Вадим Гольцев - Сибирская Вандея. Судьба атамана Анненкова
Однажды Лихарину удалось обнаружить у мертвецки пьяного Черкашина письмо Анненкова к С. Меркулову, одному из руководителей белой эмиграции в Маньчжурии. Это был положительный ответ Анненкова на вопрос Меркулова о готовности атамана выступить во главе синьцзянской эмиграции против СССР. Письмо было настолько важным, что Примаков ознакомил с ним Фын Юйсяна. Намерения белогвардейцев обеспокоили маршала, и он решил выслать Анненкова с подконтрольной территории. Однако Примакову удалось убедить Фына, что лучше держать Анненкова при себе, контролировать его действия и знать замыслы противников. Фын Юйсян согласился и распорядился вызвать Анненкова в Пиндечуань (небольшой городок под Калганом) в свою резиденцию, чтобы познакомиться с ним и назначить старшим военным советником в группу войск своего генерала Чжан Цзинцзяна, губернатора провинции Чахар. На этот же прием был приглашен и Лихарин. Приглашенные были представлены друг другу. Знакомство Лихарина с Анненковым и с его начальником штаба Денисовым состоялось.
Несколько последующих дней были для Лихарина днями его проверки. Денисов, а затем и сам атаман дотошно расспрашивали его, где, с кем и когда он служил, где и когда встречался с Анненковым, кто при этом присутствовал, в каких боях он участвовал, каков их результат. После того как Лихарин выдержал экзамен, Анненков сообщил ему, что его инспектор благополучно вернулся из России, где был хорошо принят руководителями организации и убедился, что она действует и развивается. Лихарин тут же попросил атамана поскорее принять организацию под свою руку.
Однако операцию нужно было завершать. Белогвардейцы и разведчики Англии, Франции, Японии, работавшие в Китае, были крайне озабочены вызовом Анненкова к красному маршалу и не только гадали о его причинах и последствиях, но, пытаясь получить об этом сведения, наводнили Калган и Пиндечуань своими агентами. Это могло привести к непредсказуемым последствиям, осложнить операцию и даже сорвать ее.
План завершения операции окончательно выкристаллизовывался. Он заключался в том, что на очередной встрече Лихарин объявит Анненкову, что его срочно вызывают в Россию, и спросит, каков будет его ответ руководителям «Соколов». Затем он пригласит атамана на прощальную пирушку, на которой и будет произведен его захват. План был согласован с Примаковым, и в помощь чекистам тот назначил несколько своих сотрудников.
Анненков отнесся к внезапному возвращению Лихарина в Россию с пониманием. Более того, он даже предложил ему свою помощь в обеспечении безопасности возвращения в СССР через Маньчжурию. Атаман просил передать руководителям организации его одобрение их деятельности, готовность принять «Соколов» под свое руководство и дал явки к руководителям ряда подпольных групп на территории СССР и в северо-западном Синьцзяне, осуществляющих шпионаж и диверсии против среднеазиатских республик. Согласился Анненков и на свое присутствие на прощальной вечеринке.
Вечеринка состоялась. Кроме Лихарина, Анненкова и Денисова в ней участвовали назначенные Примаковым в помощь чекистам сотрудники его аппарата. Было много выпито и сказано, но пленять Анненкова и Денисова не стали, потому что возникла возможность его ареста без какого-либо шума и чужими руками.
Дело в том, в период подготовки вечеринки чекисты перехватили письма Анненкова к Меркулову и Казакова к Анненкову.
В письме к Меркулову Анненков писал о его согласии приступить к организации партизанского отряда на средства Чжан Цзолина, а также соглашался с тем, что главными целями отряда будут борьба с Народной армией Фын Юйсяна и с СССР.
В письме Казакова уточнялась задача Анненкова в борьбе с Фын Юйсяном. В нем говорилось, что общее наступление на Фын Юйсяна согласовано и задача атамана — удаление из армии маршала большевистских советников, без которых она будет разбита.
Письма были немедленно доложены Примакову, который ознакомил с ними маршала. Как и предполагалось, Фын был взбешен и, арестовав Анненкова и Денисова, передал их инструкторам Примакова. Ловушка захлопнулась!
Ничего не говоря о том, как атамана вывозили из Китая и доставляли в Москву, Григорьев заканчивает повесть фразой: «20 апреля 1926 года в сопровождении группы чекистов Анненков был доставлен в Москву».
Несколько иное описание ареста Анненкова и Денисова дают в своей повести С. и М. Мартьяновы. В повести также говорится об участии в операции чекистов, но главную роль в операции играют не они, а сотрудники аппарата Примакова. Авторы называют уже знакомые нам фамилии, но Лихарин назван Лихаревым и главной роли в операции не играет, а выполняет какие-то курьерские функции между послом СССР в Китае Караханом[94] и Примаковым. Назван и Довгаль, но он не чекист, как у Григорьева, а начальник штаба группы Примакова. Говорится и о Карпенко, но тот уже не курьер Анненкова к «Соколам», а, наоборот, чекист. Но не это главное. Главное в том, что в отличие от Григорьева Мартьяновы утверждают, что основную роль в подготовке и проведении операции сыграли Примаков и его сотрудники.
Перехожу к описанию ареста Анненкова и Денисова по Мартьяновым.
Итак, Примаков ознакомил Фын Юйсяна с перехваченной корреспонденцией Анненкова и настойчиво просил арестовать атамана и его начальника штаба Денисова. После долгих раздумий и колебаний Фын согласился. Изложение дальнейших событий Мартьяновы начинают с публикации выписки из протокола допроса Анненкова в Москве 23 апреля 1926 года.
«5 декабя 1925 года ко мне пришел директор Департамента иностранных дел Чынг с переводчиком, который мне сообщил, что, ввиду имеющихся у них сведений о моих сношениях со штабом Чжан Цзолина, они считают необходимым мой переезд из моего дома на жительство в г. Ланьчжоу, очевидно, где бы они могли наблюдать за мной. Через несколько дней я переехал со своими людьми в Ланьчжоу, где проживал до марта 1926 года, когда я был вызван к губернатору, где полицмейстер города Ланьчжоу передал мне распоряжение Фын Юйсяна приехать к нему, и на другой день я со своим начальником штаба Денисовым Николаем Николаевичем выехал к Фын Юйсяну, который в то время находился в Пиндечуане, в сопровождении двух китайских генералов и небольшого конвоя. Прибыв к Фын Юйсяну, мы были лично им приняты, и я назначен советником при маршале Чжан Шуцзяне (помощник Фын Юйсяна), и мне был выдан соответствующий документ с распоряжением выехать в Калган для встречи с вышеуказанным маршалом Чжан Шуцзян, куда я выехал с Денисовым, который числился при мне.
Все верно, в чем и подписуюсь.
Борис Анненков»{222}.
Приезд Анненкова в Калган был и для аппарата Примакова неожиданным: Примаков и его сотрудники полагали, что тот приедет не ранее чем через две недели. Поэтому в Калгане не было ни Примакова, ни других ответственных сотрудников. Примаковцы запаниковали. В Пекин и в Москву полетели срочные шифровки с просьбами указаний.
Между тем китайцы под усиленной охраной разместили Анненкова и Денисова в доме около дубаната[95], однако те могли передвигаться по городу в ее сопровождении.
В это время в Калгане в составе Народно-Революционной армии имелся созданный Фын Юйсяном отряд, сформированный из русских белогвардейцев. Отрядом командовал бывший белогвардеец и знакомый Анненкова полковник Гущин, который вначале тайно оказывал услуги советникам аппарата Примакова, а затем открыто перешел на их сторону. О прежних, необычных отношениях Анненкова и Гущина будет сказано далее.
Узнав о существовании отряда, Анненков несколько раз был у Гущина, внимательно присматривался к его отряду и, наконец, предложил Фын Юйсяну сформировать свой отряд. Гущин потом рассказывал, что в разговорах с ним Анненков много раз повторял, что ему неоднократно предлагали возглавить Белое движение в Китае, но он отказался и, отойдя от белой эмиграции, живет тихо, купил участок земли и занимается фермерством. Говорили также о гражданской войне, бушующей в Китае, о боевых качествах китайских солдат, о сложной обстановке здесь, в Калгане. Кроме того, Анненков пытался выяснить, получал ли Примаков его письма, в которых тот предлагал начать формирование белой эмиграции для помощи СССР. Он говорил, что у него в Синьцзяне 600 преданных ему людей, и он надеется твердо встать рядом с Фыном. Расспрашивал Анненков и о Нечаеве, Глебове и о других белых атаманах, действовавших на Дальнем Востоке.
Во время одного из таких разговоров в отряд Гущина неожиданно прибыл чиновник от Чжан-дубаня. Он сказал Анненкову, что дубань, проявляя о нем заботу, завтра, 21 марта, к 8 часам утра пришлет к нему автомобиль, который отвезет атамана и Денисова в дом Чжан-дубаня, где ему будет удобнее, чем в гостинице. Со слов Гущина, Анненков растерялся, стал вялым, угасшим. В это же время метались в ожидании указаний немногочисленные сотрудники Примакова. Особенно беспокоился чекист Карпенко, взявший на себя заботы об аресте Анненкова.
