Вадим Гольцев - Сибирская Вандея. Судьба атамана Анненкова
Старший из русских военных начальников генерал Матковкий не принял никаких мер даже в отношении особенно разошедшегося полковника, который оказался атаманом Красильниковым.
Иностранные представители нашли, что „это в конце концов довольно скучная история — возвращение к старому“, и уехали с банкета».
Дальнейшие события в Сибири неразрывно связаны с именем адмирала А.В Колчака, хотя интервенция в Сибири началась задолго до появления здесь Колчака, и интервенты ему достались по наследству от Директории.
Свое отношение к интервенции А. В. Колчак высказал члену Чрезвычайной следственной комиссии Н. Алексеевскому на допросе в Иркутске 30 января 1920 года. Вот их диалог.
Алексеевский:
— Каково было ваше принципиальное отношение к интервенции раньше, чем вы ее увидели во Владивостоке?
Колчак:
— В принципе я был против нее.
Алексеевский:
— Все-таки можно быть в принципе против известной меры, но допускать ее на практике, потому что другого выхода нет. Вы считали ли, что, несмотря на то что интервенция нежелательна, к ней все-таки можно прибегнуть?
Колчак:
— Я считал, что эта интервенция, в сущности говоря, закончится оккупацией и захватом нашего Дальнего Востока в чужие руки. В Японии я убедился в этом. Затем я не мог относиться сочувственно к этой интервенции ввиду позорного отношения к нашим войскам и унизительного положения всех русских людей и властей, которые там были. Меня это оскорбляло. Я не мог относиться к этому доброжелательно. Затем самая цель и характер интервенции носили глубоко оскорбительный характер: это не было помощью России, — все это выставлялось как помощь чехам, их благополучному возвращению, и в связи с этим все получало глубоко оскорбительный и глубоко тяжелый характер для русских. Вся интервенция мне представлялась в форме установления чужого влияния на Дальнем Востоке{165}.
Став Верховным правителем России, Колчак не изменил своего отношения к интервенции, но должен был ее терпеть, а в интересах уничтожения большевизма — тесно с ней сотрудничать. Честность Колчака убеждала интервентов в правильности выбора адмирала на роль своего ставленника. Но Верховный правитель России был ее патриотом и подчинил свою судьбу идее, во имя которой велась Гражданская война, — идее возрождения Великой России. Во имя этой идеи он шел на временный компромисс с интервентами, принимал от них помощь и даже предоставил в их распоряжение железные дороги, важнейшие отрасли промышленности, право эксплуатации природных богатств в обмен на нужное ему вооружение, снаряжение и продовольствие. И следует заметить, что помощь интервентов была солидной, хотя поставки не всегда были доброкачественны. В 1919 году из США в Сибирь было переброшено не менее 400 тысяч винтовок, огромное количество пулеметов, пушек, аэропланов, броневиков, военного обмундирования, медикаментов. Англия и Франция также вооружали белые армии. К маю 1919 года из Англии было отправлено до 170 тысяч винтовок, около 223 миллионов ружейных патронов, 817 тысяч ручных гранат, 350 пулеметов, 92 орудия, до 200 тысяч комплектов солдатского обмундирования и снаряжения и др., из Франции — 1700 пулеметов, 400 орудий, 30 аэропланов. Военную помощь Колчаку оказывала и Япония. Всего Колчак получил до 1 миллиона винтовок, 500 тысяч снарядов, 3 миллиона пар обуви, 350 тысяч комплектов обмундирования{166}.
Но и вознаграждение за свои поставки они получали солидное. Анненков пишет: «Золотой дождь полился, и русское золото стало уходить за границу. Старые английские пушки, расстрелянные японские пулеметы покупались за огромные деньги, ими снабжалась армия. Спекуляцией занимались все те, кто только мог и близко стоял около денег. На всем старались выгадать, и армия получала все необходимое самого низкого качества… На фронт, снабженный английскими винтовками, посылались русские патроны, на фронт, снабженный английскими пушками, посылались французские снаряды, к зиме приходила летняя одежда, а к лету в армию доставляли валенки и полушубки». Принимая эту помощь, Колчак сразу же расплачивался с ними за поставки и был полон решимости покончить с долгами после победы над большевиками и восстановления новой, могучей России.
Как только интервенты окончательно убедились, что Колчак их марионеткой не станет и не допустит их хозяйничанья в России, они свернули помощь, и Белая армия покатилась на Восток, потому что не могла противостоять Красной, имевшей в тылу огромные людские резервы и военные заводы, поставляющие оружие и боеприпасы.
Адмирала Колчака и его опытных генералов победили не красные прапорщики, а недостаток оружия и людей. Недобрую роль в отношении к А. В. Колчаку сыграло и то неадекватное представление, которое сложилось у сибиряков о нем как якобы предателе национальных интересов России и его армии, которой приписывались все зверства, творимые интервентами, охранявшими тылы, коммуникации колчаковской армии и непосредственно боровшимися с партизанами, грабя местное население и насильничая.
— Поступали ли к вам заявления о безобразиях чехов? — был задан вопрос Болдыреву на Семипалатинском процессе.
— Были! — подтверждает Болдырев. — Чехи тоже бесчинствовали…
Чехи вообще отличались своими бесчинствами во время Гражданской войны, что нашло отражение даже в сибирском фольклоре. Еще и сейчас на сибирских застольях можно услышать песню:
Отец мой был природный пахарь,А я работал вместе с ним.На нас напали злые чехи —Сестру родную увели!..
Об интервенции в Сибири написано много, но, поскольку наш герой тоже имел о ней собственное мнение, его показания о ней также интересны.
Анненков тоже был патриотом Родины, и его бесило, что с санкции Верховного в Сибири хозяйничали интервенты. Но он не знал, какие причины вынуждали адмирала поступать так, а не иначе. В ответах Анненкова на вопросы суда чувствуется его недовольство присутствием интервентов в Сибири, их участием в Гражданской войне, их не касающейся, его патриотизм и горечь. Его ответы полны, четки, даются твердо и без колебаний.
— В Омске вы встречались с англичанами? — спрашивает председатель суда.
— Нет! — отвечает Анненков. — но при ставке (у Колчака. — В. Г.) был генерал Нокс[65] — начальник английской миссии. Эта миссия должна была снабжать Колчака снаряжением, обмундированием и так далее.
<…>
— Кто был при Гришине-Алмазове?
— Французская миссия. При Колчаке был генерал Жанен[66], тоже из французской миссии. Она состояла из 30 человек.
— Английская миссия. Кто там был? — спрашивает председатель суда.
— Генерал Нокс, который являлся представителем английской миссии и старшиной всех миссий.
— А японская миссия была?
— Была! Во главе ее стоял генерал Танака[67]. Сейчас он по последним сведениям — японский премьер.
— А еще какие представители миссий были?
— Чехословацкой республики — доктор Павло или Павлу…
Далее Анненков указывает, что чисто английских отрядов не было, но канадцы и итальянцы управлялись английскими офицерами.
— А солдаты других национальностей в бронечастях были?
— Не помню точно…
— Точно не можете сказать? — переспрашивает председатель. — А об английских знали точно и ясно? Это было в 18-х и 19-х годах?
— Да, точно! — подтверждает Анненков. — Кроме того, были польские, румынские, сербские…
— Как вам казалось: руководство всеми отрядами, а также политическое мнение при ставке — в чьих руках находилось: в руках Колчака или Англии?
— Я себе рисовал картину такую: Колчак был исполнитель воли генерала Нокса, под влиянием которого находился всецело. Даже встречи (в войсках. — В. Г.) Нокса были пышнее, чем Колчака!..
— Не было ли таких случаев, когда в том или ином районе обнаруживалась английская контрразведка?
— В Омске — везде шныряла!
— Артиллерия была вся английская?
— Да!
— Какие были пулеметы?
— Пулеметы были японские, Виккерса, Кольта, американские, французские Сатьена, Люис. Кольты были посланы из Америки.
— Вы не знаете путей следования вооружения в ваши края?
— Из Владивостока, — недоуменно отвечает Анненков: он удивлен и на всякий случай напрягся, ища подвох: ведь то, что это спрашивает такое высокопоставленное лицо, — всем известно! — Также было французское скорострельное вооружение, — добавляет он.
— Теперь расскажите об обмундировании! — меняет тему председатель.
— Оно приходило так: все верхнее и шинели были английское, но частично присылалось из Японии. Оттуда посылалось большое количество сукна, из которого делались здесь шинели[68]…
