Владимир Пещерский - «КРАСНАЯ КАПЕЛЛА». Советская разведка против абвера и гестапо
— Практически с первого дня войны с Россией. Говорят, большие друзья фюрера, но он ими, кажется, не очень интересуется.
На следующий день Кент был принят заместителем директора «Дойчебанк» и решил с ним некоторые деловые вопросы. Выйдя из офиса, опять побродил по улицам и, видя, что за ним никто не следует, из будки телефона-автомата позвонил Альте — разведчице Ильзе Штебе. Ее мать ответила, что дочь по делам находится в Дрездене и, когда вернется в Берлин, неизвестно. В случае отсутствия Альте Кент должен был попытаться связаться с ее радистом — Куртом Шульце. В пригороде Берлина Кент отыскал нужный ему дом. На звонок вышел невысокий, плотный пожилой мужчина. Разведчик назвал пароль и услышал отзыв, Курт пригласил гостя войти в дом, где представил Кента своей жене. Они прошли в отдельную комнату. Кент сразу приступил к делу. Он сообщил, что ему поручено передать для резидентуры Альте программу радиосвязи с Москвой и познакомить Курта Шульце с правилами шифропереписки. Курт все понимал, казалось, с полуслова, и это понравилось Кенту.
Разведчик не знал, что, выходец из многодетной семьи, Курт Шульце в Первую мировую войну был призван в военно-морской флот, приобрел специальность радиотелеграфиста и служил бортрадистом на крейсере. После демобилизации работал шофером такси, а последнее время — на почте. В 1920 году К. Шульце вступил в КПГ, и она воспитала его, честного немецкого патриота, убежденным интернационалистом. В 1929 году он дал согласие вести разведывательную деятельность в пользу Советского Союза.
Одно смущало Кента: Курт как будто бы не знал Альте, хотя и участвовал в подпольном Сопротивлении антифашистов. Задавать лишние вопросы было не положено, и разведчик не стал отступать от правила. Когда деловая часть беседы закончилась, жена Курта угостила их обедом. Расстались по-дружески, крепко пожав друг другу руки.
С Куртом Шульце произошла следующая история. Давно сотрудничая с военной разведкой, он ожидал, что с начала гитлеровской агрессии против Советского Союза его востребуют, и он окажется полезным бойцом невидимого фронта. Но проходили дни, недели, а о нем никто не вспоминал. Наконец, к нему обратился давний товарищ по партии Вальтер Хуземан, который попросил Курта помочь организации Шульце-Бойзена — Харнака наладить радиосвязь с Москвой. Курт Шульце, возможно, подумал, что это и есть то самое поручение, которое он столько времени ожидал, и включился в деятельность организации. Об инициативе Шульце-Бойзена и берлинских коммунистов Москва ничего не знала. Что ж, война вносит свои коррективы и в деятельность разведчиков.
Кент присвоил Курту Шульце псевдоним Берг, под которым он в дальнейшем упоминался в переписке бельгийской резидентуры с Центром и между военной и внешней разведками.
Через сутки, убедившись, что слежки нет, Кент связался с Либертас Шульце-Бойзен. В бесхитростном для непосвященного разговоре он упомянул пароль и тут же услышал отзыв. Разведчик повесил трубку и направился по адресу в солидный дом, расположенный на одной из престижных улиц Берлина. Поднимаясь по его широким ступеням, Кент читал на медных дверных табличках имена владельцев апартаментов — офицеров абвера, гестапо и нацистских чиновников, повсюду была выгравирована фашистская свастика. Закралось сомнение: туда ли он вообще пришел? Кент вернулся к телефону-автомату, придумал правдоподобный предлог, почему он не может явиться на квартиру, и попросил Либертас встретиться с ним на улице вблизи станции метро. Либертас пришла, слегка запыхавшись от быстрой ходьбы, и после приветствия тактично, но твердо заметила разведчику, что было неосторожно с его стороны дважды звонить на квартиру.
— В вашем голосе чувствуется иностранный акцент, а наш телефон может прослушиваться. В нацистской Германии это в порядке вещей.
— Каюсь и взываю к вашему милосердию. Будьте великодушны к скитальцу. Тем более вы так эффектны... В кино не снимаетесь?
— Пыталась, — рассмеялась Либертас в ответ на эти комплименты. — Но сейчас у нас ввели всеобщую трудовую повинность, и я устроилась референтом в бюро научно-популярных фильмов имперского министерства пропаганды доктора Геббельса.
О том, что она тайно собирала фотодокументы, свидетельствующие о преступлениях нацистов, Либертас умолчала. Кент договорился с Либертас о встрече с ее мужем — Харро, который все время находился по делам службы под Берлином.
Вечером следующего дня разведчик ждал Харро у конечной станции метро. Падал редкий снег, дул пронзительный ветер. Рука, державшая портфель из крокодиловой кожи, закоченела. Сигара — дополнительный опознавательный признак Кента — гасла. Неожиданно разведчик обратил внимание на приближающегося к нему статного офицера в кожаном плаще с погонами. Кто это? — насторожился Кент. Он никогда не видел Харро и не имел даже его описания: это лишнее, если для установления контакта существуют пароль и отзыв. Приветливая улыбка Харро Шульце-Бойзена развеяла сомнения Кента, и он успокоился.
Шульце-Бойзен привел разведчика в тот самый дом, который накануне так его озадачил. Либертас с улыбкой встретила мужа и гостя и пригласила к накрытому столу. Завязалась непринужденная беседа. Кент с тревогой думал о том, что происходило в эти часы за тысячи километров, под занесенной снегом Москвой, в блокадном Ленинграде, где остались самые близкие ему люди. Геббельсовская пропаганда уже предвещала скорую и окончательную победу вермахта над советскими войсками, народами великой России. Харро, словно прочитав его мысли, уверенно произнес:
— А все-таки Советский Союз свернет шею Гитлеру! Поэтому мы, немецкие патриоты, продолжаем борьбу против фашизма, помогаем Советскому Союзу.
— Да, так и будет! Вся борьба еще впереди, — отозвался Кент.
После ужина Либертас оставила мужчин наедине. Харро рассказал о положении в группе, отметив, что дела идут неплохо. Шульце-Бойзен не проводил различия между антифашистским Сопротивлением и участием группы в разведывательных операциях, считая, что и то, и другое является частью общей борьбы с нацистским режимом. Он передал гостю ряд важных военных и политических сведений. Разведчик, внимательно слушая Харро, едва поспевал записывать все в свой блокнот симпатическими чернилами поверх различных заметок.
По словам Шульце-Бойзена, немецкое командование в 1942 году основной удар планирует нанести в направлении нефтеносных районов Кавказа, прежде всего Майкопа. Это диктовалось острой нехваткой горючего для ВВС и боевой техники. По подсчетам немецких экспертов, собственного бензина Германии должно хватить до марта 1942 года. Поставки румынской нефти задачи не решают. Грозит остановка транспорта и боевой техники. Поэтому Гитлер с таким вожделением смотрит на Кавказ, до которого, по его расчетам, ближе всего дотянуться германским армиям. Для восстановления нефтяных скважин на захваченной немцами советской территории потребуется, по предварительным расчетам экспертов, от шести до девяти месяцев. Группу войск под Москвой и Ленинградом немецкое командование предполагало укрепить, в частности, за счет солдат и офицеров воздушно-десантных сил, участвовавших в боях за Крит. Переформирование этих частей проводилось, по имеющимся данным, в Болгарии. Наступать на Ленинград немецкое командование, по словам Харро, не собирается. Оно рассчитывает задушить город в кольце плотной блокады.
Антифашист указал на то, что за первые месяцы войны люфтваффе понесли на Восточном фронте значительные потери. Пополнение ВВС новыми самолетами серьезно отставало от потребностей авиации. Большинство авиазаводов в оккупированной Европе лежало в руинах. Небольшую часть из них можно было использовать только для мелкого ремонта самолетов.
Вместе с тем Германия и ее вооруженные силы располагали большими возможностями для ведения химической войны.
По просьбе Кента Харро сообщил местонахождение ставки Гитлера и сказал, что там же разместился со своим штабом Геринг. По соображениям безопасности расположение штаб-квартиры фюрера часто менялось. Далее Шульце-Бойзен отметил, что немцы захватили в Петсамо (Финляндия) советский дипломатический код, который полностью не уничтожили при отступлении Красной Армии. Германская контрразведка разгромила на Балканах разведсеть англичан и завербовала нескольких радистов, с помощью которых вела радиоигру с Лондоном. Адмирал Канарис, начальник абвера, якобы завербовал шефа разведки комитета сражающейся Франции, резиденция которого находилась в Лондоне. Из-за этого разведывательная сеть генерала де Голля во Франции понесла значительные потери.
Перед уходом Кента снова появилась в гостиной Либертас и предложила мужчинам кофе. Было уже довольно поздно. Кенту хотелось побыть подольше в обществе этих симпатичных людей. Но пора было возвращаться в гостиницу. Шульце-Бойзен проводил советского разведчика до метро, пожелав ему счастливого пути.
