Спектакль для предателя - Валерий Георгиевич Шарапов
– Издеваетесь? – вспыхнул Зимин. – Вы, Дина Борисовна, не охренели, часом? В присутствии офицера КГБ…
Он отобрал у девушки книгу. Дина засмеялась. А ведь поверил! Агата Кристи, «Десять негритят», причем в оригинале, на английском языке. Ну что ж, провела. Краска залила лицо. Он швырнул книгу рядом с собой на полку. «Когда-нибудь она точно допрыгается, и все закончится большой поркой».
– Не обижайтесь, Андрей Викторович, непроизвольно вырвалось. С детства обожаю веселые шутки и розыгрыши. Будем считать, «один – один». Верните, пожалуйста, книгу. В ней ведь нет ничего неблагонадежного? Обычный детектив, причем увлекательный, хотя и полная фантастика, ничего жизненного.
– Хрен вам, а не книга, – проворчал Зимин, взял роман и открыл первую страницу. – Вы наказаны, сам буду читать.
– Искать знакомые латинские буквы? – удивилась Дина. – Ну что ж, давайте, наверняка забавное зрелище.
Он устроился поудобнее, начал читать. Осилил первую страницу, перевернул.
– Это провокация, – заволновалась Дина. – А мне что делать? В окно смотреть? Там одно и то же, надоело уже.
– Думать о своем поведении. Не мешайте.
– Но послушайте… – она не могла сидеть сиднем, – вы так убедительно бегаете глазами по строчкам… неужели вы понимаете, что там написано?
Он перелистнул еще пару страниц. Посетила занятная мысль: «Может, на пенсии, через много лет, заняться написанием подобной беллетристики? Ничего ведь сложного…»
– Помимо русского языка, Дина Борисовна, я знаю английский и немецкий – последний не в совершенстве, но объясниться смогу.
– И вы правда окончили МГИМО? – В глазах спутницы читалось большое недоверие.
– Да, мы называли этот факультет «эм-жэ-фак»…
– Какой фак? – Дина усмехнулась.
– Факультет международной журналистики.
– Неужели? – Дина Борисовна фыркнула. – Но вы не дипломат и тем более не журналист-международник.
– Так вышло… Прошу прощения, Дина Борисовна, но разговор на эту тему портит нервную систему.
– А все-таки? – она настаивала. – Раз уж мы тут сидим и вы лишили меня единственного занятия…
– Карьера не задалась, попал в черный список, – неохотно признался Зимин. – Сразу после защиты диплома произошел инцидент деликатного толка… В общем, не тому дал в морду. Имелась в стенах института одна непуганая сволочь…
– А у сволочи были связи, – подхватила Дина. – Или, что еще хуже, родители с положением. Ладно, не буду доставать, это ваши личные дела. Смею только предположить, что вследствие именно этого инцидента вы до сих пор не женаты… Почему вы пошли в КГБ? Ну, понятно, что пригласили, посулив золотые горы, но почему согласились? Вы не производите впечатление человека неразумного.
– По зову сердца, Дина Борисовна. Защищать страну от таких, как вы.
– Вы правда считаете, что от меня надо защищать целую страну? – женщина неуверенно засмеялась. – Всей мощью репрессивного аппарата – по несчастной девушке, которая даже кулачком никого не сможет ударить?
– Вы все понимаете. Такие, как вы, наносят ущерб, который не по силам вооруженной до зубов армии НАТО. Это не частное мнение, Дина Борисовна, а медицинский факт.
Она обиделась, как ребенок, надулась, отвернулась к окну. Зимин развалился, подбив под себя подушку, погрузился в чтение. Романчик был читабельным, хотя концовка выглядела вполне прозрачной.
Дина не выдержала:
– Что, интересно?
– Сойдет, – кивнул Зимин. – Для поезда – в самый раз. Вы не волнуйтесь, дочитаю – отдам. Нам чужого не надо. Хотите, скажу, кто убийца? Ну, чтобы интереснее было читать. Не хотите? Хорошо, дам подсказку: это не дворецкий, дворецкого уже убили. В чем дело, Дина Борисовна, что у вас с лицом?
Время тянулось извилистой сколопендрой. Швеция оказалась длиннее, чем предполагалось. День, ночь, первая половина дня… Зимин курил в коридоре – хоть это здесь не воспрещалось, смотрел, как мелькают за окном опрятные деревни и поселки, подступают к полотну черные хвойные леса. Природа Северной Европы отличалась суровостью, и люди здесь были, слава богу, неговорливы. Мальмё был самым крупным южным городом, протяженным и вполне самодостаточным. Пассажиры собирали вещи, покидали вагон.
Развешивать рекламу здесь любили. Выделялись синие буквы на желтом фоне: «IKEA» – вывеска просто кричала. Компанию по производству мебели и товаров для дома основали в 1943 году, в разгар Второй мировой войны; через двадцать лет она вышла на международный уровень и стала пользоваться популярностью не только в Скандинавии.
Вокзал Мальмё гудел, принимая жителей и гостей города, а также желающих переправиться в Данию. Поток пассажиров вынес беглецов на площадь, где стояли автобусы. Ловить такси не имело смысла, до парома ходили пассажирские автобусы. Люди наполняли три палубы вместительного судна. Паром выполнял несколько рейсов за день, перевозил тысячи пассажиров. Снова без виз, достаточно заграничного паспорта. Европейские страны постепенно отказывались от пограничного контроля, процедура перехода границы становилась формальностью. Паром перевозил и автомобили, в том числе грузовые фургоны.
Они сидели на открытой палубе, прохладный ветер обдувал головы, волновалось море, но качка на этой махине почти не ощущалась. Спутница снова замкнулась, погрузилась в анабиоз. Вышла из него только раз, обвела пространство мутным взглядом.
– Все так неожиданно меняется, – пробормотала она. – Не могу даже представить, какое это море…
– Полагаю, никакое, – отозвался Зимин. – Пролив Эресунн, соединяет Северное и Балтийское моря, от Швеции до Дании четырнадцать километров. Сами считайте, сколько это миль…
Из тумана вырастала Дания – формально та же Скандинавия. Силуэты зданий, при строительстве которых не особо интересовались архитектурой; портовые сооружения, краны. Где-то там, на камнях, сидела русалочка – творение скульптора Эриксена. По гавани сновали мелкие суда, гудели пароходы. С истошными криками носились чайки.
Дину к окончанию морского путешествия сильно развезло, она побледнела, клевала носом.
Пассажиры степенно, без давки, сходили с трапа, тянулись по бетонной дорожке к лестнице. Наверху, у ограждения, толпились люди – встречающие, просто зеваки. Кто-то приветливо махал рукой.
В этот момент Зимин и почувствовал неладное. Неуютно стало, шея зачесалась. Как же не узнать это неприятное чувство! Ну, здравствуйте, головные боли и нервозность! Кто-то следил за ним сверху: взгляд был недобрый, проникающий, сверлил, словно дрель.
Стало трудно дышать, он шел словно по углям. Дина тоже что-то почувствовала, прижалась, взяла за локоть. Так не хотелось поднимать голову, искать за ограждением наблюдателя.
Пассажиры поднимались по лестнице. Наверху стояли автобусы, сновали легковушки, машины с шашечками.
Андрей двинулся в обход неповоротливого двухъярусного автобуса – в него садились пассажиры. Сам не заметил, что почти бежит, Дина с трудом поспевала за ним. Теперь чесалась спина, тонкие иглы впивались в кожу. В иной ситуации это было бы приятно, но только не сегодня…
А что он хотел? Некто Аркадий Семенович наблюдал за ними в тургруппе, знал, что они
