Багровое пепелище - Александр Александрович Тамоников
Глеб взял под козырек:
— Есть, товарищ капитан. Разрешите выполнять?
Тот кивнул и глазами указал на Ощепкова, которого внимательно слушали остальные:
— Задвигает, вот что значит образование. Эх, такого кадра ценного уводят, думал, парней моих приемам научит. Ладно, капитан, к Олейко, потом общий сбор будет для подготовки к наступлению.
— Плоты нужны, товарищ командир, — Шубин вспомнил о серой тяжести Сиваша, его ледяных объятиях. — Орудие в воде намокнет. Плоты, лодки, чтобы пройти первый километр залива. Дальше запряжем веревками и потащим по грязи. Тяжело, но мы справимся, это выполнимая задача.
Шум в палатке нарастал, комчасти начинал совещание. Он разложил карту, по бокам импровизированного стола установил лампы. Артемов поручил разведчику:
— Займись изготовлением плотов, всю бригаду поручаю тебе. Скажешь размеры, Олейко тебе покажет наш арсенал, который надо переправить. Выполняй, пока я на совещании.
— Есть, — Шубин запахнул верхнюю одежду и вышел под дождь. Несколько секунд ушло на то, чтобы найти нужную палатку. Здесь при виде разведчика вскочили с мест несколько человек, которые бережно укладывали в ящики боеприпасы.
— Олейко кто? — спросил Глеб.
Светловолосый мужчина с очень красивым лицом, голубыми глазами и золотистыми кудрями откликнулся:
— Это я, ефрейтор Алексий Олейко.
— Капитан Шубин, приказ капитана Артемова поступить ко мне в подчинение для подготовки готовящегося наступления.
Бойцы переглянулись, замерли в ожидании приказа. Глеб объяснил им, какого размера плоты необходимо будет подготовить. Когда парни отправились искать материал для строительства, он подсел поближе к ефрейтору и подробно рассказал о том, что видел во время вылазки на территорию врага. Мужчина в ответ объяснил, что нужно будет делать во время атаки:
— Поливать фашист будет, надо в землю уходить от настильного огня. Не меньше полутора метров окоп, ямки не подойдут! И чтобы еще миномет установить, тоже место надо, — он продемонстрировал металлическую трубу на двуноге и опорной плите. — Вот, восемьдесят второй калибр. Тяжелый, зараза, больше шестидесяти кило, зато бьет — будь здоров, по двадцать выстрелов в минуту. Сетку рвет, стены, людей — зверь! Дальность три тысячи метров! — голубые глаза с черной густой сеткой ресниц сияли от восхищения. Мужчина с любовью погладил тяжелый ствол, потянул за ручку и разделил на отдельные части тяжелую конструкцию. — Вот так разберем его, на троих по железяке. Два миномета, один по центру. Второй куда?
И снова они смотрели схему, выискивали места, куда лучше разместить минометную установку. Услышав про окопы, Олейко вдруг предположил:
— А что, если, товарищ капитан, нам эти окопы себе забрать? Вы ведь говорите, там охраны немного. Немцы атаки не ждут, снять часовых и засесть в их же окопах! Тогда нам их пулеметы нипочем!
Шубин вспомнил, как мало было дозорных в деревне и те прятались в тепле от осенней сырости. Прав минометчик: у них есть возможность обхитрить врага еще в самом начале, использовав его же фортификацию, чтобы укрыться от огня. Линия укрепления была построена для большого боя, чтобы не подпустить советских бойцов к дороге и крепости, да только потом планы вермахта поменялись, вся армия была сгруппирована в центре полуострова, и никто не ожидал удара со стороны залива.
Так до самого вечера в палатках временного лагеря шли обсуждения, от сизого дыма резало глаза, делались пометки на картах. Под осенней моросью бойцы ШИСБР вязали крепкие плоты, в палатке укутывали в брезент боеприпасы, чтобы уберечь их от морской влаги. Минометные расчеты разбирали свои орудия на отдельные части, обматывали веревками, чтобы потом на спине нести несколько километров по ледяной жиже Сиваша. Шубин принимал участие в общей суете, от тепла печек и людей ему было радостно и уютно. Думать не хотелось о том, что ждет потом, как они будут идти несколько часов в ледяной воде, от которой сворачивает судорогой тело, а потом в мокрой одежде сразу пойдут в бой, под немецкие пули, под стену огня.
Он даже не заметил, как в палатку вернулся Серго и принялся помогать остальным. В отличие от своих товарищей, парень не перебрасывался шутками, не участвовал в общих разговорах. Непривычно тихий, он улыбался своим внутренним ощущениям, чувствуя, как до сих пор горят его щеки от прикосновения пальцев и губ молодой жены. Почти час они просидели у пристенка чужого дома, шептали друг другу признания, замирали в обнимку от щемящего ощущения счастья. Это было такое хрупкое, такое трепетное ощущение, что они даже за этот час ни разу не вспомнили о том, что кругом война, смерть поджидает совсем рядом, так и норовит собрать свою кровавую дань молодыми жизнями. После него почти уже перед отбоем к бригаде присоединился и Василий Ощепков. Глаза у него были красными от дыма и ночных совещаний, но сам мужчина решительно попросил Артемова:
— Товарищ командир, разрешите мне участвовать в атаке в группе капитана Шубина?
Но Артемов отрицательно покачал головой:
— Нет, Василий, не могу. У тебя отдельная боевая задача. С парнями идешь вторым номером по садам под огневым прикрытием. После штурма, когда будут проделаны проходы в здании, выступает твоя группа. Ближний бой, здание небольшое — стрельбу там вести опасно, поэтому надо нейтрализовать врага как можно быстрее вашими методами, без огня.
Ощепков бросил на Шубина виноватый взгляд, он так хотел снова идти в бой плечом к плечу с разведчиком. Тот едва заметно покачал головой — это война, тут не выбирают. И сержант Ощепков согласился:
— Есть, товарищ командир.
Артемов указал на четверых крепких и высоких парней:
— Вот, берите бойцов, у вас еще три часа, чтобы подготовить их. Покажите им все, что умеете, чтобы завтра они в рукопашном бою в два счета сделали немцев.
— Так точно, — Василий вспомнил, как принято отвечать в армии, повернулся к парням: — Ну что, ребятки, давайте найдем местечко, где посвободнее, покажу несколько приемов.
К трем часам
