Павел Ефремов - Стоп дуть! Легкомысленные воспоминания
Развал Союза и наступившие после этого «смутные времена» продвинули этот процесс, и, наконец, в 1995 году старик узнал, что он в этом мире все-таки не один. Полковник в самые короткие сроки организовал свой выезд в Одессу, где, явившись к Маргарите в дом, лично убедился в том, что это не ошибка и это действительно его двоюродная племянница с его двоюродной внучкой. Мама Маргариты, как и все еврейские женщины, знавшая обо всех родственниках до седьмого колена вглубь и вбок, после разговора с полковником признала в нем деда и на радостях грохнулась в обморок. Потом был общий ужин в шумном и веселом одесском дворе, поскольку уже все соседи узнали о случившемся и отпраздновали это событие так, как умеют праздновать только в Одессе. Маргарите дед понравился. Он был живой и деятельный, не любил старческих разговоров о немощах и болячках, а судил обо всем четко и здраво и очень весело рассказывал старые анекдоты времен своей молодости. Потом он уехал, и уже через месяц им пришло приглашение приехать в гости в Израиль. Оно было подкреплено весомым денежным переводом на билеты и прочее, что и стало решающим доводом для поездки. Денег у Маргариты и ее мамы просто не было.
В аэропорту Бен-Гурион, когда они наконец вышли из здания в оглушающий зной и их нехитрые пожитки подхватили два молодых человека, Маргарита неожиданно обнаружила, что она теперь внучка чрезвычайно богатого деда. Они ехали к нему домой в Хайфу на совершенно нетипичном для Израиля автомобиле «Хаммер», который до этого Маргарита видела только по телевизору, и за ними неотрывно следовала машина сопровождения. В тот вечер за столом они и узнали окончательно, кто их родственник. Дед ездил к ним присмотреться, не открываясь полностью, а побывав, зауважал свою племянницу и просто влюбился во внучку. Естественно, он сразу предложил им переехать к нему и навсегда. Мама смущалась, не зная, что ответить на по-военному прямые предложения своего дяди, но по ее виду Маргарита поняла, что она в душе уже согласна и что ей просто хочется спокойно пожить, не ощущая себя немолодой безработной нищенкой, не способной прокормить даже собственную дочь. Сама же Маргарита честно и прямо сказала, что перед тем, как переезжать, она хотела бы закончить свой университет, но ничего не имеет против того, чтобы мама переехала сразу. Дед с уважением воспринял ее решение, на том и порешили.
Через две недели они вернулись домой в Одессу, и машина закрутилась. Что уж там сработало, то ли имя деда, то ли стройная еврейская организация вывоза «своих», но документы на обеих оформили в течение нескольких месяцев, и через полгода Маргарита уже провожала всхлипывающую мать в аэропорту. Сама она успешно закончила университет, живя уже вполне обеспеченно и не тратя время на заработки. Дед по-военному четко поставил родню на полное маршальское довольствие, и Маргарита последние месяцы уже ни в чем не нуждалась, занимаясь только учебой. Она получила диплом, устроила прощальную вечеринку с немногочисленными друзьями и, оплатив коммунальные платежи на три года вперед, улетела в Израиль, оставив ключи от своей квартирки соседке тете Фире. Квартиру Маргарита почему-то продавать не захотела. А в Израиле у нее началась поистине райская жизнь. Дед, в котором проснулась вся не отданная еще никому любовь и нежность, окружил Маргариту и ее мать такой заботой и лаской, что порой девушка ловила себя на мысли, что вся ее предыдущая жизнь — просто сон, который чем дальше, тем сильнее забывается.
Так прошло два года. А потом все закончилось. Сначала иссяк запас прочности у, казалось, стального деда. Он, словно выполнив все поставленные перед ним жизнью задачи, тихо и спокойно угас в течение двух месяцев. Как потом оказалось, еще два года назад он оформил Маргариту единовластной наследницей всех его капиталов. А еще через полгода не стало мамы. Она умерла во сне, со счастливой улыбкой на лице, удивительно помолодев перед смертью, без всяких признаков каких-либо болезней. Экономка деда, старая одесситка еще из довоенных эмигрантов, утешая Маргариту, сказала, что мама уже давно устала жить, но не могла уйти, пока не была уверена в будущем дочери. Так Марго, как ее называли еще в университете, стала красивой, молодой и богатой сиротой. Она не стала ничего менять в доме деда, а управление обувной компанией передала совету директоров, предварительно разобравшись во всем и оставив последнее слово за собой. А потом Марго стала путешествовать. Она объездила полсвета, начиная от острова Пасхи и заканчивая Тасманией. Она побывала во всех местах, о которых читала в юности и с детским восторгом лазила по пирамидам ацтеков, купалась в атолле Вотье и фотографировала гейзеры Исландии. Она наслаждалась свободой во всех ее проявлениях, правда, не переступая тот рубеж, который отделяет свободу желаний от безнравственности, и всегда возвращалась отдыхать поочередно то в Хайфу, то в Одессу, в которой она отремонтировала их старенькую квартирку.
В тот раз перерыв между вояжами выпал на Одессу, и Марго, прилетев домой и выспавшись, прогуливалась по набережной, там, где сменяют друг друга небольшие и уютные кафешки и ресторанчики, божественно пахнущие приготовленной на огне кефалью, и где можно блаженствуя просидеть всю ночь с бокалом вина, слушая шум моря. Тут она и заметила того самого сухощавого, дочерна загоревшего мужчину лет сорока-сорока пяти, сидевшего на каменном парапете и неторопливо кидавшего кусочки булки чайкам. Именно его вчера завел в самолет пристегнутым наручниками к себе израильский полицейский и, усадив в кресло, удалился. Марго, как, наверное, и другие пассажиры, сначала подумала, что это какой-то преступник, потом убедилась, что это не так, поскольку мужчина свободно передвигался по салону без сопровождающих. И теперь этот мужчина сидел здесь, на набережной, и выглядел каким-то расслабленно-безмятежным. Он как-то совершенно не вписывался во все окружающее и был каким-то чужим здесь, что чувствовалось даже в его движениях, плавных и в то же время каких-то сильных и уверенных. В нем ощущалась даже не сила, а, скорее, уверенная радость от того, что есть вокруг, хотя по его внешнему виду и нельзя было сказать, что у него нет проблем. Он был одет в чистую, но старую и потертую израильскую военную форму без знаков различия, из-под воротника которой торчала тельняшка, а рядом лежала такая же потертая сумка с выцветшей надписью «US ARMY». Марго подошла поближе и совершенно неожиданно для себя самой поздоровалась с ним:
— Здравствуйте.
Мужчина поднял голову.
— Здравствуйте. А вы кто?
Марго внезапно покраснела.
— Мы вместе в самолете летели. Вчера. Вот и запомнила.
Мужчина улыбнулся.
— Это уж точно. Красиво меня посадили. Наверное, все невесть что подумали.
Потом разломил булку и протянул Марго.
— Покидайте, если хотите.
Они практически молча просидели еще минут двадцать, кидая кусочки хлеба и обмениваясь малозначащими фразами. Потом булка закончилась, и Марго встала.
— Знаете, тут неподалеку готовят изумительный кофе. Может, сходим? Меня, кстати, зовут Маргарита. Можно просто Марго.
Мужчина встал и аккуратно отряхнул штаны.
— Олег. Но, к сожалению, я не смогу вас ничем угостить. Некредитоспособен. Поэтому вынужден отказаться.
Марго рассмеялась и махнула рукой по направлению к набережной.
— Какая ерунда! Я вас приглашаю, и если вы не пойдете, то я… то я. Куплю вам новую булку. И просто обижусь!
Олег рассмеялся.
— Были времена, когда я, скорее, выбрал бы булку. Но не хочу, чтобы вы обижались, да и хорошего кофе я не пил очень давно. Ведите, принцесса, нищий пилигрим не откажется от угощения.
— Не подлизывайтесь, а то передумаю. — рассмеялась Марго.
И они пошли по набережной.
Марго никогда не была ханжой и синим чулком. Она была самой нормальной молодой женщиной, у которой, конечно, бывали мужчины. Но до этого дня она еще не встречала никого, кто бы понравился ей так сразу, мгновенно и безоговорочно, как этот случайно встреченный ею седовласый и немолодой Олег. Она как-то с ходу прониклась к нему каким-то доселе незнакомым ей чувством и без всяких сомнений в искренности Олега восприняла вполне фантастический рассказ о его похождениях. Она никогда не верила в сказки о любви с первого взгляда, но в этот день уже через несколько часов поняла, что этот непонятный человек, который старше ее вдвое, и есть ее мужчина. Тот самый мужчина, о котором в этой жизни мечтает каждая нормальная женщина. Тот мужчина, от которого женщина хочет иметь детей и с кем хотела бы провести все отпущенные судьбой дни.
Больше они не расставались. Марго улетела в Крым вместе с Олегом. Там Олег попрощался с Севастополем, с городом, который он очень любил, но с которым его теперь ничего не связывало, кроме воспоминаний. Они сыграли свадьбу в Одессе, и гуляли в том самом стареньком дворе, в котором прошли детство и юность Марго. Даже первую брачную ночь они провели в ее квартире, за которой все это время заботливо приглядывала тетя Фира.
