Юрий Стукалин - Индейцы Дикого Запада в бою. «Хороший день, чтобы умереть!»
Отправляясь в бой, воин набрасывал на шею своего скакуна петлю веревки, а свободный конец засовывал себе за пояс с правой стороны. Если он вдруг падал на землю, то мог остановить коня, схватив веревку, пока она разматывалась. Сиу Белый Бык весело смеялся над картинами белых художников, на которых индейцы сиу скакали, а концы веревок волочились за ними по земле. По его словам, они никогда не поступали так ни на охоте, ни в бою, поскольку это было слишком опасно. Веревка могла за что-нибудь зацепиться, или на нее могла наступить лошадь соплеменника или противника.
Эмоции перед боем достигали высшего накала. Иногда молодые воины, желая добиться престижа, не дожидались окончания ритуалов, скрытно уходили от основного отряда и атаковали врага самостоятельно, тем самым раскрывая свое присутствие.
Если разведчики крупного военного отряда обнаруживали кочующий лагерь либо отряд краснокожих или бледнолицых врагов и силы противника были меньше или хотя бы равны, воины устраивали на их пути засаду и неожиданно нападали. Такая тактика редко срабатывала, потому что в отряде всегда находился какой-нибудь юный смельчак, намеревавшийся показать перед соплеменниками свою удаль и первым посчитать «ку» или убить противника. В то время как более опытные воины ожидали, пока враги подойдут ближе, зачастую сдерживаемые членами одного из воинских обществ, юнец ударял пятками по бокам своего коня и с гиканьем мчался навстречу врагам, выдавая тем самым присутствие своего отряда. Все белые современники, сражавшиеся с индейцами, особо отмечали, что наиболее отчаянными воинами среди них были именно юнцы.
Когда сиу встречаются с черноногими. Худ. Ч. Расселл
Когда разведчик сообщал о приближении врагов, предводитель оповещал об этом своих людей и рассказывал о намерении атаковать их из засады. Затем разведчики отправлялись наблюдать за передвижением противника, а воины, в зависимости от типа местности, укрывались за холмом, в овраге или в лесочке и начинали готовиться к битве. После того как все должным образом одевались, раскрашивались и проверяли оружие, а необходимые церемонии были закончены, все садились на лошадей (если отряд был конным. — Авт.) и ждали удобного для нападения момента. Если какой-либо несдержанный смельчак выдавал засаду, остальные воины отряда не теряли времени и скакали вслед за ним. В случае нападения на кочующую общину ее воины старались сдержать натиск налетевших противников, давая женщинам и детям возможность бежать. Вражеский военный отряд, в составе которого было достаточное количество воинов, мог принять бой. Если же отряд был маленьким, воины часто старались бежать, а если это не удавалось, найти место, где можно было бы закрепиться и отбить атаку.
Не рискуя нападать на сильного противника влобовую, понимая, что потери будут слишком велики, индейцы порой пытались выманить часть врагов и разделаться с ними подальше от их основных сил в удобном для себя месте. Одной из стандартных тактик выманивания у индейцев Равнин была атака небольшим отрядом воинов, в расчете на то, что враги погонятся за ними и попадут в заранее подготовленную ловушку. Они также могли ворваться в лагерь и угнать часть табуна. Обычно такой отряд насчитывал 10–20 воинов — количество, достаточное для того, чтобы враги поверили, что это отдельный самостоятельный отряд. Практически всегда он состоял из молодых и честолюбивых воинов, что удовлетворяло всех. Это позволяло рвущейся в бой молодежи совершить атаку первыми, что они наверняка постарались бы сделать в любом случае, несмотря на сдерживающие указания более опытных бойцов и предводителей, чем заранее бы выдали засаду. А старшему поколению давало шанс также поучаствовать в полноценном сражении, после того как молодые приведут за собой взбешенных врагов. Сиу говорили, что существовала некоторая ревность между начинающими и опытными воинами. Возможно, что данная тактика как раз и произошла от желания опытных людей обратить в свою пользу безудержную смелость молодого поколения. Кроме того, поскольку засаду устраивали в одной-трех милях от вражеского лагеря или укрепления, лошади преследователей за время погони уставали, и впоследствии бойцы на свежих скакунах легко нагоняли их. Но даже при такой тактике горячие воины, оставшиеся в засаде, часто не выдерживали и преждевременно атаковали, срывая весь замысел.
Иногда, чтобы заманить врага, противники имитировали бизонов. Верховный вождь кайна Красная Ворона рассказывал о такой уловке: «Зная, что, увидев наш огромный отряд, кри побегут, мы укрылись в низине, а несколько наших воинов вывернули бизоньи накидки мехом наружу, пошли на ближайший холм и начали имитировать бизонов. Уловка сработала, и приблизившиеся кри очутились в ловушке». Свидетелем эффективности этого метода стал Джордж Кэтлин во время своего пребывания в поселении манданов. Голодные индейцы уже несколько дней исполняли специальную пляску, призванную при помощи магических сил привлечь к деревне стада бизонов. Пляска не должна была прерываться, пока не появятся бизоны. Иногда она продолжалась две-три недели, но, по сведениям Кэтлина, всегда приносила удачу. На холмах вокруг поселения стояли дозорные, которые при появлении животных должны были подать сигнал соплеменникам. И вот утром четвертого дня дозорные сообщили, что вдали замечено стадо бизонов. Барабаны смолкли, «каждое сердце забилось от радости, а глаза наполнились слезами утешения». Молодые охотники поскакали туда, куда указывали дозорные. Прошло некоторое время, и неожиданно среди всеобщего веселья раздались пронзительные крики. Женщины и дети взобрались на крыши земляных домов и увидели двух скачущих назад охотников. Из лощины выскочил еще один, а затем появились другие, яростно настегивающие своих коней. Вскоре охотники оказались в поселении, и их вид говорил сам за себя — грудь одного была покрыта кровью, другой сжимал в руке свежий скальп, третий выбросил оружие, положившись на быстроту своего скакуна… Еще недавно счастливые жители деревни теперь плакали и стенали. Ночью разведчик сиу подобрался к селению манданов и увидел, что те пляшут, призывая бизонов. Утром около 10 воинов сиу накинули на себя шкуры и на вершине отдаленного холма начали имитировать бизонов так, чтобы их заметили дозорные манданов, что и произошло. Когда охотники приблизились к ним на полмили, «бизоны» скрылись за холмом. Через некоторое время из небольшой лощины выскочило полсотни сиу, а когда манданы повернули, с другой стороны холма появился еще больший отряд врагов. В тот день сиу улыбнулась удача. Их уловка сработала, они преследовали охотников на протяжении нескольких миль и сумели убить около 10 из них.
Старожилы рассказывали, что порой индейцы, пытаясь незаметно приблизиться к белым путникам на открытой равнине, свешивались сбоку своих лошадей, чтобы издали они были похожи на диких мустангов. Оказавшись недалеко от своих жертв, воины неожиданно с гиканьем атаковали несчастных и убивали их.
Воин хидатса из общества Не Бегущих в Бою. Худ. К. Бодмер.
И хотя на практике воины Равнин использовали довольно ограниченное количество возможных уловок, нельзя сказать, что они не учились ничему новому. Так, во время одной из битв, произошедшей в 1864 г., имевший солдатский горн индеец путал белых вояк, отвечая на сигналы солдата-горниста противоположными сигналами — на сигнал «наступление» он давал сигнал «отступление», а на «отступление» — «наступление».
На вражеские лагеря индейцы обычно нападали на рассвете, хотя черноногие и сиу часто обстреливали стоянки трапперов и путешественников по ночам. Пауни рассказывали, что сиу обычно нападали на их поселения по утрам, перед этим подавали друг другу сигналы, подражая воронам. Старик, юность которого прошла в Небраске, говорил, что если он ехал и неожиданно слышал звук, похожий на крик вороны, то «знал, что сейчас подвергнется нападению». Ворона — единственная птица на Равнинах, чей голос похож на человеческий, и так же хорошо, как человеческий, слышен на расстоянии. Пауни прежних лет говорили: «Когда ты слышишь голос вороны, остановись и внимательно осмотрись. Возможно, это совсем не ворона». По словам шайенов, ассинибойны в ранние времена часто нападали на их лагеря по ночам. Они носили рожки, сделанные из полых стеблей какого-то растения, звуки которых напоминали весенний зов быков-бизонов. Приближаясь к чужому лагерю, они дули в эти рожки, их враги думали, что это бизоны и не беспокоились, а ассинибойны нападали. Черноногие говорили, что равнинные кри имели обычай, приближаясь к лагерю противника, переговариваться в ночи воем койота, но, по словам Хвоста Ласки, многие кайна умели отличить имитацию воя койота от настоящего воя. Сиу утверждали, что кроу перед нападением или проникновением во вражеский лагерь подавали друг другу сигналы криком совы. Команчи никогда не нападали в темноте, не устраивали набегов, если рога полумесяца были повернуты вверх или была вероятность дождя, после которого их следы четко видны на сырой земле. Излюбленным временем для нападения был период полнолуния. Они наносили быстрые удары при лунном свете или налетали на изолированные поселения среди дня, если обстановка была благоприятной. Тогда они убивали или захватывали в плен людей и угоняли скот и лошадей в свой временный лагерь. При этом команчам, разумеется, приходилось сражаться с противником. План нападения составлял вождь, но в бою каждый воин действовал так, как подсказывал ему его опыт. Первое, что обычно делали краснокожие, нападая на вражеский лагерь, это либо пытались отрезать противника от табуна, лишив его мобильности; либо мчались сквозь спящий лагерь, стреляя по палаткам и выскакивающим из них людям, стараясь при этом угнать всех привязанных у палаток и находившихся в загонах лошадей. Привязанные лошади пугались неожиданного шума, вырывали веревки и скакали следом за всадниками. После этого команчам было проще справиться с противниками.
