Обиды на Россию не имели. Штрафные и заградительные формирования в годы Великой Отечественной войны - Юрий Викторович Рубцов
Приказ был хорошо известен личному составу, поскольку был прочитан во всех ротах, батареях, эскадронах, эскадрильях и штабах. Поэтому красноармейцы и командиры имели ясное представление о самых радикальных мерах, которые применялись к дезертирам (разумеется, не только из числа начсостава) и тем, кто добровольно переходил на сторону противника.
Поскольку среди «неустойчивых элементов» оказалось немало членов ВКП(б) и ВЛКСМ, начальник Главного управления политической пропаганды РККА армейский комиссар 1-го ранга Л.З. Мехлис 15 июля 1941 г. отдал Военным советам и начальникам управлений, отделов политпропаганды фронтов, округов и армий особую директиву, в которой, констатируя, что «трус и паникер с партийным или комсомольским билетом – самый худший враг, изменник Родине и делу нашей большевистской партии», потребовал «паникеров, трусов, шкурников, дезертиров и пораженцев немедленно изгонять из партии и комсомола и предавать суду военного трибунала»[568].
Навести должный порядок длительное время не удавалось. Активные действия врага, широко прибегавшего к обходам и охватам, танковым прорывам, непрерывным ударам с воздуха, выброске в ближайшем тылу десантов, наряду с деморализацией части военнослужащих, а также массовой гибелью командно-политического состава РККА, из-за чего личный состав оставался без управления, приводили к тому, что многие воинские части буквально распылялись, подчас даже не успев как следует вступить в соприкосновение с врагом. Немало военнослужащих в калейдоскопе боя, при выходе из многочисленных окружений отставали от своих частей, а кое-кто и сознательно бежал в тыл. В общей массе растворялась и немецкая агентура, переброшенная на советскую территорию под видом окруженцев и совершивших побег из плена.
Из последних, в частности, состояла обезвреженная зимой – весной 1942 г. группа лазутчиков, которая имела задание физически ликвидировать командование Западным и Калининским фронтами, включая командующих генералов Г.К. Жукова и И.С. Конева[569].
Несмотря на огромное внимание, которое уделялось охране стратегического тыла от вражеской агентуры и дезертиров, последним в немалом количестве удавалось проникать даже в Москву. Как докладывал комендант столичного гарнизона генерал-майор К.Р. Синилов наркому внутренних дел Л.П. Берии, с 20 октября 1941 г. по 1 мая 1942 г. было задержано 9406 дезертиров и 21 346 человек, уклонившихся от военной службы, 69 уличенных в шпионаже и восемь диверсантов[570].
На заградительные формирования НКВД легла огромная нагрузка, если учесть, какую значительную массу людей притягивал к себе тыл, перед которой требовалось поставить надежный заслон. Как следует из справки, представленной наркому внутренних дел Л.П. Берии заместителем начальника Управления ОО НКВД СССР комиссаром госбезопасности 3-го ранга С.Р. Мильштейном, только с начала войны и по 10 октября 1941 г. оперативные заслоны особых отделов и заградительные отряды войск НКВД задержали 657 364 бойцов и командиров. После проведенной проверки были арестованы 25 878 человек, в числе которых особые отделы выявили: шпионов – 1505, диверсантов – 308, изменников – 2621, трусов и паникеров – 2643, дезертиров – 8772, распространителей провокационных слухов – 3987, «самострельщиков» – 1671, других – 4371 человека. Из их числа был расстрелян 10 201 человек, в том числе перед строем – 3321 человек. Подавляющее же число – 632 486 человек (т. е. более 96 %) были возвращены на передовую[571].
В литературу введена еще одна цифра – 638 112 человек: именно столько лиц, подозреваемых в дезертирстве, были задержаны территориальными органами и особыми отделами НКВД с начала войны до 20 декабря 1941 г. (в тыловых районах – 189 137 человек, в прифронтовой полосе – 448 975)[572]. Ее назвал Л.П. Берия в письме в Наркомат обороны СССР 26 декабря 1941 г. Из общего числа задержанных, по его информации, были арестованы 82 865 человек, переданы в военкоматы и воинские части – 555 247.
Разница в сведениях, исходивших от С.Р. Мильштейна и Л.П. Берии, притом что они охватывают близкие, но все же разные промежутки времени, объясняется, на наш взгляд, еще и тем, что в первом случае речь идет о деятельности только особых отделов и заградотрядов НКВД в прифронтовой полосе, а во втором – еще и территориальных органов в тылу, к тому же сориентированных лишь на одну категорию – заподозренных в дезертирстве.
Обе названные цифры лишь отчасти поглощают друг друга, в любом случае речь идет о не менее, чем 1 млн военнослужащих, по разным причинам оказавшихся вне расположения своих частей, и военнообязанных, стремившихся избежать мобилизации или постановки на воинский учет. И все это лишь за первые полгода войны. Такие масштабы дезертирства невольно заставляют вспомнить об этом явлении в период Гражданской войны.
Особые отделы НКВД с трудом справлялись с возложенным на них объемом дел заградительного характера, тем более что выставление заслонов в тылу было отнюдь не единственной их задачей. Сложившаяся обстановка потребовала создания специальных частей, которые бы прямо занимались предотвращением несанкционированного отхода войск с занимаемых позиций, возвращением отставших военнослужащих в свои части и задержанием непосредственно в прифронтовой полосе дезертиров.
Потребность в таких частях почувствовало не в последнюю очередь и военное командование. После обращения командующего Брянским фронтом генерал-лейтенанта А.И. Еременко к И.В. Сталину 5 сентября 1941 г. ему было разрешено создать заградительные отряды в «неустойчивых» дивизиях, где неоднократно имели место случаи оставления боевых позиций без приказа[573].
Через неделю эта практика была распространена на стрелковые дивизии всей Красной армии. В директиве № 001919, отданной Ставкой ВГК 12 сентября 1941 г., говорилось: «Опыт борьбы с немецким фашизмом показал, что в наших стрелковых дивизиях имеется немало панических и прямо враждебных элементов, которые при первом же нажиме со стороны противника бросают оружие, начинают кричать: “Нас окружили!” и увлекают за собой остальных бойцов. В результате подобных действий этих элементов дивизия обращается в бегство, бросает материальную часть и потом одиночками начинает выходить из леса. Подобные явления имеются на всех фронтах…»
Ставка ВГК предписала главнокомандующему войсками Юго-Западного направления, командующим войсками фронтов, армий, командирам дивизий в пятидневный срок сформировать в каждой стрелковой дивизии заградительный отряд из надежных бойцов численностью не более батальона, подчинив его командиру дивизии. «Задачами заградительного отряда, – подчеркивалось в директиве, – считать прямую помощь комсоставу в поддержании и установлении твердой дисциплины в дивизии, приостановку бегства одержимых паникой военнослужащих, не останавливаясь перед применением оружия, ликвидацию инициаторов паники и бегства, поддержку честных и боевых элементов дивизии, не подверженных панике, но увлекаемых общим бегством»[574].
Штаты дивизионных заградительных отрядов устанавливались приказами соответствующих командиров и укомплектовывались за счет штатной численности дивизий.
Сошлемся на пример заградительного отряда (батальона) 13-й стрелковой дивизии Ленинградского
