Происхождение Второй мировой войны - Игорь Тимофеевич Тышецкий
Тем временем в Германии в дни компьенских переговоров произошла революция. Атмосфера массового недовольства накалялась в голодающей стране на протяжении нескольких последних месяцев. Все началось практически сразу после того, как захлебнулось наступление германских войск на Западе, и в Фатерлянд стала приходить информация о неудачах на фронте. Но о революции речь не шла даже 29 октября, когда кайзер, вопреки возражениям правительства и канцлера, решил покинуть Берлин и отправился в ставку Верховного командования в Спа. Кто мог тогда предположить, что снова ступить на германскую землю Вильгельму будет уже не суждено? Кайзер покидал столицу, когда в ней было еще относительно спокойно. Были пламенные речи социалистов в рейхстаге, отдельные случаи рабочих протестов, до Берлина доходили слухи о зреющем недовольстве в германском флоте, но все, казалось, еще можно было успокоить, применив, при необходимости, силу. Еще 1 ноября кайзер, уверенный в том, что его поддержит армия, самонадеянно заявлял прусскому министру внутренних дел, посланному правительством в Ставку для обсуждения возможных условий отречения: «Передайте своим хозяевам в Берлине, что я не подумаю отрекаться от престола из-за требования нескольких сотен евреев или тысячи рабочих» 16. И армейский генералитет, боявшийся потерять свое влияние, поддерживал кайзера. Но в тот же день произошли первые серьезные выступления моряков в Киле, и революция стала распространяться по Германии с угрожающей скоростью. 7-8 ноября произошла цепная реакция отречений германских монархов, начавшаяся в Баварии. Кайзер срочно поставил перед военными два вопроса: поддержат ли его войска, если он силой решит расправиться с революцией, и выступит ли армия против большевизма в родном Фатерлянде? Ответы, пришедшие 9 ноября от командующих германскими армиями, были обескураживающими. Только один генерал ответил «Да» на первый вопрос, тогда как пятнадцать ответили уклончиво, а двадцать три категорично сказали «Нет». Аналогичные результаты дали ответы и на второй вопрос 17. Армия сдавала своего Верховного главнокомандующего. Случилось повторение русской истории полуторагодичной давности. Рано утром 10 ноября кайзер скрылся в нейтральной Голландии, где получил политическое убежище. Накануне о его отречении было объявлено в Берлине. Но это было неверно. Юридически кайзер отрекся от германского и прусского престолов лишь 28 ноября, когда подписал, уже в изгнании, соответствующие документы.
В самом Берлине ситуация тоже развивалась драматическим образом. 1 ноября канцлер Макс Баденский слег с тяжелейшим приступом гриппа. В течение двух суток он находился практически в коме, а когда 4 ноября очнулся, Берлин было уже не узнать. В столице начались организованные выступления рабочих. Кайзер отсутствовал, а правительство из-за болезни канцлера оказалось на несколько дней недееспособным. Все в кабинете говорили о необходимости отречения, но дальше слов ничего не происходило. Никто не хотел брать ответственность за решительные действия на себя. Да и сделать что-либо правительство было уже не в состоянии. Расквартированные в Берлине части местного гарнизона одна за другой отказывались применить оружие против гражданского населения. В этой ситуации Берлин стал пугать кайзера и Верховное командование в Спа тем, что отказ от отречения может обернуться насильственным низложением. В ответ из Бельгии летели гневные филиппики кайзера, то требовавшие единения нации со своим монархом, то грозившие этой нации карательными действиями армии. Революция, между тем, распространялась все шире, охватив, по сути, всю Германию. Так продолжалось до 9 ноября, когда Макс Баденский фактически поставил кайзеру ультиматум, требовавший немедленного отречения. В случае отказа канцлер грозился уйти в отставку. В ответ от кайзера пришла телеграмма: «Это Вы обратились с нашим предложением о перемирии. Вам теперь и принимать его условия» 18. К этому времени, правда, в Спа, наконец, согласились с необходимостью отречения от имперского трона, сохраняя за Вильгельмом прусский, но медлили с посылкой официальной бумаги, подписанной кайзером. Вильгельм II как раз ожидал ответы на свои вопросы от командующих германскими армиями.
Ждать ответа кайзера его канцлер уже не мог. Ситуация в столице, где на улицы вышли тысячи рабочих, грозила полностью выйти из-под контроля. Князь Макс решил предпринять последнюю попытку сохранить монархию, пожертвовав кайзером и его наследником. Очень важно было не допустить восстания в столице. Иначе власть неминуемо перешла бы к группе германских большевиков, так называемым спартаковцам. Около полудня 9 ноября телеграфное агентство Вольфа распространило следующий манифест канцлера: «Кайзер и Король принял решение отречься от трона. Канцлер остается на своем посту до тех пор, пока не будут урегулированы вопросы, связанные с отречением кайзера, отказом от трона наследного принца Германской империи и Пруссии и установлением регентства. Канцлер намерен предложить будущему Регенту назначить господина Эберта (лидера социал-демократов. — И. Т.) новым канцлером и подготовить Указ о проведении немедленных выборов в Национальное конституционное собрание, которое окончательно решит вопрос о будущей конституции германского народа» 19. Уловка канцлера, однако, не сработала. Почти сразу вслед за опубликованием так называемого манифеста на Вильгельмштрассе явилась делегация социал-демократов и потребовала от Макса Баденского передачи власти новому кабинету во главе с Эбертом. Немного посовещавшись с присутствовавшими министрами, канцлер спросил, готов ли Эберт немедленно взять власть? Тот ответил утвердительно. «Тогда мы должны сейчас решить вопрос с регентством», — продолжил князь Макс. «Теперь это слишком поздно», — ответил Эберт 20.
Пока Макс Баденский решал на Вильгельмштрассе вопросы передачи власти Эберту, другой лидер социал-демократов, Филипп Шейдеман, в два часа пополудни со ступеней Рейхстага провозгласил образование в Германии республики. Судьба династии Гогенцоллернов была решена. Но никакого акта отречения к этому времени получено не было. Более того, примерно в то же время, что Шейдеман объявлял о создании республики, бывший статс-секретарь по иностранным делам Пауль фон Гинце, находившийся вместе с кайзером в Спа, зачитал по телефону сдававшему свои полномочия канцлеру Максу долгожданный текст заявления Вильгельма II. Оно состояло из пяти пунктов и носило крайне противоречивый характер. Кайзер сразу заявлял о своем согласии на «немедленное заключение перемирия, даже до того момента, когда условия этого перемирия станут известны» 21. Казалось бы, это наделяло германскую делегацию в Компьене чрезвычайными полномочиями, но непонятен был статус кайзера. В заявлении Вильгельма упоминалось лишь о «готовности отречься»
