Обиды на Россию не имели. Штрафные и заградительные формирования в годы Великой Отечественной войны - Юрий Викторович Рубцов
Это подтверждают сами фронтовики. «На мою долю выпало более года командовать взводом в отдельной штрафной роте. И, конечно же, неплохо знаю суть этого подразделения, – писал автору капитан в отставке Н.Г. Гудошников, бывший командиром взвода в 121-й ОШР 40-й армии. – Надо сказать, оно почти ничем не отличалось от обычного: та же дисциплина, тот же порядок, те же отношения между солдатами-штрафниками и офицерами. Кому-то, может быть, покажется странным, но ко мне и другим командирам обращались по-уставному: “Товарищ лейтенант”, а не по-лагерному: “Гражданин начальник”, такого я ни разу не слышал… Никаких особых дисциплинарных и иных санкций мы к штрафникам не применяли, кроме уставных»[313].
Повседневная жизнь штрафных формирований, как и в обычных линейных частях, регулировалась распорядком дня, который, разумеется, удавалось строго выдержать лишь при отсутствии боев. В 1-м ОШБ Сталинградского фронта распорядок дня был введен приказом по части с 16 августа 1942 г. и включал в себя при 8-часовом сне (подъем в 6.00, отбой в 22.00): физическую зарядку (6.05–6.20), утренний туалет (6.20–6.40), утренний осмотр (6.40–6.55), политическую информацию (6.55–7.25), время на прием пищи (завтрак: 7.25– 8.00; обед: 14.00–16.00), занятия по огневой, строевой и другим видам подготовки до обеда и после него (8.00–14.00; 16.00–20.00), чистку оружия (20.00–20.30 и 21.15–21.45), самоподготовку (20.30–21.15), вечернюю поверку (21.45–21.55)[314].
Обращает на себя внимание отсутствие в распорядке дня времени на ужин, что, на наш взгляд, прямо говорит о трудностях с продовольственным обеспечением в этот один из наиболее тяжелых этапов Сталинградской оборонительной операции. Уже в ходе контрнаступления под Сталинградом 27 ноября 1942 г. режим дня был уточнен, в частности, в нем были теперь предусмотрены ужин и личное время, при этом продолжительность ночного сна была сокращена на один час, отбой объявлялся в 23.00[315].
В соответствии с уставным порядком организовывалась повседневная жизнь и в штрафных ротах. Для примера сошлемся на документ из фонда 188-й ОШР 48-й армии. Утвержденный 15 февраля 1944 г. распорядок дня предусматривал время, отведенное на физзарядку, туалет, завтрак – с 6.00 до 7.30, занятия общей длительностью 11 часов (с 7.30 до 14.40 и с 17.00 до 21.00), обед (16.00–17.00), ужин (21.00–21.55), получасовое личное время и вечернюю поверку. Ночной сон составлял семь часов (с 23.00 по 6.00)[316].
Согласно требованиям уставов, организовывались не только внутренняя служба, но и боевая и политическая учеба, а также выполнение различных задач, поставленных подчиненным штрафным формированиям их прямыми начальниками.
Боевая учеба
В дни, когда личный состав не участвовал в боевых действиях или не находился на марше, штаб организовывал процесс боевой учебы. Это – еще одна черта, роднящая штрафные формирования с обычными линейными частями.
Используя приданные штрафные формирования, командиры дивизий, бригад, полков решали конкретные боевые задачи (вопрос искупления вины личным составом их волновал во вторую очередь) и, естественно, были заинтересованы в успехе боя. А обеспечить его мог – и это очевидно – боец, обученный разносторонне и до автоматизма отточивший навыки поведения в боевой обстановке.
Свой отпечаток на боевую учебу накладывал смешанный состав штрафных формирований, где в одном строю оказывались представители всех родов войск. Командир штрафного взвода А.В. Пыльцын свидетельствовал: «Была налажена боевая подготовка, основной целью было обучить бывших летчиков, интендантов, артиллеристов и других специалистов воевать по-пехотному, а это значит – совершать напряженные марши, переползать, окапываться, преодолевать окопы и рвы, а также вести меткий огонь из автоматов, пулеметов, противотанковых ружей и даже из трофейных “фаустпатронов”. Но, пожалуй, самым трудным, особенно в психологическом плане, было преодоление страха у некоторых обучаемых перед метанием боевых гранат, особенно гранат Ф-1… Обучение проходило на боевых (не учебных!) гранатах, которые взрываются по-настоящему!»[317].
Поэтому, исходя из практических потребностей, в число учебных предметов включались огневая, тактическая, строевая подготовка, многие занятия планировались к проведению на местности.
Так, командир только что сформированного 5-го ОШБ Северо-Западного фронта майор И.Е. Клюйков 8 ноября 1942 г. запросил начальника штаба фронта о выделении следующих учебных пособий: Боевого устава пехоты, Наставления по учебным приборам, пособий по топографии, Наставления по стрелковому делу (пистолет ТТ, револьвер наган, винтовка, ручной пулемет), наставления по трофейному оружию[318].
Изучение теоретической части Боевого устава пехоты, Курса огневой подготовки, Наставлений по стрелковому делу и по рукопашному бою и их практическое освоение было организовано в 121-й ОШР 40-й армии[319]. Переписка ее командира капитана Левченко в июле – августе 1944 г. с начальником штаба 232-й стрелковой дивизии лишний раз подтверждает, что и в разгар войны в штрафных формированиях не забывали о боевой учебе, заботясь о подготовленности личного состава как средстве более успешного решения боевых задач.
В развитии собственных навыков уверенного владения оружием и тактическими приемами были заинтересованы и сами штрафники. Как вспоминал командир взвода 610-й ОШР Волжской военной флотилии П.Д. Бараболя, занятия стали «нашим первейшим делом. И неспроста. Для иных пулемет, ПТР были незнакомы. Приходилось растолковывать азы и премудрости владения оружием, учить всему тому, без чего в бою не обойтись. Надо заметить, что особо убеждать подчиненных в прописных армейских истинах не приходилось. Оно и понятно. Кому хотелось стать на поле брани мишенью! Матросы и старшины к тому же прекрасно понимали, что их, штрафников, непременно будут бросать на самые опасные участки, где лишь собственное боевое умение может стать гарантией выживания»[320].
Обучение личного состава велось не только на передовой, но и в тыловых ОШБ, где бойцов-переменников концентрировали перед направлением на фронт, и организовывалось не формально. Так, в декабре 1943 г. штаб Среднеазиатского военного округа проверил ход боевой учебы в 30-м штрафном батальоне 32-й запасной стрелковой бригады. В организации тактической подготовки проверяющие выявили следующие недостатки: «При обучении наступательному бою недостаточно отрабатывается доклад о замеченном противнике. Бойцы не приучены к отползанию в сторону от места падения при перебежках, выбор для занятия следующего огневого рубежа производится без учета складок местности». Что касается огневой подготовки, то констатировалось, что «недостаточно изучаются задержки при стрельбе и их устранение»[321].
Наиболее дальновидные военачальники считали необходимым лично контролировать организацию боевой учебы в штрафных формированиях и при всей занятости находили для этого время.
В июле 1943 г. в ходе подготовки к Смоленской наступательной операции на Калининский фронт был направлен контингент освобожденных из заключения, численности которого хватило на укомплектование 20 штрафных рот. По решению командующего фронтом генерал-полковника А.И. Еременко они были включены в состав 3-й и 4-й Ударных армий с указанием в течение 20 дней провести с личным
