Тайная история отечественной внешней разведки - Александр Иванович Колпакиди
Так или иначе, в тюрьме Полуведько предложили стать разведчиком, а когда он дал согласие и получил оперативный псевдоним «Павло», началась операция по выводу его за рубеж. Для начала его свели с одним интересным заключенным. «…Иващенко постоянно жил в Праге и учился в Украинском педагогическом институте им. Н. Шаповала…, – докладывал «Олек». У него был брат, доктор медицины, работающий сейчас на заводах Бати в Злине. В Праге Иващенко женился, но жена бросила его и ушла жить к Николаю Самойловичу. Озлобленный из-за этого Иващенко направился в советское консульство и попросил дать ему работу в России. Соответствующее разрешение он получил и выехал в Харьков, где через некоторое время его арестовали и около полугода держали в тюрьме. Потом его освободили, он женился и получил должность учителя в Мерефе под Харьковом. Прошло некоторое время и его вновь арестовали и выслали в Сибирь. Там он и познакомился с Полуведько. Они договорились бежать из тюрьмы, при этом Иващенко обещал через своего брата позаботиться о том, чтобы оба беженца были приняты в Чехословакии. Иващенко и Полуведько удалось бежать во время транспортировки ссыльных на Соловецкие острова и затем добраться до Гельсингфорса».
В столице Финляндии беглецов арестовала финская политическая полиция, которая потребовала от них подробного, исчерпывающего отчета: где были, что делали, откуда бежали и т. д. Тем временем сокамерник «Павло» выполнил свое обещание и написал брату, чтобы он походатайствовал о визах для них, а тот обратился с этой проблемой к председателю Украинской громады в Праге Николаю Галагану, который хорошо знал обоих братьев и добился для беженцев из СССР чехословацкой визы, а пока она не была получена, переписывался с беглецами. Финны, получив подтверждение о том, что Иващенко и Полуведько разрешен въезд в Чехословацкую Республику, не чинили им препятствий и они отчасти морем, а отчасти по суше, через Германию, добрались до Праги. Иващенко отправился к брату в Злин, а Кондрат остался в столице, вступил в Громаду и поселился на её квартире в Смихове, где хранились архивы Громады и других украинских организаций. Можно не сомневаться, «Павло» не преминул воспользоваться этим обстоятельством. Он быстро включился в жизнь украинской эмиграции и познакомился со многими людьми. Возникавшие время от времени слухи о его связях с органами НКВД СССР похоже не очень мешали «Павло» в работе. Также, как и предупреждение английской разведки о том, что «Полуведько – агент ГПУ».
Все тот же «Олек» дает такое описание Полуведько в те годы: «Это широкоплечий мужчина с широким монгольским лицом, рост выше среднего, волосы черные, коротко остриженные на русский манер. По-украински говорит плохо, по-русски хорошо. Других языков не знает… Очень интересуется политической жизнью украинской эмиграции. Весьма хорошо помнит все имена её активистов, изучает чешский, но сам не знает, что будет делать в будущем, поскольку неизвестно дадут ли ему разрешение на проживание в стране и нансеновский паспорт. Сейчас он живет, имея разрешение, полученное в Финляндии, и чешскую визу… Полуведько сейчас лет 36–37, он очень хитрый и осторожный…».
Спустя месяц «Павло» пришлось перебраться в Финляндию, поскольку срок его пребывания в Чехословакии закончился, а просьба о его продлении была отклонена властями. Но связей с Прагой он не терял и переписывался с Галаганом. В одном из первых своих писем он сообщил председателю Громады, что «по приезде в Финляндию отправился к директору разведывательной службы и попросил его помочь получить право на проживание в стране. Директор велел ему прийти на другой день. Когда в назначенное время Полуведько явился к директору, тот велел ему заполнить формуляр и Полуведько получил финский паспорт для иностранцев. Ему дано было право проживать и работать в Финляндии».
На новом месте в Хельсинки он быстро вошел в курс дела и скоро стал своим в рядах украинской эмиграции и её оуновской части. Поэтому не удивительно, что после гибели в 1935-м в Буэнос-Айресе под колёсами поезда полковника В. Баранецкого, его сменил на посту руководителя Украинской громады в Финляндии Кондрат Полуведько. Вошел он и в состав Центрального провода ОУН. Связь с Центром он поддерживал через помощницу легального резидента Зою Ивановну Рыбкину, руководительницу местного отделения советского агентства «Интурист». Она успела поработать в Китае, Германии, Ленинграде. Уже первые её шаги и в разведке, и по линии прикрытия оценивались хорошо.
Своего подопечного Рыбкина считала человеком, преданным делу, умным, осторожным, обладающим быстрой реакцией. Но отмечала у него один существенный недостаток: он мог забыть условия встречи, что в разведке совершенно недопустимо. Ей пришлось позаниматься с ним, чтобы избавить его раз и навсегда от этого недостатка. Сам же Полуведько признавался, что вполне «советским» стал лишь после того, как ему позволили встретиться в Финляндии с женой Оксаной, которая прибыла в советское посольство в качестве сестры Зои Рыбкиной. На родине у «Павло» оставались также двое детей.
Вот на попечении этого человека и оказался в 1935-м Павел Судоплатов. «Полуведько, ничего не знавший о моей истинной работе, – вспоминал он, – регулярно посылал обо мне отчеты в НКВД через Зою Воскресенскую – Рыбкину, отвечавшую за связь с ним. Мне надо было дать Центру знать, что со мной все в порядке, и, как условились заранее, я написал записку своей «девушке», а затем порвал её и бросил в корзинку для бумаг. Выступив в роли моего невольного помощника, Полуведько собрал обрывки и передал их Зое. А на каком-то этапе Полуведько вообще предложил меня убрать, о чем сообщал в одном из своих донесений, но, к счастью, решение этого вопроса зависело не от него. В Финляндии (а позднее и в Германии) я жил весьма скудно: у меня не было карманных денег, и я постоянно ходил голодный. Полуведько выделял мне всего десять финских марок в день, а их едва хватало на обед – при этом одну монетку надо было оставлять на вечер для газового счетчика, иначе не работали отопление и газовая плита».
В целом разведывательная работа «Павло» во второй половине 1930-х годов оценивалась довольно высоко. Современный финский исследователь П. Невалайнен писал, что, по мнению официальных лиц, достижения ОУН в области разведки против СССР «были скромными». Да и как иначе, ведь «деятельностью националов в Финляндии руководил Кондрат Полуведько, который имел связь с Ленинградом и был агентом советской
