Военная разведка Японии против СССР. Противостояние спецслужб в Европе, на Ближнем и Дальнем Востоке. 1922—1945 - Александр Геннадьевич Зорихин
Заботясь о повышении количества и качества добываемой информации, Разведуправление усиливало кадровый аппарат ВАТ наиболее опытными сотрудниками советского направления: в декабре 1926 г. помощником военного атташе был назначен капитан Хата Хикосабуро, ранее служивший в Харбине и Маньчжоули, в декабре 1928 г. его сменил бывший начальник маньчжурской миссии майор Томинага Кёдзи, а в декабре 1930 г. новым помощником стал прибывший со стажировки в Польше капитан Ямаока Мититакэ. Кроме того, с конца 1928 г. 2-е управление направляло в Советский Союз офицеров разведки под прикрытием должности секретаря военного атташе – капитана Фудзицука Сикао (1928–1930), майоров Аябэ Кицудзю (1930), Танака Синъити (1930–1931) и капитана Усуи Сигэки (1931–1932)[183].
Для получения информации о Советском Союзе после восстановления двусторонних контактов японская военная разведка прибегла к отработанной ещё до революции практике командировок разведчиков в нашу страну под видом стажёров-филологов или транзитных путешественников. Для сбора сведений они использовали визуальное наблюдение, опрос населения и изучение местной печати. Получаемая таким образом информация позволяла ГШ оперативно корректировать оценку обстановки на театрах военных действий и при малочисленности разведывательных органов перенацеливать уже имевшийся агентурный аппарат на изучение конкретных объектов или коммуникаций.
Однако результативность работы транзитников нивелировалась плотным наблюдением за ними со стороны органов ОГПУ. Как правило, каждого проезжавшего через СССР японского офицера сопровождали несколько сменных нарядов наружного наблюдения, фиксировавшие его контакты, перлюстрировавшие переписку и проводившие негласный обыск личных вещей. При наличии веских оснований подозревать японцев в шпионской деятельности их задерживали. Методы работы советских спецорганов ничем не отличались от аналогичных методов царской контрразведки, подтверждением чему стал инцидент с майором Сибуя Сабуро, в деталях повторивший случай с арестом на железнодорожной станции в Чите 13 июня 1913 г. майора Араки Садао[184].
Майор Сибуя с июля 1924 г. находился на стажировке в Германии, где совершенствовал знания военного дела и немецкого языка. Как следовало из его рапорта, 13 июня 1925 г. он в сопровождении своего знакомого Накаи Кацудзо выехал в Ригу, чтобы вернуться в Японию по маршруту Таллин – Ленинград – Москва – Чита – Маньчжоули – Харбин – Чанчунь – Мукден.
17—18 июня Сибуя и Накаи находились транзитом в Ленинграде, а 20 июня выехали на Транссибирском экспрессе из советской столицы. В пути Сибуя 23 июня два или три раза вёл фотосъёмку на железнодорожных станциях, не уточнив в отчёте местонахождение и назначение отснятых объектов.
25 июня, после отправления экспресса со станции Нижнеудинск, в купе к Сибуя и Накаи зашли два сотрудника ОГПУ, которые, проверив документы и осмотрев фотоаппарат Сибуя, потребовали проявить фотоплёнку. Получив отказ, утром 26 июня японцы были высажены из поезда в Иркутске и арестованы. Советская сторона предъявила Сибуя обвинение в шпионаже путём несанкционированной съёмки стратегических объектов – железнодорожных мостов через р. Каму. Однако, как отмечал в своём отчёте Сибуя, целью его поездки через СССР не являлось ведение агентурной или иного вида разведки, а только «наблюдение за нынешним положением дел в Советской России»[185].
Задержание Сибуя и Накаи вызвало резкий протест со стороны Токио. Под нажимом Военного министерства МИД сделало соответствующее заявление советскому правительству и потребовало немедленного освобождения своих граждан. Повторилась ситуация двенадцатилетней давности: не располагая компрометирующими материалами, 19 августа 1925 г. Наркомат иностранных дел заявил японскому послу в Москве о том, что «следствие по делу японских подданных Сибуя Сабуро и Накаи Кацудзо в настоящее время закончено, причём таковым была установлена их виновность», однако «в виде исключения, правительство СССР решило ограничиться в данном случае минимальной мерой наказания, а именно немедленной высылкой означенных лиц из пределов СССР»[186]. 27 августа Сибуя и Накаи были высланы за пределы нашей страны, а советская контрразведка сделала соответствующие выводы и вплоть до августа 1945 г. не прибегала к практике задержания офицеров японской разведки, ограничиваясь негласным наблюдением за фигурантами оперативных разработок.
Несмотря на этот инцидент, летом того же года путешествие по югу России и Закавказью совершил военный резидент в Польше майор Касахара Юкио. Однако с 1927 г. советские власти ввели строгий запрет на поездки по СССР для японских офицеров, небезосновательно полагая, что за ознакомительными турами кроются разведывательные командировки. В марте 1927 г. временный поверенный советского полпредства в Токио Г.З. Беседовский направил в японский МИД официальный отказ на выдачу виз майору Касахара Юкио и капитану Мурадзи Тосио, планировавшим совершить путешествие по Приморью, Приамурью и Забайкалью, дав, однако, понять, что Москва не против поездки на Дальний Восток японского военного атташе в СССР или кого-либо из его сотрудников, а в июне 1928 г. отказ на поездку по нашей стране получили языковые стажёры в Риге майор Кавабэ Торасиро и капитан Янагида Гэндзо, направленные туда ранее для «общего знакомства с Советской армией»[187].
В какой-то степени преодолеть эти ограничения японской военной разведке удавалось за счёт более интенсивного использования сотрудников московского аппарата ВАТ: за два года пребывания в СССР помощник военного атташе майор Хата Хикосабуро посетил все важнейшие города Советского Союза – Ленинград, Киев, Харьков, Ростов, Днепропетровск (Днепр), Батуми, Баку, Севастополь, Ялту, Одессу, а также совершил поездку по Волге от Горького (Нижнего Новгорода) до Астрахани, легендируя свои передвижения по стране изучением языка или туризмом[188].
Понимая все минусы транзитных поездок по СССР японских офицеров, в ходе локализации инцидента с Сибуя в августе 1925 г. военный атташе Микэ Кадзуо с согласия Военного министерства предложил заместителю начальника Штаба РККА С.А. Пугачёву возобновить обмен языковыми стажёрами. Японская сторона, в частности, планировала разместить по одному офицеру в Хабаровске, Чите и Иркутске с предоставлением аналогичной возможности в метрополии Красной армии. Однако эта идея не нашла поддержки ни у японского МИД, опасавшегося возникновения проблем из-за отсутствия в указанных городах императорских консульств, ни у советского руководства, справедливо рассматривавшего японских стажёров в качестве легальных резидентов военной разведки[189].
Советское правительство предложило перенести центр тяжести на взаимное прикомандирование офицеров к воинским частям: постановление Политбюро ЦК ВКП(б) от 23 июня 1927 г. разрешало допустить в войска до 5 японских офицеров на основах взаимности с японской стороны[190]. Уже осенью 1927 г. военный министр Японии утвердил отправку на двухгодичную практику в СССР капитанов Сасаки Минору («изучать организацию, вооружение и систему боевой подготовки частей русской армии») и Тэрада Сэйити («изучать организацию ВВС, командный состав и оперативное искусство русской армии»), а в декабре аналогичные приказы получили капитаны Аябэ Кицудзю, Фудзицука Сикао и Танака Синъити (ещё один офицер, слушатель Военно-штабного колледжа капитан Окидо Сандзи, находился в резерве назначения)
