Обиды на Россию не имели. Штрафные и заградительные формирования в годы Великой Отечественной войны - Юрий Викторович Рубцов
Серьезные недостатки были вскрыты в одном из штрафных батальонов, где командующий провел показные учения с боевой стрельбой из минометов. Его выводы были неутешительны: «… Многие офицеры не умеют руководить стрельбой из минометов. Штрафники плохо, очень плохо подготовлены… Я приказал еще одну неделю заниматься подготовкой штрафников, главным образом обратить внимание на подготовку их к стрельбе из карабинов, пулеметов и минометов и на тактику действий»[322]. Поскольку подобные недостатки были выявлены и в других ОШБ фронта, для их устранения генерал А.И. Еременко временно прикрепил к ним начальника полевой подготовки фронта и своего помощника.
Бесспорно, эти усилия были рассчитаны на то, что в предстоящей наступательной операции командующий рассчитывал на штрафников как серьезную ударную силу.
Политико-воспитательная работа, моральный настрой
Приказ НКО № 227, которому штрафные части обязаны своим рождением, директивой ГлавПУ РККА от 15 августа 1942 г. был объявлен основным военно-политическим документом, определяющим боевые задачи всей Красной армии и содержание всей партийно-политической работы на ближайший период войны[323].
Но при этом в партийно-политической работе, воспитании военнослужащих в духе преданности ВКП(б), Советскому государству и лично И.В. Сталину главные политорганы РККА и ВМФ никакого специфического уклона в расчете именно на штрафников не предусматривали. Достаточно было того, что общие политические установки под углом зрения задач штрафных частей преломляли местные политработники.
В политико-воспитательной работе со штрафниками учитывались: социально-демографические характеристики личного состава, особенности правового статуса переменников, необходимость для них в течение ограниченного срока в один – три месяца проявить себя с лучшей стороны, а также повышенная сложность боевых задач, которые ставились перед штрафными формированиями.
Партийно-политическая, воспитательная работа при этом не ориентировалась на репрессивный уклон. Уместно напомнить о приказе И.В. Сталина № 0391, изданном еще 4 октября 1941 г. по поводу многочисленных фактов подмены воспитательной работы репрессиями. Нарком обороны приказал «самым решительным образом, вплоть до предания виновных суду военного трибунала, бороться со всеми явлениями незаконных репрессий, рукоприкладства и самосудов»[324]. Это была предупредительная мера против произвола тех командиров (начальников), кто собственную растерянность и панику в сложных условиях боевых действий прикрывал применением оружия по отношению к подчиненным без всяких на то оснований, самоуправством и площадной бранью.
В работе со штрафниками использовался весь спектр средств воспитания – политические занятия, политинформации, беседы агитаторов, коллективная читка газет, выпуск «боевых листков».
Как вспоминал А.В. Пыльцын, «было хорошо налажено и снабжение, и работа полевой почты, и всякого рода информация. Нам регулярно доставлялись, хоть и в небольшом количестве, даже центральные газеты “Правда”, “Звездочка” (как называли “Красную звезду”), “Комсомолка” и другие, а письма даже из далекого тыла приходили (мне, например, от матери и сестрички с Дальнего Востока), хотя иногда и со значительной задержкой, но всегда надежно»[325].
Взыскательность, повышенный спрос с переменников многие командиры и политработники, особенно в штрафных батальонах, сочетали с доверием к подчиненным, апеллировали к их лучшим качествам.
Именно об этом автору писал штрафной рядовой П.С. Амосов, направленный в 15-й ОШБ 1-го Украинского фронта: «Перед боем командир батальона подполковник И.С. Рудик произнес короткую речь: “Товарищи, завтра вы получите право вновь вернуть себе честное имя. Начинается наступление. Вы должны утвердить честь нашего батальона, проявить мастерство, храбрость и отвагу русских офицеров. Вы сами командиры, воевать умеете”»[326].
Важным средством мобилизации лучших качеств воинов были контакты с представителями тыловых общественных организаций и трудовых коллективов. Об одной из таких встреч вспоминал П.Д. Бараболя: из местной школы в поселке Бекетовка, входившем в городскую черту Сталинграда, в роту со скромными подарками – кисетами и домашними пирожками с картошкой добрались, чтобы поздравить личный состав с новым 1943 годом, несколько школьниц. «Сколько уж лет прошло с той далекой поры, – писал ветеран, – но всякий раз, когда память воскрешает трогательную незабываемую встречу, на глазах у меня навертываются слезы»[327].
После телефильма «Штрафбат» не избежать упоминания о возможности пребывания среди штрафников священника. Религиозная проповедь в расположении воинской части (любой, а не только штрафной), как и участие в боевых действиях человека в рясе, в те времена воинствующего атеизма были исключены: ни командир, ни политработник, ни уполномоченный особого отдела этого просто не допустили бы. Священник мог появиться в воинской части разве что в составе делегации из тыла, прибывшей для вручения подарков воинам.
Говоря о мотивах, которые вели штрафников в бой, недопустимо впадать в крайность и утверждать, что все они без исключения отличались обостренным патриотизмом, свято блюли требования воинских уставов и войскового товарищества, исповедовали высокую мораль. Война свела в штрафных частях самых разных людей, жизненные пути которых в иных условиях вряд ли пересеклись бы. Вчерашний офицер, для которого честь дороже жизни, – и уголовник, вырвавшийся из-за колючей проволоки в расчете продолжить разгульную жизнь. Случайно или в силу неблагоприятной ситуации оступившийся воин – и закоренелый ловкач, умеющий выйти сухим из воды. Человек благородный, сильный духом – и субъект, в зависимости от ситуации способный и на доброе дело, и на бесчестный поступок.
Не все одинаково благосклонно относились и к власти, виня ее за сломанную собственную судьбу или судьбу своей семьи, – незаконно репрессированные, раскулаченные, спецпереселенцы. В связи с этим в архивных документах зафиксированы многочисленные, приводимые и в настоящей книге, факты измены Родине со стороны штрафников, дезертирства, бесчинств, от которых страдало мирное население. В то же время не они определяли моральный облик личного состава, а куда более массовые проявления штрафниками подлинного героизма, стойкости, самопожертвования.
Состояние дисциплины и правопорядка. Дисциплинарная практика
На штрафные формирования в полном объеме распространялись требования Дисциплинарного устава Красной армии.
Бывший командир ОШР 13-й армии И.Н. Третьяков вспоминал в письме к автору: «Как обращались с личным составом? Так, как положено обращаться с подчиненным, с человеком, живущим рядом. Об этом еще при моем назначении говорил мне командарм генерал Пухов… Службу и быт организовывали согласно уставам, политико-воспитательная работа велась, как обычно в армейских условиях. Упреков бойцам со стороны командиров, что они, мол, осужденные и находятся в штрафной, не позволялись. Обращались по-уставному: “Товарищ боец (солдат)”»[328].
При этом фронтовик справедливо оговаривался, что настоящий, волевой, знающий свое дело командир не станет заискивать перед переменниками, не будет искать дешевой популярности, а проявит необходимую требовательность и строго взыщет с подчиненных. При этом учтет обстоятельства, при которых были нарушены закон или устав и личность нарушителя.
Обратимся к
