Ярослав Бутаков - Брестский мир. Ловушка Ленина для кайзеровской Германии
Об относительном состоянии противников, наверное, ничто так наглядно не свидетельствует, как нормы довольствия в армиях. В 1918 г. величина суточного пищевого пайка германского солдата сократилась до 2500 калорий, в то время как у французского солдата она составляла 3816 калорий, у британского — 4193, у американского — 4714 калорий{231}.[46] Понятно, что такая разница в снабжении не могла не отражаться (конечно, не прямо пропорционально, но хотя бы косвенно) на боеспособности войск. При этом необходимо учесть, что гражданское население Германии потребляло в среднем намного меньше, чем солдаты на фронте. Это красноречиво говорит о состоянии германского тыла.
Кампания 1918 г. разительно отличалась от окопного сидения предыдущих трех лет войны на Западе. Своим динамизмом она напомнила кампанию 1914 г. Средства наступления наконец-то снова оказались сильнее средств позиционной обороны. По своему маневренному характеру, широкому использованию технических средств (танков, самолетов) кампания 1918 г. на Западном фронте во многом предвосхитила характер боевых действий будущей Второй мировой войны.
Первое германское наступление в 1918 г. имело целью прорвать оборону союзников в направлении Амьен — побережье Ламанша, прижать левый фланг союзных армий к морю и разгромить их, захватить берег Ламанша от Остенде до устья Соммы. Последнее было необходимо, чтобы лишить Францию важных портов, через которые шел приток пополнений и оружия из Англии, и создать в этих портах базы для немецких подводных лодок, а также авиабазы для бомбардировок Англии — на побережье. По мнению ряда немецких военных деятелей, если бы эту задачу Германия выполнила еще в 1914 г., то она выиграла бы войну.
Наступление началось 21 марта 1918 г. на участке, занятом английскими армиями. Оно сразу привело к такому успеху, какого обе стороны на Западном фронте не знали с 1914 г. С немецкой стороны впервые были задействованы танки. Хотя их был всего один десяток, но эффект, произведенный ими на англичан, был значительный. Англичане и французы, сами используя танки сотнями уже с 1916 г., почему-то полагали, что всегда будут обладать монополией на это техническое средство боя. Во всяком случае, своих солдат к возможной встрече с танками противника они не подготовили.
Успех немецкого наступления объясняется, конечно же, не только этим десятком танков. И не пистолетами-пулеметами прославленного впоследствии оружейника Хуго Шмайссера, впервые появившимися именно тогда, в 1918 г., но только во Вторую мировую ставшими основным видом стрелкового оружия. Была применена короткая шквальная артиллерийская подготовка — «огневой вал» — по типу того, под прикрытием которого Русская армия в 1916 г. прорвала австрийские позиции под Луцком.
Тактический прорыв быстро перерос в оперативный. За три дня на фронте в 100 км англичане были отброшены на 20—25 км. Германский натиск не ослабевал и в последующие дни. Какое-то время англичане, как в 1914 г., даже готовились к эвакуации своих войск на Британские острова, а французское правительство — к переезду из Парижа в Бордо. Но вскоре наступательный порыв немцев стал выдыхаться. В первых числах апреля фронт стабилизировался. Немцы одержали важную тактическую победу, но им не удалось не только разгромить стратегический фланг союзников, но даже взять Амьен.
Германская стратегия в этот период строилась на том, чтобы не давать противнику передышки. За одним наступлением следовало другое, в другом месте. Надо отметить также отличную работу германской разведки, благодаря которой немцы выбирали слабые места в обороне противника. Это особенно ярко проявилось в наступлении, начавшемся 9 апреля во Фландрии. Немцы нанесли удар там, где оборонялись две португальские дивизии. Англичане поставили их на участок, который считали спокойным и безопасным. Германского наступления они тут не ожидали. Вдобавок смежные участки были заняты английскими дивизиями, потрепанными в ходе предыдущего наступления немцев. Британское командование отправило их сюда для отдыха и переформирования… К вечеру 9 апреля португальские дивизии перестали существовать, а за ними в общий отход устремились и англичане, на которых уже второй раз за месяц обрушивался немецкий шквал огня и стали. Но германский прорыв удалось локализовать подтянутыми резервами. К концу апреля наступление остановилось. Всех поставленных целей немцы не добились и здесь.
К началу лета германское командование перенесло главные усилия на центральный участок фронта. 27 мая началось наступление на реке Эна в стратегическом направлении на Париж. Снова жертвами первого немецкого удара стали те же злополучные британские дивизии, переведенные на этот участок из Фландрии в надежде на спокойную жизнь… Снова прорыв был стремительным и глубоким. За неделю немцы на фронте в 80 км вклинились в стратегическую оборону противника на 60 км, вдвое сократив расстояние, отделявшее их от Парижа. Союзники лишь большим напряжением сил смогли остановить немецкий натиск. 9 июня немцы атаковали на соседнем участке в том же направлении, но за неделю имели лишь тактический успех.
За три месяца последовательных наступательных операций германские войска нанесли ряд тактических поражений и чувствительные потери англичанам и французам, захватили значительную территорию. Для морального подавления противника немцы начали обстрел Парижа из специально сконструированного для этого дальнобойного орудия. Однако сокрушительной победы не было. Удлинение фронта в результате немецких вклинений больше истощало силы немцев, которые начинали заметно таять, тогда как к союзникам каждую неделю из-за океана прибывали крупные пополнения.
Германская пропаганда максимально использовала успехи весенних наступлений 1918 г. Газеты пестрели сообщениями о десятках тысяч пленных, многочисленных трофеях, захваченных городах. Многие начинали верить в скорую победу Германии. Некоторые российские правые и либералы, вроде Милюкова, в расчете на это принялись строить свои политические планы. Однако от взора внимательного наблюдателя не могло укрыться, что, несмотря на переносимые удары, сопротивление союзников не ослабевает. Более того, от наступления к наступлению немецкие успехи становятся все меньше, а сами наступления с каждым разом выдыхаются все быстрее.
Тем не менее в июле германское командование предприняло последнюю попытку склонить чашу весов войны в свою пользу. А что ему еще оставалось делать? Но наступление, начатое 15 июля в районе Реймса, захлебнулось за три дня ожесточенных боев.
18 июля 1918 г. началось контрнаступление французов на Западном фронте. С этого момента стратегической инициативой окончательно овладела Антанта.
К 4 августа союзники отвоевали территорию, которую немцы захватили в двух предыдущих наступлениях, начиная с мая 1918 г. У французских историков эти события получили название Второй битвы на Марне (в отличие от битвы на Марне 1914 г.).
Вслед за этим 8 августа последовал новый мощный удар английских и французских армий восточнее Амьена. Он привел к отступлению немцев к началу сентября на те позиции (линию Гинденбурга), с которых начиналось германское наступление в марте. Меньше, чем за два месяца немецкие войска потеряли более полутора тысяч артиллерийских орудий и 135 тысяч человек одними лишь пленными.
Наступления союзников начинались по общей схеме. Под прикрытием «огневого вала», а иногда и вовсе без артиллерийской подготовки, массы пехоты двигались в атаку, обязательно предшествуемые множеством танков и сопровождаемые крупными силами авиации. 18 июля впереди десяти атакующих французских дивизий на участке шириной 26 км наступали 235 танков. 4 августа атаку одиннадцати английских дивизий на участке шириной 18 км поддерживали 420 танков. Прорыв фронта приводил к отходу германских дивизий на соседних участках. Устойчивость фронта рушилась, организовать оборону удавалось только на заблаговременно подготовленном рубеже, оторвавшись от наседавшего противника.
8 августа 1918 г. стало «черным днем» германской армии. По давно ставшему хрестоматийным свидетельству генерал-квартирмейстера германского главного полевого штаба генерала Эриха Людендорфа, в этот день «неприятель глубоко ворвался в наш фронт. Находившиеся там дивизии позволили себя совершенно опрокинуть. Штабы дивизий были захвачены врасплох на своих стоянках неприятельскими танками… От командиров дивизий и строевых офицеров я услышал о блестящих подвигах храбрости, но также и о действиях, которые считал невозможными в германской армии: наши солдаты сдавались отдельным неприятельским всадникам, части в сомкнутом строю складывали оружие перед танком. Одной свежей дивизии, которая храбро шла в атаку, отступающие войска кричали: “Штрейкбрехеры! Вам еще мало войны? “ Во многих частях офицеры уже не имели никакого влияния и плыли по течению».
