Сражение у атолла Мидуэй - Митсуо Футида
2. АДМИРАЛ НАГУМО
Когда я находился в лазарете «Акаги», мои мысли, естественно, были сосредоточены на предстоящей операции.
Особенно много я думал о той огромной ответственности, которую нес адмирал Нагумо. Подходит ли он для той миссии, которая на него возложена?
Мое первое знакомство с адмиралом Нагумо относится к 1933 году. Я был тогда лейтенантом и командовал авиационной боевой частью тяжелого крейсера «Мая», входившего в состав 4-й дивизии крейсеров 2-го флота. Кроме Мая», в состав дивизии входили «Тёкай» (флагманский корабль), «Такао» и «Атаго» — новейшие японские тяжелые крейсера. Нагумо, тогда капитан 1 ранга, был командиром Такао».
Согласно организации Объединенного флота, принятой и то время, 2-й флот являлся Передовым соединением. Полому упор в наших учениях делался главным образом на торпедные атаки и ведение боя в ночных условиях, так что Нагумо — большой знаток боевого использования торпедного оружия — был на своем месте. Как младший офицер, работа которого сводилась к руководству полетами самолетов, я с восхищением следил за тем, как отлично справлялся он со своими сложными обязанностями. Выступления Нагумо на разборе проведенных учений всегда были логичными и поучительными, а в правильности его выводов можно было не сомневаться. Прямой, искренний и внимательный, он постоянно помогал молодым офицерам. Среди нас он пользовался огромным уважением и доверием. Мы не встречались больше до 1941 года. К этому времени Нагумо
стал вице-адмиралом и командующим Ударным авианосным соединением (1-й воздушный флот). Я был назначен командиром авиагруппы «Акаги». Встреча с Нагумо живо воскресила мои воспоминания семилетней давности, и я был счастлив вновь служить под его командованием.
Однако скоро я заметил, что Нагумо сильно изменился, и даже начал разочаровываться в нем из-за его явного консерватизма и пассивности. Возможно, причина этого заключалась в том, что теперь он командовал авиацией, которая не была его специальностью. Как и прежде, он был добросердечным и приятным человеком, но его кипучая энергия и инициатива, казалось, исчезли, а вместе с ними исчезло и мое представление о нем, как о выдающемся флотоводце. Он стал казаться мне ниже ростом, и совершенно неожиданно я открыл, что он постарел. Нагумо уже не выступал инициатором операций, а при разработке планов чаще всего просто одобрял предложения своего штаба.
Капитан 2 ранга Гэнда, начальник оперативного отдела штаба, однажды рассказал мне об этом в следующих словах:
«Всякий раз, когда я разрабатывал план операции, адмирал утверждал его, почти не рассматривая. Может показаться, что подобная система облегчала мою работу, но это совсем не так. Наоборот, очень тяжело видеть, как разработанные тобою планы утверждаются вышестоящими лицами без проверки, а затем объявляются как официальные приказы. Я уверен в себе, но не настолько, чтобы не понимать, что каждый из нас может ошибиться. Часто я нахожусь в затруднении, не зная, как решить ту или иную важную проблему. И когда мне приходит в голову мысль, что одно движение моего пера может повлиять на судьбу нации — страх парализует меня.
Если бы я служил под командованием таких командиров, как контр-адмирал Ониси или контр-адмирал Ямагути, планы операций, автором которых я являлся, тщательно изучались бы с различных точек зрения и возвращались бы мне с комментариями и замечаниями. Тогда у меня была бы возможность смелее вносить свои предложения, не задумываясь о том, совпадают ли они с соображениями командующего».
Я прекрасно понимал, что Гэнда имел в виду, и всецело сочувствовал ему. К сожалению, такая пассивность была присуща не одному Нагумо. Командующие флотов предпочитали полностью передоверять разработку планов офицерам своих штабов, а сами осуществляли общее руководство. Таким образом, личность командующего проявлялась лишь в процессе ведения операции. Тенденция чрезмерно полагаться на штаб определялась существовавшими принципами организации военно-морских сил Японии, согласно которым офицеры, подходившие по своему рангу для должности командующего флотом, получали этот пост вне зависимости от того, кем они были по образованию. Один из таких примеров — назначение Нагумо, торпедиста по специальности, на пост командующего 1-м воздушным флотом. Предполагалось, что некомпетентность командующего в специальных областях должна была компенсироваться знаниями специалистов его штаба. В результате влияние штабных офицеров, естественно, стало чрезмерно большим.
Однако это не означает, что офицеры штаба могли принимать решения за своих начальников. В конечном счете ответственность за ведение и исход операции целиком лежала на командующем, и каждое действие предпринималось только с его санкции. Разумеется, Нагумо, хотя он и был пассивен, не всегда предоставлял подчиненным самим разрешать все вопросы. Были случаи, когда он даже не обращал внимания на их советы и принимал свой собственный план действий.
3. СОБЫТИЯ 30—31 МАЯ
Вечером 29 мая японские соединения медленно продвигались в назначенные им районы, не встречая какого-либо противодействия. Только туман все еще сильно мешал соединению Какута. Однако 30 мая погода начала портиться н в том районе центральной части Тихого океана, через который проходили силы Ямамото и Кондо. После полудня соединение Ямамото вошло в полосу дождя и ветра, усиливающегося с каждой минутой. Волны перекатывались через носовую часть эскадренных миноносцев и крейсеров, сильно затрудняя плавание. Соединение уменьшило скорость до 14 узлов и пошло прямым курсом.
Но не только погода вызывала беспокойство. Радиогруппа «Ямато», непрерывно следившая за переговорами противника, перехватила длинное срочное донесение, посланное американской подводной лодкой из точки, находившейся прямо на пути следования Транспортной группы. Донесение адресовалось на о. Мидуэй. Хотя нам и не удалось его расшифровать, однако не исключалась возможность, что противнику удалось обнаружить нашу Транспортную группу. Если это было так, то со стороны противника логично было предположить, что транспорты идут к о. Мидуэй с целью высадки войск, так как большой конвой, следующий из Сайпана северо-восточным курсом, едва ли мог быть всего лишь караваном снабжения, направляющимся к о. Уэйк. Однако офицеры штаба Ямамото не испытывали особого беспокойства. Они опрометчиво решили, что если противник, разгадав наш замысел, вышлет надводные силы, чтобы воспрепятствовать высадке, нам удастся достигнуть главной цели операции — вовлечь флот противника в сражение и уничтожить его.
31 мая в центральной части Тихого океана продолжала удерживаться плохая погода. Не только кораблям соединений Ямамото и Кондо, но и авианосцам адмирала Нагумо, находившимся
