Михаил Маслов - Пёрл-Харбор: Ошибка или провокация?
Параллельно японская дипломатия резко активизировалась на германском направлении. В течение лета 1940 г. между Японией и Германией шли интенсивные переговоры о заключении военного союза. Во время обсуждения была поднята и проблема вступления в войну Японии против США. Германия не особенно желала видеть Америку под ружьем. Поэтому как немецкие, так и японские дипломаты и военные пришли к выводу, что Вашингтон лучше не провоцировать, но готовиться к конфликту следует[352]. 27 сентября 1940 г. был подписан тройственный пакт, означавший военный союз Германии, Италии и Японии.
Хэлл резко отреагировал на заключение договора: «Настоящее соглашение о союзе, с точки зрения правительства Соединенных Штатов, не влияет стабилизирующе на ситуацию...»[353] Американское правительство было прекрасно осведомлено о ходе переговоров через радиоперехваты японского дипломатического кода. Естественно, в Вашингтоне не сидели сложа руки, на свет появлялись все новые и новые законы, укреплявшие оборону. 14 сентября 1940 г. было объявлено о создании флота двух океанов и об увеличении военно-морского строительства. В тот же день начался выборочный призыв на военную службу, а это уже введение всеобщей воинской повинности, забытой после Первой мировой. В ответ на японские действия США активизировали свою помощь Китаю. В течение лета 1940 г. гоминьдану были переведены 44 млн. долл., в сентябре — 25 млн., в ноябре — еще 50 млн., кроме того, был подготовлен еще один заем на 50 млн. долл. для поддержания китайской валюты и правительства, а в действительности на войну против Японии.
В Белом доме отдавали себе отчет в том, что тройственный пакт угрожал как СССР, так и государственным интересам США. Такая информация поступала по нескольким каналам к госсекретарю: от представительства в Берлине и от посла в Токио, а также по каналам радиоразведки. Японские средства массовой информации утверждали, что если США попытаются помешать японскому продвижению на юг, то «конфликт неизбежен». Неизбежность войны предсказывали и в случае вступления США в европейскую войну[354]. На великую державу беззастенчиво давили, стремились путем угроз заставить вновь замкнуться в изоляционизме.
4 октября японское правительство приняло «Проект плана действий в отношении южных районов». Проект предусматривал захват Малайи, Сингапура и Индонезии. Далее предусматривалось предложение посредничества Японии в прекращении европейской войны в обмен на признание Великобританией сферы сопроцветания. Важнейшим пунктом было достижение урегулирования с США и подписания между двумя государствами пакта о ненападении. В качестве условия от Америки требовали «не много» — признания сферы сопроцветания в обмен на гарантии независимосги Филиппин. Кроме того, предполагалось завершить войну в Китае.
5 октября со стороны Имперского правительства Японии впервые прозвучали угрозы о возможности войны между США и Японией, если первые не поймут «настоящих намерений Японии»[355].
7—8 октября 1940 г. посол в США Хориноути провел консультации с Хэллом, во время которых заявил, что Япония категорически против санкций на поставки авиационного топлива и станков, а также не приемлет планирующееся эмбарго на поставки железного и стального лома, она воспринимает это «как давление»[356].
Начало партии
В октябре 1940 г. стало совершенно очевидным, что поставить Японию «в рамки» не получится. Политика Империи по-прежнему была направлена на расширение экспансии, причем направление нового удара было предсказать практически невозможно. Теперь, в конце 1940 г., противоречия зашли слишком далеко, надеяться на мирное их разрешение практически не приходилось. Рузвельт столкнулся с довольно сложной дилеммой: либо капитулировать и убраться из Азии, либо пойти на военный конфликт с Японией. Учитывая всю сложность ситуации, 8 октября Госдеп призвал всех американцев покинуть дальневосточные страны так быстро, как только возможно. Обращение внешнеполитического ведомства носило двоякий характер, с одной стороны, это была действительная забота о сохранении жизней сограждан, а с другой, стремление избежать японских провокаций и преждевременного повода для вступления в войну.
Несмотря на то что Рузвельт стремился разделаться прежде всего с Гитлером, он более не собирался уступать и на Дальнем Востоке. Теперь перед его дипломатией и администрацией стояла крайне сложная задача — вступить в войну в выгодный для США момент. Однако опросы общественного мнения по-прежнему показывали, что население против войны[357]. Рузвельту был необходим повод, повод куда более громкий, чем гибель «Луизитании», в результате потопления которой США вступили в войну в 1917 г. Сломить «изоляционистов» было крайне не просто.
Кроме того, в Белом доме были серьезно озабочены выработкой концептуальной позиции в отношении Японии — общей стратегии развития отношений с этой страной. В данном контексте интересны открытия, сделанные американским историком Р. Стайнетом. В результате появления закона о свободе информации, принятом в 1995 г. в США, он получил доступ в ранее секретные архивы ВМС. Стайнету удалось обнаружить ряд крайне интересных документов, проливающих свет на политику США в отношении Японии в конце 1940—1941 гг. В книге «День обмана» он приводит меморандум главы Отдела Дальнего Востока Военно-морской разведки США А.Р. Макколума, датированный 7 октября 1940 г.[358].
Меморандум содержал обзор военно-политической обстановки в Тихоокеанском регионе, в целом документ формулировал необходимые принципы американской политики в отношении Японии с целью спровоцировать последнюю на акт агрессии против США. Документ сводился к восьми пунктам:
1. Заключить соглашение с Великобританией об использовании английских баз в Тихом океане, прежде всего Сингапура. 2. Заключить соглашение с Голландией, чтобы использовать базы и их инфраструктуру в Голландской Восточной Индии. 3. Предоставить всю возможную помощь правительству Чан Кайши. 4. Послать эскадру тяжелых крейсеров на Восток, Филиппины и Сингапур (военная провокация Японии). 5. Направить 3 дивизиона подводных лодок на Восток. 6. Держать главные силы американского флота в Тихом океане, прежде всего на Гавайских островах. 7. Оказать давление на голландцев, чтобы те отказали Японии в удовлетворении ее требований на экономические концессии, прежде всего на нефть. 8. Полное эмбарго всей торговли с Японией, вкупе с подобным эмбарго, наложенным Британской империей.
Меморандум был адресован двум офицерам ВМС США. Капитану Д. Ноксу — директору библиотеки военно-морской разведки и аналитику, а также непосредственному начальнику Макколума — главе военно-морской разведки У. Андерсону. Последний имел прямой доступ к президенту. Доподлинно неизвестно, держал ли Рузвельт данный документ в руках, но вполне допустимым будет предположить, что Андерсон докладывал шефу основные положения меморандума. Это предположение подтверждается и рядом действий, предпринятых президентом в конце 1940—1941 гг., так, по меньшей мере пять из восьми пунктов документа были последовательно воплощены в жизнь к моменту нападения Японии на Пёрл-Харбор.
Сама идея того, что американские санкции провоцировали Японию на нападение, не нова. Впервые она была высказана самим Рузвельтом. Однако еще одна интересная версия, напрямую связанная с рассматриваемыми событиями, появилась в журнале «Совершенно секретно» в 1994 г.[359]. В соответствии с ней, в мае 1941 г. советской разведкой, а точнее всемогущим НКВД, была разработана операция по использованию «американского рычага» для ослабления опасности нападения Японии на СССР в 1941 г. Советскому резиденту в США В. Г. Павлову удалось передать антифашистски настроенному заместителю министра финансов США Г. Уайту соответствующие советские предложения. В документе излагались действия, которые с советской точки зрения следовало предпринять Вашингтону, чтобы отвлечь Японию от северного направления экспансии. Уайт передал эти предложения своему начальнику — министру финансов Моргентау, который и представил их Рузвельту. Кроме введения экономических санкций, советская сторона предлагала выдвинуть требования прекратить агрессию в Китае, эвакуировать войска с материка и освободить Маньчжурию. На основании вышеизложенного можно определенно прийти к выводу, что независимо от того, видел ли президент меморандум Макколума, доставлял ли Уайт предложения советской разведки или это свежеиспеченный миф желтой прессы, подобные идеи витали в Овальном кабинете. Очевидно, что вопрос о возможных путях провоцирования Японии, как средства вступления во Вторую мировую войну, не раз обсуждался в Белом доме на рубеже 1940—1941 гг.
12 октября 1940 г. президент Рузвельт выступил с заявлением, в котором сообщил, что защита Западного полушария от актов агрессии — задача Америки. На следующий день в ответ на резкие заявления Вашингтона министр иностранных дел Японии Мацуока предложил народу США «присоединиться к духу "нового порядка"»[360]. То есть присоединиться к блоку агрессоров. Рузвельт не заставил своих токийских оппонентов томиться долгим ожиданием. 16 октября американское правительство приняло решение о выдаче лицензий на экспорт железного и стального лома только в Западное полушарие и Великобританию. Однозначность отрицательного ответа не требовала дополнительных разъяснений. По японской военной экономике был нанесен очередной существенный удар: вслед за топливом для самолетов ее лишали материала, важнейшего сырья, из которого делалась вся военная техника. Японская зависимость прекрасно характеризуется заявлением члена Палаты представителей К. Андерсона в мае 1941 г.: «Конечно, мы все знаем, что шанс на то, что наш флот будет сражаться в смертельной битве с японцами, составляет 50 на 50. Возможно, ему придется сражаться против кораблей, созданных из нашего металлолома и чьи двигатели будут заполнены нашей нефтью»[361]. Теперь же японской военщине приходилось мириться с мыслью, что вслед за этим последуют новые удары. Страна восходящего солнца медленно погружалась в омут экономической блокады.
