехники, но самый настоящий террор. А те, кто иконы украл, соответственно, террористы. И кому же, как не тебе, воевать с такой-то публикой? Террористы – они, знаешь ли, бывают разные. Одни – с бомбами в руках, а другие – в галстучках и с улыбочками. Но суть их одна и та же. Вражеская суть, погибельная. Ну что, убедил я тебя?
– Почти, – улыбнулся Богданов. – Но у меня возникло много всяких дополнительных вопросов…
– Это пожалуйста! – генерал Скоробогатов тоже улыбнулся. – Это сколько угодно!
– Для начала расскажите обо всем от начала до конца. Кратко, но не упуская никаких подробностей.
– Вот, теперь
