Павел Ефремов - Стоп дуть! Легкомысленные воспоминания
— Ну что, присваиваю тебе звание линкор «Североморец Гончаров»! Смирно! — скомандовал сам себе капитан 3 ранга запаса Гончаров, отдал честь флагу и спустился на мостик.
— Курс норд-ост! Полный вперед! — Олег двинул рукоятки телеграфа вперед, и белая океанская яхта, с непропорционально большим и уже давно забытым многими флагом, резво побежала по волнам.
Как пользоваться компасом, Олег помнил еще со школьных времен, да и сама яхта, наверное, в угоду владельцу, кроме электронного была еще снабжена сделанным под старину большим спиртовым компасом, величаво торчащим посреди рубки. Яхта легко слушалась руля, и Гончарову только и оставалось, что смотреть по сторонам и стараться избегать других судов. Первые пару дней прошли довольно спокойно. Олег старался держаться в виду берега, хотя это и сулило определенные проблемы. Пару раз его пытались догнать на моторных лодках какие-то местные пиратствующие чернокожие люмпены, но каждый раз Гончаров с одновременным увеличением скорости подтаскивал к борту пулемет и уже без каких-либо угрызений совести давал пару-тройку прицельных очередей по преследователям, после чего они сразу теряли к яхте интерес и отворачивали в сторону. Потом часто стали попадаться всевозможные грузовые корабли, которые величаво шлепали мимо него, не обращая ни малейшего внимания на его катерок. На третий день встречным курсом прошел довольно большой военный корабль под неизвестным флагом. На взгляд подводника Гончарова, слабо разбиравшегося в классификации надводных кораблей, был он чем-то вроде сторожевика и мог за пять минут раскатать его «линкор» до состояния щепок, но тот, едва сбавив ход, вильнул к яхте поближе, но по непонятной причине пронесся мимо и вскоре скрылся у горизонта. Еще через день на яхту спикировал вертолет ВМС США. Он минут тридцать следовал за ней, проносясь то побортно, то зависая прямо над мостиком. Олег, выбравшийся в своем колоритном костюме советского военно-морского босяка на мостик, усиленно пытался дать понять жестами американским пилотам, что у него нет связи. Но, видимо, американцы, идентифицировав развевающийся над кораблем флаг как флаг почившего почти десять лет назад Военно-морского флота СССР, да еще и узрев хаотично расставленные по кораблю пулеметы, ждали команды от кого-то свыше и на дерганья одинокой фигуры на мостике внимания категорически не обращали. Потом американцы так же неожиданно ретировались, получив, по всей видимости, от командования приказ непонятное суденышко не трогать. Наверное, штатовские флотоводцы впали в определенный ступор, присущий, похоже, всей их нации при каком-нибудь явлении, не вписывающемся в их собственное видение мира, и решили просто закрыть глаза на это мелкое геополитическое недоразумение, полным ходом несущееся в сторону Аденского залива.
Только много позже, дома, рассматривая глобус в уютной домашней обстановке, Олег окончательно осознал, какую авантюру он совершил, блестяще подтвердив на практике утверждение, что больше всего везет либо дуракам, либо сумасшедшим. Пуститься в одиночку, ни черта не понимая в навигации, без карт, в водах, где каждая лодка была врагом, в путь длиной более тысячи миль, было таким безумием, какое трудно представить себе даже с огромного бодуна. Но это было потом. А сейчас линкор «Североморец Гончаров» бодро резал воды с круизной скоростью 10 узлов, а его командир, с висящим на груди биноклем, шуровал ложкой в консервной банке с тунцом и был на настоящий момент доволен, сыт и даже немного подшофе.
На исходе пятых суток похода Гончаров неожиданно узнал месторасположение своего корабля. На закате он включил телевизор, который не трогал уже несколько дней, и попал на новости какого-то африканского телеканала. На экране телевизора дородный чернокожий обозреватель о чем-то оживленно рассказывал, после чего на экране неожиданно возникла его яхта с развевающимся и четко распознаваемым флагом. На мостике было даже видно фигуру его самого, и хотя лица было не разглядеть, хорошо выделялся тельник и черная, несвойственная этим широтам пилотка. После этого на экране появилась карта побережья, неподалеку от которого крестом было выделено местонахождение яхты. Олег сразу записал название пары береговых населенных пунктов, находившихся неподалеку, и попытался вспомнить, когда и где его могли снять на камеру. Получалось, что единственное место, с которого это было возможно сделать, было небольшое суденышко, сопровождавшее его вчера параллельным курсом около часа. Оно не приближалось, но и ушло только после того, как сам Олег сделал вид, что хочет к нему подойти. Только тогда суденышко ушло в сторону и вскоре скрылось из вида.
Порывшись в груде карт, оставшихся от Омара, Олег все же обнаружил ту, которая совпадала с виденной на экране. Так Гончаров узнал, что он уже практически дошел до Аденского залива. Надо сказать, что маршрут следования, которым руководствовался отставной подводник, предполагал следующее: не попасть снова на Африканский континент либо в арабскую страну, а попытаться быть подобранным каким-то европейским судном. Ну и при самом неудачном раскладе оставалось добираться до единственной более или менее цивилизованной страны, которой Олегу в пределах ближайшей видимости представлялся только Израиль. Но так как связи у него не было, а все попадавшиеся корабли либо просто игнорировали его, либо, наоборот, старались отдалиться, то фактически оставался только один вариант: идти до Израиля своим ходом. Что Олег и делал, и, как это ни удивительно, делал пока вполне успешно.
Аденский залив оказался набитым судами, как консервная банка килькой. Прогремевшее позднее сомалийское пиратство еще только зарождалось, и корабли шли открыто, не пытаясь создавать караваны и не ища защиты у военных судов. Растерявшись сначала, но потом сверившись с компасом, Олег повернул руль и пристроившись в пределах видимости за кормой огромного лихтеровоза, начал следовать за ним. Везение рано или поздно должно было кончиться, и на всякий случай Олег надел спасательный жилет и перевязал полиэтиленом все свои документы, спрятав их на груди. Теперь он уже старался не спускаться с мостика совсем, разве только по самой крайней необходимости, находясь все время в готовности к чему угодно: от простого столкновения до абордажа или торпедной атаки. Но ничего не происходило, отчего ожидание становилось невозможно нервным, как зарождающаяся зубная боль. Время шло, кораблей вокруг меньше не становилось, а «Североморец Гончаров», словно «Летучий Голландец», продвигался вперед, как будто его и не существовало вовсе. Наконец, вдали ненадолго показался берег. Основательно изучивший к тому времени карту, Олег понял, что уже близко Баб-эль-Мандебский пролив и что, кажется, сейчас наступит конец его сумасшедшему плаванию. Как военный человек он понимал, что такой пролив просто обязан контролироваться странами, чьи берега он рассекал, и такое морское недоразумение, как его корабль, не принадлежащий ни к одному флоту мира, да и попросту украденный у кого-то, вызовет если не массу вопросов, то уж как минимум задержание береговой охраной. Поначалу у Олега даже мелькнула мысль спустить флаг и прошмыгнуть под шумок под каким-нибудь другим из имеющихся в наличии, но потом что-то его остановило. Упрямство или что-то еще, но флаг он не спустил. Корабли на подходе к проливу немного замедляли ход, и Олег постарался максимально близко пристроиться в корму своему контейнеровозу, который спокойно и целенаправленно шел в пролив. И линкор «Североморец Гончаров», ведомый Олегом со слипающимися от бессонницы глазами, добросовестно прочапав часов шесть за контейнеровозом, спокойно вышел в акваторию Красного моря, о чем Олегу неожиданно сообщили по-русски из громыхающего железом громкоговорителя того самого контейнеровоза, за которым уже почти сутки плелась его яхта. К этому времени Гончаров уже практически спал, повиснув на штурвале, и этот стальной голос насмерть перепугал его, вырвав из объятий Морфея так, что он умудрился приложиться лбом к тому же штурвалу.
— Земляк! Не спи, а то идешь, как пьяный. Что со связью? Почему не отвечаешь? Мы уже в Красном море.
Олег выскочил на мостик и, проявляя проснувшийся в нем талант мима, начал изображать в лицах отсутствие связи и желание попасть к ним на борт. Видимо, у Олега и на самом деле были недюжинные способности, потому что стальной голос с виноватой ноткой ответил:
— Понял. Но взять к себе на борт не можем. Скажи спасибо, что капитан поговорить разрешил. Нас тут всего трое русских, а почти вся команда польская и капитан тоже, и связываться с тобой наш «панове» не желает. Будь аккуратнее, тут мины попадаются. Удачи тебе, моряк!
Потом голос на миг умолк.
— А за флаг уважаю!
И пароход отсалютовал ему длинным протяжным гудком.
