Семен Мельников - Маршал Рыбалко
Уловив в глазах командующего веселые искорки, Еременко решился спросить:
— Что же у мотострелков произошло?
Посмеиваясь, Рыбалко начал рассказывать:
— Подъезжаю к траншее и вижу: бойцы очищают лопаты. Значит, решили, что свое дело уже сделали. А я еще издали определил — глубина недостаточна. Вышел из машины, выслушал рапорт комроты и спрыгнул в траншею. Гляжу — бруствер мне по горло. Что ж, говорю, если пригнуться — может, пуля меня и не заденет. Оглянулся — стоит солдат с тебя ростом,— кивнул он на Еременко.— Стань-ка рядом, сказал ему...
— Небось, вылез по грудь? — засмеялся Еременко.
— Вот ты смеешься,— упрекнул Рыбалко,— а командиру роты было не до смеха. Я ему объяснил, скольких он недосчитается в бою, если его люди поленятся отрыть еще с пол метр а.
Павел Семенович поручил Онучину организовать беседы с командирами и политработниками подразделений, объяснить им, какое значение для сохранения жизни солдат в бою имеют правильно отрытые окопы, траншеи, хода сообщения.
— Казалось бы, даже младшие командиры обязаны это понимать, а вот видите, не понял комроты,— сказал Рыбалко и, посмотрев на Еременко, уже озорно добавил:
— Жаль все-таки, что тебя со мной не было. Заставил бы измерить всю траншею. Тогда бы ты не смеялся...
К слову сказать, Павел Семенович обладал развитым чувством юмора, любил шутки. Когда обстоятельства располагали, охотно шутил сам и ценил эту способность в других.
Рыбалко говорил, что искусство управления войсками включает множество самых разных компонентов; все они, как части целого, имеют равное значение в достижении успеха. И лишь тот полководец вправе сказать, что в совершенстве овладел этим искусством, кто, оценив силы противника и свои, не только принимает единственно верное решение, но и точно знает возможности материального обеспечения боевых действий вверенных ему войск.
Работу командарма Рыбалко строил именно на таком, раз и навсегда установленном для себя принципе. Постоянную заботу о повышении боеготовности войск он сочетал с самым внимательным отношением к тому, как обеспечиваются они всем необходимым для успешного выполнения боевых задач. Для него одинаково
важны были: поступление в войска танков и медицинского оборудования для госпиталей и медсанбатов; завоз боеприпасов и хлеба; строительство или ремонт путей подвоза и пополнение ремонтных подразделений запчастями. Проверяя наличие боезапаса, он не упускал из виду его пополнение в процессе боя; настойчиво требовал скрупулезного подсчета расхода боеприпасов в первый день сражения, во второй, в десятый...
Как-то, в канун Курской битвы, я вернулся из частей и встретил выходящего от Рыбалко заместителя по тылу генерала И. К. Николаева (после вывода армии из войск Юго-Западного фронта он вернулся к нам, а Тихон Тихонович Кобзарь остался в 57-й). Вид у Николаева был какой-то растерянный: он прошел мимо, не заметив меня.
— Что случилось, Иван Карпович? — остановил я его.
— Ах, это вы! Вот хорошо, что уже вернулись! — обрадовался Николаев.— Можно, я к вам зайду, надо посоветоваться.
Иван Карпович рассказал, как только что докладывал командующему данные о наличии всех видов запасов, но тот доклада не принял, приказал пересмотреть, дал какой-то листок и велел его внимательно изучить.
— Вот он, этот листок, давайте вместе почитаем,— попросил Николаев.
На небольшом листке, судя по обрезу, вырванном из блокнота, рукой Рыбалко было написано:
• «Без самой тщательной, основанной на точных математических расчетах, организации тыла, без налаживания правильного питания фронта всем тем, что ему необходимо для ведения военных операций, без самого точного учета перевозок, обеспечивающих тыловое снабжение, без организации эвакуационного дела немыслимо никакое сколько-нибудь правильное, разумное ведение больших военных операций».
Внизу — пометка: «М. В. Фрунзе».
— Не понимаю,— прочитав, сказал Николаев.— Ведь сводка составлена именно на таком, точном расчете...
Я же ни на минуту не усомнился в правоте Рыбалко. Он высказывал мнение, только хорошо все обдумав и взвесив. Значит, приведенные Николаевым данные либо неточны, либо не соответствуют масштабу задач, которые нам придется решать в ближайшее время. Пребывание в резерве Ставки подходило к концу.
Много лет спустя, читая избранные произведения М. В. Фрунзе, я натолкнулся на знакомые строки5. Не знаю, где и при каких обстоятельствах,— возможно, в академии,— Павел Семенович встретил это высказывание, и, сочтя, по-видимому, важным и полезным, записал и сохранил. В его личных вещах вместе с книгами, к которым он в свободное время обращался, хранилось немало подобных выписок и заметок. И когда он их цитировал — на память или извлекая из чемодана или ящика стола, в зависимости от обстановки,— это всегда было и к месту и ко времени.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Летом 1943 года на Курской дуге развернулась грандиозная битва. Достаточно сказать, что с обеих сторон в ней участвовало более 4 миллионов человек, свыше 69 тысяч орудий и минометов, более 13 тысяч танков и самоходно-артиллерийских установок и до 12 тысяч самолетов 6.
Приводя эти ошеломляющие цифры, необходимо подчеркнуть, что исход сражения решила не сама по себе боевая техника, а овладевшие ею советские люди, движимые высокими идеалами советского патриотизма, руководимые и направляемые Коммунистической партией. Каждому большому и малому бою, составившим в конечном счете невиданное в истории войн сражение, советские воины отдавали все свои силы, являли образцы мужества, стойкости, верности долгу. Победа в Курской битве продемонстрировала возросшее воинское мастерство наших солдат и офицеров, подавляющее превосходство советского' военного искусства над военным искусством гитлеровских стратегов.
Курской битве посвящены многие военно-исторические труды и исследования, она отражена и в художественных произведениях. Мне бы хотелось поэтому рассказать лишь о том вкладе, который внесла в общую победу 3-я гвардейская танковая армия под командованием П. С. Рыбалко.
Немецко-фашистские стратеги разработали план наступательной операции, получившей кодовое название «Цитадель». К ее началу на курском направлении было сосредоточено 50 отборных дивизий, в том числе 16 танковых и моторизованных7. Однако, несмотря на
юз
это, командованию вермахта не удалось достичь общего превосходства в силах и средствах над советскими войсками.
Тем не менее, в первых числах июля немецко-фашистское командование пришло к выводу, что подготовка их войск завершена. Гитлер после неоднократных переносов срока наступления наконец решил начать операцию «Цитадель» 5 июля.
Расчеты застать наши войска врасплох не. оправдались. Советская военная разведка вовремя разгадала замысел противника, установила направление его главных ударов и даже время начала наступления.
Опередив противника, войска Центрального и Воронежского фронтов провели заранее спланированную контрподготовку, обрушив на его исходные позиции ураганный артиллерийский и минометный огонь. Одновременно истребители и штурмовики 2-й и 17-й воздушных армий подвергли бомбардировке восемь вражеских аэродромов 8.
Неожиданность контрподготовки ошеломила гитлеровцев, нанесла им значительные потери, нарушила связь, систему наблюдения и управления войсками, дезорганизовала огонь артиллерии. Гитлеровцы смогли оправиться и перейти в наступление в полосе Центрального фронта лишь через 2,5 часа, а в полосе Воронежского фронта — через 3 часа. Под прикрытием артиллерийского и мино-• метного огня, при поддержке авиации к переднему краю обороны советских войск за сотнями немецких танков и штурмовых орудий устремилась мотопехота.
Семь дней шли ожесточенные сражения на земле и в воздухе, и наконец 11 июля продвижение вражеских полчищ было приостановлено.
После неудачной попытки прорваться к Курску по кратчайшему направлению через Обоянь в полосе Воронежского фронта 11 июля гитлеровское командование предприняло попытку прорвать фронт ударами на Про-хоровку. Главный удар наносила 4-я танковая армия.
Советское командование выдвинуло на прохоровское направление значительные силы, в том числе 5-ю гвардейскую танковую армию. В районе Прохоровки развернулось встречное танковое сражение, равного которому не было в течение всей второй мировой войны.
В обстановке полного крушения наступательных планов и отсутствия сил для удержания захваченных пози-
ций немецко-фашистское командование вынуждено было прекратить наступление в полосе Центрального фронта и к исходу 23 июля отвело свою группировку, действовавшую против Воронежского фронта, на ранее занимаемый рубеж.
