Владимир Пещерский - «КРАСНАЯ КАПЕЛЛА». Советская разведка против абвера и гестапо
— Успеха в работе и доброго здоровья! — ответил Кент.
Вернувшись в Брюссель, Кент, по договоренности с Шульце-Бойзеном, передал в Москву до конца ноября 1941 года его информацию под общим заголовком «Радиограммы Харро». Отправить сведения одним разом было невозможно, шифровать Кенту приходилось не более 3—5 телеграмм за сеанс. Не одну ночь он провел обрабатывая данные, переданные ему Харро, взбадривая себя крепким кофе и не расставаясь ни на минуту с трубкой.
Вся информация, полученная Кентом от Харро, вскоре легла на стол Сталина. Он сумел ее правильно оценить и сделать из нее ряд необходимых выводов. Вскоре Красная Армия нанесла гитлеровцам поражение в битве под Москвой, развеяла миф о непобедимости германской армии. Гитлеровский «блицкриг» окончательно провалился. Из данных разведки Сталин сделал вывод, что для продолжительной войны на Востоке у Германии не хватит ресурсов, несмотря на захват практически всей Европы. В связи с этим в военных кругах и среди гражданского населения Германии все шире распространялись настроения тревоги и неуверенности за будущее.
Вскоре Директор сообщил радиограммой Кенту, что переданные им сведения были доложены Главному хозяину (Сталину) и получили высокую оценку. За успешное выполнение задания Кент представлен к награде.
Сообщения Харро в копиях поступили во внешнюю разведку и были показаны Берии. Однако никаких распоряжений об их направлении адресатам от него не поступило. Вместе с тем они привлекли его внимание, убедив в том, что Старшина и Корсиканец располагают информационными возможностями, которые в условиях войны с Германией приобрели еще более важное значение. У него возникла мысль использовать Кента для дальнейшей связи с источниками в Берлине, и он распорядился, чтобы руководство внешней разведки как можно детальнее выяснило возможность новой поездки Кента в Германию. В случае, если это окажется возможным, следовало подготовить задание для Старшины, постараться получить от него сведения о планах германского руководства и внутреннем положении страны.
Вместе с тем не все в отчете Кента о поездке и возобновлении контакта с берлинскими антифашистами показалось Берии убедительным. Он порекомендовал Фитину выяснить все детали. Вызывало вопросы, как была установлена связь с Корсиканцем. Недоумение, в частности, вызывало то, откуда появился неизвестный радист Берг и что ему передал Кент, поскольку ничего подобного в задании внешней разведки не предусматривалось, а также каким образом разведчик вошел в контакт с Элизабет, хотя явка к ней ему не давалась.
Фитин дал указание Журавлеву обсудить эти и прочие вопросы с представителем руководства Разведупра. Между двумя ведомствами возникла оживленная переписка.
Из дополнительных ответов Кента и комментариев начальника немецкого отделения Разведупра вырисовывалась следующая картина. По данному ему телефону 99-58-47 разведчик связался с Арвидом и Харро. Арвид сообщил, что все — Лео, Карл, Штральман и Итальянец — здоровы. Организация выросла и имеет хорошие возможности для работы.
Курт Шульце был вовлечен через местных коммунистов в организацию Харро, помогал молодому радисту, обучил товарищей азбуке Морзе и пользованию радиоключом. В соответствии с заданием Бергу был передан шифр бельгийского резидента. По поводу Элизабет Кент ничего не ответил, но можно предположить, что поскольку разведчик имел дело с Харро Шульце-Бойзеном, то последний рекомендовал именно ее для поддержания связи. Элизабет Шумахер, она же Ида, принадлежала к группе Старшины и не раз выполняла его поручения.
Радиосвязь группы с Центром отсутствовала из-за неисправности аппаратуры и недостатка опыта у радиста. Двусторонней связи с Центром группа из-за этого не имела. По своей инициативе разведчик порекомендовал временную радиосвязь антифашистов с Москвой вести на основной волне 47 метров и запасной 51 метр ежедневно. Позывные Центра, day, необходимо было подтвердить. Новую поездку в Берлин Кент мог повторить не ранее середины февраля 1942 года. Задержка, по его словам, вызвана трудностями в получении германской визы.
Однако и после посещения Кентом Берлина, его встреч с Харро и Бергом не произошло никаких изменений: связи с группой Корсиканца и Старшины по-прежнему не было, хотя казалось, все сделано для ее возобновления.
Вместе с тем новая программа радиосеансов с Центром и условия двусторонних радиообменов, с которыми во внешней разведке согласились, не предусматривали определенных часов выхода в эфир. Возможно, подразумевалось ранее указанное время. Вышедший из строя радиопередатчик мог быть восстановлен как с помощью Кента, так и самими антифашистами. «Так в чем же дело, почему, как и раньше, молчит Берлин?» — не понимали во внешней разведке. К анализу привлекли эксперта радиоцентра. После ознакомления с соответствующей документацией радист-эксперт заявил:
— Ничего удивительного в этом нет. Рация у берлинских антифашистов маломощная. При всем желании они вряд ли могут связаться с системой в Куйбышеве. Нужен очень опытный и умелый радист, чтобы что-то сделать для возобновления связи.
— Вы абсолютно уверены? — спросил Журавлев эксперта.
— Совершенно. Ничего другого за этим нет, — ответил радист.
Из такого резюме вытекала необходимость новой поездки Кента в Берлин. Нужно во что бы то ни стало возобновить связь с немецкими антифашистами. При этом Журавлев не забыл, что Разведупр сообщил: следующая поездка разведчика в Германию могла состояться только в феврале будущего года. До указанного срока оставалось немного. И когда он наступил, внешняя разведка обратилась к военным коллегам с напоминанием о том, что пора бы Кенту отправляться в путь. Вот тогда-то Журавлев и услышал поразившую его неприятную новость: группа Кента в Брюсселе провалилась. На долгие переживания по этому поводу времени не было. Связь с антифашистами надо было восстанавливать любой ценой.
НОВЫЕ ГОНЦЫ
После тщательной и придирчивой проверки внешней разведкой были отобраны два опытных агента, свободно владевшие немецким языком. Было решено в декабре 1941 года перебросить их по воздуху из Великобритании на Европейский континент, чтобы они кратчайшим маршрутом достигли цели. Англичане, как союзники, по взаимной договоренности помогали советской разведке и предоставляли ей свои объекты на территории Великобритании. Агенты Вахе и Бригадир имели навыки работы в тылу противника, но их следовало обучить прыжкам с парашютом. Во время одной из тренировок на британском полигоне получил серьезную травму и был госпитализирован Вахе. О его дальнейшем использовании не могло быть и речи, а Бригадиру, подстраховывавшему напарника, нечего было и думать отправляться в дорогу одному. Парашютистов выбрасывали только парами.
Таким образом выезд Вахе и Бригадира в Берлин провалился, не успев начаться. В Москве очень надеялись на его положительный исход и уже подготовили в Лондон указание о том, чтобы при встрече со Старшиной агент советской разведки сообщил: Кент — человек Москвы, и ему вполне можно доверять, а также передавать через него информацию, как это уже имело место. Наряду с этим уточнялись и подтверждались условия двусторонней связи между Москвой и Берлином, предложенные Кентом в ноябре 1941 года. Задание Вахе было отменено.
Руководство разведки приняло решение более активно использовать стокгольмскую резидентуру, которой следовало найти кандидатуру курьера-связника для Берлина.
Резидентуру возглавлял Борис Аркадьевич Рыбкин, он же Ярцев, он же Кин (1899—1947). Родился в крестьянской семье на Украине. С десяти лет работал наборщиком в типографии, окончил коммерческое училище. В 1920—1921 годах воевал в рядах Красной Армии. С 1921 года — в органах ВЧК—ОГПУ, с 1930 года — в органах внешней разведки НКВД— НКГБ. Под дипломатическим прикрытием находился в длительных командировках в Иране и Финляндии. Позднее работал в центральном аппарате разведки. Погиб после войны в автодорожной катастрофе в Чехословакии.
Зоя Ивановна Рыбкина, она же Ирина, урожденная Воскресенская (1907—1992), родилась в семье железнодорожного служащего. С 1921 года работала в органах ВЧК—ОГПУ, с 1932 года — в органах внешней разведки. Выполняла задания в Харбине, Берлине, Стамбуле. С 1938 года замужем за Б.А. Рыбкиным. Накануне и во время Великой Отечественной войны находилась с ним в командировках в Финляндии и Швеции, как заместитель резидента, вела оперативную работу. С 1944 года — в центральном аппарате разведки. В 1953 году уволена из органов МГБ. Впоследствии стала известной детской писательницей, написавшей, в частности, «Рассказы о Ленине».
Ожидали, что Кин подберет подходящего связника, тог будет регулярно наведываться в Германию. Сотрудники немецкого отдела прикидывали, что через Стокгольм удалось бы восстановить контакты с Брайтенбахом, Фильтром, Винтерфильдом, Цототом и Лицеистом. В отношении последнего пока не знали всей горькой правды о его двурушничестве и по-прежнему питали на его счет иллюзии. Не знали также, что Лицеиста давно нет в Берлине, что он переправлен гестапо в Швецию.
