Дмитрий Дёгтев - Воздушные дуэли. Боевые хроники. Советские «асы» и немецкие «тузы». 1939–1941
Участок южнее «угла» был самым коротким путем для разведывательных самолетов союзников, целью которых чаще всего был Рур.
Вскоре после полудня 6 октября экипаж одного из первых экземпляров новейшего французского двухмоторного бомбардировщика LeO-451 из GB I/31, размещенной в Конантрэ, получил приказ о выполнении воздушной разведки системы ПВО южных районов Рура.
Самолет (Liore et Olivier, сокр. LeO), принятый на вооружение незадолго до начала войны, был типичным представителем такого рода машин, созданных в это время в разных странах. Он имел размах крыльев 22 м и длину 17 м, мог летать со скоростью 420 км/ч и нести 1500 кг бомб. Вооружение бомбардировщика состояло из двух пулеметов и одной 20-мм пушки, находившейся в выдвижной башне наверху фюзеляжа.
Так уж совпало, но незадолго до этого I./JG52 была передислоцирована под Бонн-Хангелар. Именно по причине появления таких гостей в группе на боевом дежурстве в готовности № 1 постоянно держали звено мессеров. Как только стали поступать доклады от наземных пунктов воздушного наблюдения об обнаружении нарушителя, в воздух были подняты два звена истребителей для обнаружения и перехвата самолета-нарушителя. Одним из восьми летчиков был лейтенант Ханс Бертель, член довоенной немецкой пилотажной группы, а теперь ведомый командира 2-й эскадрильи обер-лейтенанта Вольфганга Эвальда вспоминал: «Я, как считали в эскадрилье, был самым зорким. Мы уже летели некоторое время, когда я, задолго до моих товарищей, заметил вдалеке крошечную точку самолета и, естественно, с такого расстояния я не мог его идентифицировать как французский бомбардировщик LeO-451. По радио я доложил о своем наблюдении, но многие со скептицизмом, как я узнал позднее, отнеслись к моему рапорту.
Все мы, как я и мои товарищи, так и противник, летели между двух слоев облаков. Француз также обнаружил нас и, как только я направился к нему, он опустил нос и начал круто пикировать, пытаясь скрыться в нижнем слое облаков. Я направился за ним, понимая, что лететь придется вслепую и что моя красная 1 не была оснащена соответствующим оборудованием.
К счастью, слепой полет не должен был быть долгим. Когда я вырвался из облака и снова оказался в нормальных условиях, я был очень удивлен, обнаружив француза почти прямо передо мной, точнее, немного в стороне от меня. Мы были самое большее в 100 м над землей.
Вражеский задний стрелок заметил меня сразу и быстро открыл огонь. К счастью, он не попал в меня – я говорю к счастью, потому что при всем волнении, – в конце концов, это была моя первая встреча с врагом, не говоря уж о том, что по мне впервые стреляли, – я отчаянно дергал и тянул куда-то необходимые для начала стрельбы кнопки и переключатели в кабине, чтобы открыть предохранительные защелки и привести в готовность мое оружие. В процессе моих судорожных движений я даже включил освещение и фары. Они оставались в том же положении до моей посадки, что вызвало обычную иронию моих товарищей, о которой они не забывали еще долгое время после этого случая.
В действительности это заняло несколько секунд, пока мое оружие не было приведено в боевое положение, но в тот момент это казалось вечностью. Моя первая очередь поразила один из двигателей француза, который немедленно загорелся. Пилот LeO быстро выпустил шасси – несколько необычное и опасное решение для выполнения аварийной посадки. В этом случае это было особенно опасно для меня! Шасси от сильного удара о землю тут же развалилось. Его обломки полетели в воздух, едва не задев мою красную 1 – я на большой скорости пересек линию движения француза. Что произошло бы, если бы колесо, которое пролетело рядом с кабиной, попало бы в меня? Даже если бы это только привело к небольшой вмятине, то мне все равно пришлось бы еще долго выслушивать неизбежные шутки моих товарищей.
Как затем выяснилось, в то время, случайно, майор Готхард Хандрик, в прошлом олимпийский чемпион 1936 г. в Берлине по современному пятиборью, а сейчас летчик-истребитель (в настоящее время командир группы I./JG26, базирующейся в Бонне-Одендорфе), находился в Вашендорфе (в 28 км юго-западнее Бонна). Встревоженный громким шумом двигателей, он наблюдал за боем с земли. Он-то позднее и подтвердил официально мою победу или, по крайней мере, описал весь бой, включая аварийную посадку LeO моему командиру[54].
Я в течение некоторого времени покружил над горящей французской машиной. Затем мое наблюдение было резко прервано радиосообщением. Пункт воздушного наблюдения сообщал о присутствии нескольких английских истребителей над холмами в Эйфеле. Воспылавшие духом преследования, мы развернулись в нужном направлении, чтобы выйти на англичан. Прибыв в нужное место, мы не обнаружили и следа от противника. Покрутившись еще некоторое время в поисках, мы вскоре возвратились в Хангелар»[55].
Через неделю после победы Бертеля над LeO лейтенант Курт Кирхнер принес вторую и, как оказалось, последнюю воздушную победу I./JG52 в «сидячей войне». Его жертвой стала также одиночная машина противника, на этот раз английский «Бленхейм» Mk. IV из 114-го Sqdn., вылетевший на дальнюю разведку.
13 сентября на базе 1./JG71 и 11./JG72 в Беблингене под командованием гауптмана Ханса Гюнтера Корнацки[56] была официально сформирована II./JG52, и к концу первой недели октября группа была полностью оснащена Bf-109E, а уже 27 октября вновь созданная группа вместе со штабом эскадры была переброшена под Мангейм на бывший довоенный международный аэропорт, а теперь военную авиабазу.
В октябре была сформирована новая группа – III./ JG53, во главе которой встал уже совсем оправившийся после ранения Вернер Мёльдерс. В конце месяца погода улучшилась, аэродромы подсохли и воздушная активность противоборствующих сторон возросла.
30 октября тройка «Бленхеймов I» из 18-й Sqdn. RAF отправилась на разведку с аэродрома в Меце. Сначала «Бленхеймы» перехватило звено из 5-й эскадрильи JG53, патрулировавшее район восточнее Трира, и победу на свой счет записал унтер-офицер Йоахим Хинкелдей. Затем к месту боя подошли штабное звено III./JG53 и самолеты из 9-й эскадрильи. Вскоре первую победу новой группы и вторую личную победу в войне одержал Мёльдерс: «Я заметил деятельность зенитной артиллерии около Трира. Я подкрался примерно на 50 м к вражеской машине и мог вполне ясно различить опознавательные британские круги. Я открыл огонь почти в упор. От заднего стрелка не было никакого ответного огня, левый двигатель скрылся в густом облаке белого дыма, который быстро стал черным. Я летел рядом и видел, как самолет полностью охватил огонь. Я заметил парашют, кажется, он тоже горел. «Бленхейм» разбился близ Клюзерата-на-Мозеле»[57].
Третий разведчик ушел от перехватчиков и добрался до Оснабрюка, где был сбит уже парой Bf-109 из I./JG21. Эта группа всего три недели назад была передислоцирована из Польши и за это время уже успела сменить Bf-109D на более новые Bf-109E. Победу записал на свой счет лейтенант Хайнц Ланге, будущий командир JG51 и кавалер Рыцарского креста.
Интересно, что англичане подтвердили потерю 30 октября лишь двух «Бленхеймов» из 18-й Sqdn. над Триром! Это были машины L1415 и L6694. Третьим потерянным (не уничтоженным) в тот день самолетом была машина L1246 из 57-й Sqdn. С большой долей вероятности можно утверждать, что именно ее и подбил Ланге. «Бленхейм» дотянул до Орли и сел там на брюхо. Экипаж не пострадал.
В конце октября, а точнее, 26-го числа I./JG51 была переведена в Мангейм-Зандхофен для прикрытия Пфальца и Саара. В это же время в Мюнстер-Хандорфе началось формирование нового подразделения – Stab/JG51. Его командиром и соответственно всей 51-й эс кадры был назначен оберст-лейтенант Тео Остеркамп – ас Первой мировой войны. Практически одновременно со штабом в Фюрстенфельдбрюкке шло формирование и II./JG51. Первоначально группа имела всего 6 Bf-109D-1, но затем к концу месяца получила штатное количество Bf-109D-1 и Bf-109E-1/E-3. 28 октября она была передислоцирована в Эйтинген около Тюбингена.
После успешного завершения Польской кампании все больше подразделений люфтваффе переводилось на Западный фронт, что привело к увеличению воздушной активности над границей. Более регулярные разведывательные и патрульные полеты все чаще и чаще приводили к контактам с вражескими самолетами. Союзники в ноябре 1939 г. также увеличивали свою воздушную группировку. В числе прочих частей во Францию перебросили 607-ю и 615-ю Sqdn., вооруженные бипланами «Гладиатор».
«Они что, собираются меня сбить?»
В первый день ноября погода снова резко ухудшилась, в результате чего был разбит один Bf-109E-1 из 7./JG53, еще три повреждены (все из 7-й и 9-й эскадрилий). В тот же день из-за потери управления был поврежден и Bf-109E-1 из 2./JG52.
2 ноября из Польши на Западный фронт перевели еще одну авиагруппу – I./JG76, сначала группа действовала из Вены, а затем из Франкфурта-на-Майне.
