Обиды на Россию не имели. Штрафные и заградительные формирования в годы Великой Отечественной войны - Юрий Викторович Рубцов
Уместно сказать о том, что были случаи, когда военнослужащие заградительных отрядов за различные рода проступки и совершенные преступления направлялись командованием в штрафные части. Так, в октябре 1942 г. стали переменниками ОШР служившие в ОАЗО 2-й Ударной армии красноармейцы Р.А. Бобылев («проявил трусость и попытку дезертировать»), Ю.И. Белинский («за сокрытие своей судимости на 10 лет с пребыванием на передовой. Находясь в заградительном отряде, проявил себя недисциплинированным, халатно относился к службе»), М.И. Плюснин («за трусость во время боя 24 сентября и готовность к сдаче в плен немцам и за умышленное зарытие партийного билета в землю»), И.В. Фидюков («за недисциплинированность и сон на посту»). Приказом от 22 января 1943 г. в ОШР сроком на 3 месяца был направлен старший сержант Д.М. Фролов, который, будучи начальником караула по охране сеносклада, обменял сено на продовольствие[633].
По представлению командования ОАЗО приказом по 2-й Ударной армии от 20 мая 1943 г. командир 2-го автоматного взвода старший лейтенант В.В. Никитин за низкую дисциплину во взводе и допущенное его подчиненным хищение продуктов был отчислен из части и направлен для исправления в ОШБ фронта в качестве переменника[634].
Применял ли личный состав заградительных отрядов оружие, чтобы предотвратить несанкционированный отход линейных частей с занимаемых позиций? Этот аспект боевой деятельности требует более подробного рассмотрения, поскольку нередко освещается крайне спекулятивно. Без опоры на документы и достоверные свидетельства участников войны иные авторы утверждали, что заградительные отряды вели огонь на поражение по отступающим бойцам и командирам, называли военнослужащих заградотрядов «карателями»[635].
Однако вопреки домыслам в архивах не выявлено ни одного факта, который свидетельствовал бы о том, что заградительные отряды стреляли по своим войскам с целью прекратить их отход с занимаемых позиций[636]. В тех случаях, когда огонь открывался, его вели не на поражение.
Приведем несколько характерных примеров из истории битвы на Волге. 14 сентября 1942 г. противник предпринял наступление против частей 399-й стрелковой дивизии 62-й армии. Когда бойцы и командиры 396-го и 472-го стрелковых полков стали в панике отходить, начальник заградотряда младший лейтенант госбезопасности Ельман приказал своему отряду открыть огонь над головами отступающих. Это заставило личный состав остановиться, и через два часа полки заняли прежние рубежи обороны[637].
Аналогичный случай произошел 16 октября, когда во время контратаки противника часть красноармейцев 781-й и 124-й стрелковых дивизий проявили трусость и в панике стали покидать поле боя, увлекая за собой других. Находившийся на этом участке армейский заградотряд 21-й армии силой оружия ликвидировал панику и восстановил прежнее положение.
19 ноября в ходе наступления частей 293-й стрелковой дивизии при контратаке противника личный состав двух минометных взводов 1306-го стрелкового полка без приказа командования оставили занимаемый рубеж и, в панике бросая оружие, бежали с поля боя. Командиры взводов младшие лейтенанты Богатырев и Егоров не только не пресекли бегства, но и сами присоединились к подчиненным. Находившийся на этом участке взвод автоматчиков армейского заградотряда остановил бегущих и, расстреляв двух паникеров перед строем, возвратил остальных на прежние рубежи[638].
В первый день сражения на Курской дуге 5 июля 1943 г. самовольно оставил занимаемый рубеж и панически отступил в тыл стрелковый батальон капитана Ракитского, входивший в состав 13-й армии Центрального фронта. Силой оружия он был задержан заградотрядом и возвращен в бой[639].
При этом стрельбы на поражение отступавших не было. Не подтверждают такого рода предположения и воспоминания фронтовиков, воевавших непосредственно в заградительных частях. На этот счет посчитал необходимым специально высказаться воевавший на Воронежском фронте генерал армии П.Н. Лащенко. «…Я не знаю, чтобы кто-нибудь из них (заградотрядовцев. – Ю.Р.) стрелял по своим, по крайней мере, на нашем участке фронта, – писал он в 1988 г. – Уже сейчас я запрашивал архивные документы на этот счет, таких документов не нашлось»[640].
Не исключено, разумеется, что отдельные случаи стрельбы по людям в горячке боя имели место: бойцам и командирам заградотрядов в непредсказуемой обстановке могла изменить выдержка. Но утверждать, что таковой была повседневная практика, нет никаких оснований.
В то же время упоминания о фактах применения оружия для поддержания установленного порядка заградслужбы и воинской дисциплины в случае неповиновения законным требованиям в документах встречаются.
Так, 23 августа 1942 г. через пост 1-й роты 3-го ОАЗО 8-й армии от линии фронта в тыл следовала автомашина 71-го гвардейского артиллерийского полка. Водитель на сигнал остановиться, поданный рукой находившегося на посту красноармейца Т.П. Липаткина, не отреагировал. Крики «стой» и выстрелы в землю действия тоже не возымели. В соответствии с ранее полученной инструкцией Липаткин дал очередь по колесам, но пули прошли выше, вследствие чего был убит водитель и ранен находившийся в кузове красноармеец.
В момент происшествия в расположении поста находились командир роты старший лейтенант Турчинов и политработник 128-й стрелковой дивизии младший политрук Потапенко. Ими с участием находившегося во время происшествия в кабине автомашины гвардии лейтенанта Фурманова был составлен акт, который с другими материалами произведенного по приказанию командира ОАЗО расследования был направлен в особый отдел армии[641].
Целесообразно уточнить, что в данном случае боец, находившийся в заслоне, исполнял обязанности часового порученного ему сторожевого поста и действовал согласно требованиям Устава гарнизонной службы Красной армии 1941 г. Последний прямо обязывал часового при приближении неустановленных лиц к его посту останавливать их окриком «стой», в случае невыполнения его требования повторять окрик «стой» и после предупреждения «стой, стрелять буду» применять оружие, чтобы пресечь нарушение.
При охране или конвоировании арестованных – а такой была повседневная практика заградотрядов – тот же устав обязывал принимать меры к предупреждению их побега, «не останавливаясь перед применением оружия»[642].
Закономерно, что командование поощряло проявление твердости, последовательности, решительности в действиях подчиненных, при необходимости силой оружия пресекавших попытки отдельных военнослужащих нарушить заградительный режим.
Так, приказом по ОАЗО 2-й Ударной армии от 1 февраля 1943 г. была объявлена благодарность красноармейцу Якушенко «за знание правил конвоирования, бдительное несение заградительной службы, проявление волевых качеств». При конвоировании группы задержанных из 25 человек из Рабочего поселка № 1 в 18-ю стрелковую дивизию он застрелил одного из них
