Владимир Королёв - Босфорская война
В английских посольских «Известиях из Константинополя» от 14 июля сообщалось, что «армада», вышедшая в Черное море, остановилась в Варне, где между янычарами с галер и джебеджи («оружейниками») местного гарнизона произошла ссора, перешедшая затем в кровавое столкновение. Джебеджи разрушили качели, которыми забавлялись прибывшие солдаты, стреляли по янычарам из ружей и пушек, убили нескольких человек и т.д. Капудан-паша, пытаясь прекратить столкновение, велел обезглавить «двух виновнейших джебеджи», но лишь озлобил их товарищей и не успокоил янычар, которые покинули галеры. Что будут делать янычары, говорилось в «известиях», неизвестно, «но пока что армада оставлена без охраны солдат, под угрозой со стороны татар или казаков»[364]. Мятеж удалось подавить с определенными трудностями.
О том, что произошло дальше, рассказывают английские известия из Стамбула от 30 июля. Успокаивая мятежных янычар, капудан-паша «отправил Шакшаки-пашу подготовить флот из 180 фрегатов (фыркат. — В.К.) и, вооружив его, послать охранять реки вблизи Озю (Днепра. — В.К.), которыми казаки спускаются (в море. — В.К.). Шакшаки, прибыв к Озю и найдя все спокойным, в день байрама высадился на берег и во время обеда был неожиданно поражен казаками, и едва унес ноги, потеряв весь свой флот и многих из своих людей. Капитан-паша, получив сообщение об этом поражении, поспешил к Озю…»
Эскадра шла «вдоль западных берегов» — по Й. фон Хамме-ру, мимо Кильграда, Балчика, Мангалии, Карахирмена, Сулу и Аккермана. Порядок расположения этих пунктов, впрочем, нарушен: Балчик эскадра должна была пройти раньше Гюльграда (Кильграда)[365].
Реджеб-паша около устья Днепра «следов врага» не нашел, но, согласно Мустафе Найме, «там узнал от жителей, что триста казацких чаек вышли на новые грабежи, как гласила молва, к Требизонду и Синоду. Думая высмотреть их при возвращении, в течение полутора месяцев стерег устье помянутой реки…»
Й. фон Хаммер пишет о тех же событиях несколько по-другому. По его информации, в Кильбуруне, против Очакова, Реджеб-паша «услышал, что триста лодок казаков, которые видели вдоль берега, повернули в Трабезуну (Трабзону. — В.К.). Капудан-паша хотел двинуться с флотом вслед за последними, но жители Очакова просили, чтобы он не уходил, и ночью в нескольких милях от берега стали в море». Так стояли в продолжение шести недель «без особых происшествий».
«Надо думать, — замечает, касаясь этого сообщения, А.Л. Бертье-Делагард, — так все и изложено в турецких источниках (которыми пользовался Й. фон Хаммер. — В.К.), хотя у Сенковского тоже турецкий источник (имеется в виду Мустафа Найма. — В.К.) излагает дело иначе и гораздо вероятнее; но не могу не удивиться, как могли наши историки во всем этом не заметить совершенно невероятного сплетения небылиц и молча проглотить все это баснословие». А.Л. Бертье-Делагард с иронией пишет, что «турецкий рассказчик», на сообщение которого опирался Й. фон Хаммер, «знает… такое, чего, казалось бы, никак не увидишь из Очакова, а именно, куда пошли чайки, — будто бы к Трапезунту».
По А.Л. Бертье-Делагарду, сомнительно утверждение о том, что «капудан-паша по просьбе жителей, ничем не объяснимой, простоял в бездействии шесть недель; и не только необъяснимо, но уже и просто невозможно, чтобы он все это время простоял в открытом море; в осеннее время (согласно Й. фон Хаммеру, дело было осенью. — В.К.) никто этого не сможет сделать. Капудан-паша остался под Очаковом именно потому, что решил ждать возвращения Козаков, так как гоняться за ними было то же, что искать ветра в поле; так именно и рассказывает источник Сенковского»[366].
Согласно английским известиям от 30 июля, Реджеб-паша вознамерился «идти по направлению к Кафе, но в эту ночь казаки спустились (по Днепру в море. — В.К.) со своими лодками большим выходом; паша Озю[367] послал к нему, чтобы он быстро возвращался и поспешил к Константинополю… неприятель, воодушевленный своей недавней победой и не ожидая какой-либо другой силы, пошел прямо к Босфору и решил атаковать имперский город или, по крайней мере, как они (казаки. — В.К.) похвалялись, сжечь Арсенал. По этому сообщению капитан-паша пустился в плавание…»
То же, в сущности, говорит и Мустафа Найма: после полуторамесячного «стереженья» днепровского устья Реджеб-паша, «наконец-то, руководимый заботой о том, чтобы смельчаки не ударили снова на цареградскую теснину (Босфор. — В.К.), не имеющую морской охраны, поплыл вдоль берегов к югу, не теряя земли из виду»[368]. Впереди был Карахарман.
Сделаем выводы:
1. В 1624 г. Войско Запорожское вступило в контакт с Яхьей («царевичем Александром»), который выдавал себя за сына султана Мехмеда III и тайной христианки-гречанки Елены, происходившей из рода Великих Комнинов. Воспитанный в православной вере, Яхья мечтал о воссоздании на месте Османской империи христианской державы и завоевании для себя константинопольского престола. Запорожские и донские казаки, привечавшие всех противников Турции, поддержали Яхью в его борьбе с османами и договорились с ним о совместном походе к Стамбулу после предварительного разгрома ряда мест в Анатолии.
2. В походе 1625 г., очень значительном по составу казачьих морских сил, был взят и разгромлен Трабзон; возможно, пострадали и некоторые другие пункты турецкого побережья. Взятие Трабзона, однако, сопровождалось большими казачьими потерями и запорожско-донским столкновением, после чего донская флотилия вернулась на родину.
3. Запорожская флотилия двинулась вдоль Малой Азии на запад для выполнения главной цели похода. Перед движением к Стамбулу запорожцы, как утверждает непроверенный источник, будто бы приняли решение сразу после босфорской высадки сжечь свои суда, чтобы укрепиться в решимости победить или умереть.
4. На Черное море была направлена крупная османская эскадра, возглавлявшаяся капудан-пашой. Она крейсировала по морю, ища встречи с казачьей флотилией.
Глава VIII.
КАРАХАРМАНСКОЕ СРАЖЕНИЕ
1. Датировка, место и участники
Историк А. Л. Бертье-Делагард справедливо отмечает, что Карахарманский морской бой «известен… весьма мало и плохо», а «все писанное доселе об этом бое очень мало точно и неопределенно». После 1902 г., когда было высказано приведенное суждение, не произошло сколько-нибудь заметного продвижения в изучении этого сражения. Между тем еще И.В. Цинкайзен характеризовал его как «одно из замечательнейших морских сражений, которые, пожалуй, когда-либо давались в этих водах».
Яркую, но, как выясняется, неточную характеристику битвы дает А.Л. Бертье-Делагард. «По отчаянному мужеству, безграничной отваге и вероятной гибели большей части участников боя — Козаков, — полагает историк, — он не имеет не только равного, но и сколько-нибудь подобного себе во всей истории русских морских сражений, с нашими днями включительно. Козаки сделали неслыханное усилие, собрали более 15 000 товарищей на 300—350 челнах, такой посуде, на которой современные герои-моряки, пожалуй, не решились бы и Днепр переплыть; а козаки вышли на этих челнах в открытое море и там ударили на целую эскадру военных каторг падишаха, бывшую под начальством самого капудан-паши; отчаянно сражались целый день и, почти вырвав победу у турок, погибли от стихийной силы».
«Подвиги безвестных героев в этом изумительном бою, истинных рыцарей без страха, если и не без упрека, — по мнению А.Л. Бертье-Делагарда, — заслуживают не то что возможно подробного описания, но и увековечения. Второе мне недоступно, а первому я желал бы положить начало… Поэтому да позволено мне будет рассмотреть… известное нам об основательно забытом, но великом бое русских людей на море».
А.Л. Бертье-Делагарду принадлежит единственное более или менее подробное описание Карахарманского сражения, исправившее ряд ошибок историков-предшественников, но, к сожалению, содержащее новые ошибки.
Что касается собственно оценки сражения, то она получилась весьма искаженной в силу недостаточного знакомства автора с казачьей морской историей и вытекавшей отсюда чрезвычайной примитивизацией запорожских морских судов и вообще флота Войска Запорожского. Представление о чайках как «челнах, сколоченных на живую нитку», в глазах А.Л. Бертье-Делагарда усиливало героизм казаков, но было крайне далеко от действительности. Автор не использовал некоторые, уже опубликованные тогда источники, в первую очередь документы английского и французского посольств в Турции, и пришел к ошибочному выводу о результате сражения, в частности о вероятной гибели большинства казаков. Это, однако, не может послужить причиной для отрицания того, что Карахарманское сражение в самом деле было «великим боем».
