Евгений Темежников - Виртуальный меч Сталина
Вот почему первое появление «Тигров» на фронте прошло незамеченным для советского командования. Такой же конфуз, произошел с «Пантерой».
«Боевой дебют их не был удачным — только по техническим причинам из строя вышли 162 (из 192) «Пантеры». Из–за нехватки тягачей немцам удалось эвакуировать лишь небольшое число танков. 127 машин остались на территории, занятой Красной Армией, и оказались потерянными безвозвратно» [1].
По советским данным:
«Согласно найденным политдонесениям, в боях 11 июля — 9 августа 1943 г. от огня советских войск было уничтожено 43 танка «Пантера» [16].
То есть от 73 по 84 процентов «Пантер» вышло из строя без участия Красной Армии, причем две трети безвозвратно. На фоне этого неудачи КВ уже не кажутся такими катастрофическими. Но еще смешнее получилось с 69-тонным «Королевским тигром».
«Однако низкая надежность «сырой» машины (разрабатывать которую начали еще в 1942 году, но до «ума» так и не довели) привела к тому, что на Восточный фронт 5 августа батальон был отправлен не в полном составе, 14 танков с различными неполадками было сосредоточено в 1 роте, которая осталась в учебном центре. 9 августа батальон прибыл в Польшу и разгрузился на станции Консуполь в районе города Кельце. Как и показали пленные из 40 танков, только половина была тяжелыми «Тигр-Б», остальные — не посылать же в наступление батальон с силами, едва превосходящими танковую роту — в последний момент дополнили Pz Kpfw IV (слова пленных о прибытии «Пантер» были, скорее всего, попыткой скрыть от противника появление на фронте секретной новинки). В ходе короткого марша от станции выгрузки до штаба 16 ТД, расположенного в районе Хмельник, на трех километрах пути осталось 10 неисправных танков. Потратив пару дней на ремонт и подготовку материальной части, батальон 11 августа совершив 2-км марш, достиг местечка Шидлув. Так как марш снова сопровождался поломками новых машин, то к исходу дня в строю батальона находилось лишь 11 исправных танков «Тигр-Б» — которым и пришлось принять боевое крещение в наступлении на Сташув» [5].
Кто смеялся над Т-35 и КВ, пусть теперь посмеется над «Тиграми» и «Пантерами». Правда, в 1943 г. был уже иной уровень технологии и немцам, в конце концов, удалось в основном решить проблемы. «Тигр» и «Пантера» все же стали более–менее боеспособными тяжелыми танками. Но даже после этого, «советские танкисты хором утверждают, что у нас в войсках гораздо больше любили трофейные Pz. IV последних модификаций». [14, с.493–494]. Теперь понятно, почему немцы так мало использовали трофейные КВ.
Та же проблема у американцев с 57-тонным танком М 6.
«Несмотря на грозный внешний вид, демонстрация Т 1Е 2 сразу показала серьезные проблемы с трансмиссией. Так, во время прогона танка по полигону у него заклинили тормоза и коробка передач. В результате водитель управлял танком с помощью ручных тормозов и не переключая коробки передач… Зато успешно был испытан танк с электротрансмиссией» [11].
Эксперименты шли долго. Американцы хоть и построили 40 М 6, но отправить их на фронт воздержались. И правильно сделали. М 6 так же оконфузился бы, как Т-35, КВ, «Тигр» и «Пантера». И лишь когда технология дошла до создания надежной мощной механической трансмиссии, американцы начали массовое производство танков М 26. Но было это только в 1945 г. и танки весили 42 тонны (легче на 15 тонн) и считались средними. Неужели, немцы с американцами, выбрасывали впустую деньги на никому не нужные эксперименты с различными типами трансмиссий?
Видимо для товарища Сталина проблемы трансмиссии не существовало в принципе. Решающим для него были табличные данные тактико–технических характеристик. Вот и была поставлена заведомо невыполнимая задача танкостроителям. Поэтому нельзя их винить за выброшенные на ветер миллиарды рублей и тысяч тонн броневой стали. Они делали все возможное, чтобы исправить положение.
«На Южном фронте в июне 1942 года Ж. Я. Котина принял командующий Р. Я. Малиновский. Войска под его началом только что сражались под Барвенково, продвинулись вперед. Однако при этом выяснилось, что тяжелые танки в распутицу выходили из строя из–за поломок в коробках передач. Котин вместе с конструктором М. Ф. Балжи и другими специалистами пришел к выводу, что нужно менять весь узел целиком: в изменившихся боевых условиях с частыми наступательными операциями тяжелому танку необходимы высокие скорости, стремительные рывки на любой местности, быстрая смена направлении движения для уклонения от снарядов качественно меняющейся противотанковой артиллерии противника (можно подумать, что раньше Котин этого не знал — Е. Т.). Словом нужен новый танк с улучшенной трансмиссией и коробкой передач, с иной конструкцией бортовых фрикционов» [7].
В 1942 г. часть недостатков трансмиссии была устранена на модификации КВ‑1С.
«Облегчение танка КВ‑1 до 42,5 т в варианте КВ‑1С достигалось уменьшением высоты корпуса и снижением массы агрегатов силовой передачи, ходовой части (суженая гусеница), уменьшением литой башни…
Существенные изменения внесли конструкторы и в силовую передачу танка КВ‑1С, установив новый главный фрикцион, новую коробку передач конструкции Н. Ф. Шашмурина с демультипликатором, обеспечивавшую восемь передач вперед и две назад. В ходовой части применялись облегченные ходовые катки и литые траки уменьшенной до 608 мм ширины» [7].
Н. Ф. Шашмурину за достижения в области технологии и создание скоростной коробки передач для танка КВ‑1 была присуждена Сталинская премия, а спустя несколько месяцев за создание ИС‑2, он удостаивается еще одной Сталинской премии. Вот выдержка из интервью Шашмурина журналу «Советский воин», она многое проясняет.
— Николай Федорович, прежде чем спросить вас о злоключениях КВ, прошу пояснять само название танка. Почему, например, в Харькове выпускали прекрасные машины со скромной индексацией Т-34, а ленинградцы имели привилегию на обозначение своей продукции инициалами вождей? За что такая честь?
— Как это ни странно, но злоключения КВ напрямую связаны с его наименованием. Должен только вас поправить: не все ленинградцы имели привилегию на создание именных машин. Так, в конце 30‑х годов в Ленинграде проектировались и строились две однотипные многобашенные машины: одна на Ленинградском заводе опытного машиностроения имени С. М. Кирова под маркой Т-100. другая — на Кировском заводе (бывшем Путиловском) под именем СМК — Сергей Миронович Киров. Дело в том, что Специальное конструкторское бюро (СКВ‑2) Кировского завода, где разрабатывались образцы новых танков, возглавлял с 1937 года Жозеф Яковлевич Котин, женатый на воспитаннице Ворошилова. «Котин очень хорошо ориентировался в быстро меняющихся вкусах высших политических сфер, он прекрасно угадывал, что, когда и кому было нужно. Живя в полном соответствии с духом культового времени, для наглядной демонстрации «любви и преданности» вождям стал присваивать машинам еще на стадии проектирования имена «борцов за правое дело». И кто бы мог перечить родственнику Климента Ефремовича? Между прочим, в КБ сразу же расшифровали новое название не как Клим Ворошилов, а как «Котин — Ворошилову». К сожалению, надо признать, что КВ изначально делался не столько «для войны», сколько «для показа»…
— Тем не менее «подарочно–показной» танк был признан лучшим тяжелым танком своего времени. Или не прав?
— И правы, и не правы. Дело в том, что КВ‑1 принято хвалить за прекрасную броню и мощную пушку. Но ведь это заслуга не танкостроителей. а металлургов, умевших еще в то время варить лучшую в мире броневую сталь, это заслуга конструкторов–артиллеристов, создавших перед войной самые лучшие в мире танковые пушки. Задача тех, кто проектирует танки, всегда заключается в одном: суметь подобрать уже готовые узлы, рассчитать самую оптимальную компоновку машины, спроектировать надежную подвеску и все то, что связано с моторно–трансмиссионным отсеком (МТО) танка. И эта задача оказывается подчас гораздо сложнее, чем спроектировать просто пушку или просто двигатель. Очень часто случается, что прекрасные в отдельности компоненты, соединенные вместе, теряют работоспособность, но ведь бывает и наоборот… Танк КВ, имея неплохие составляющие, тем не менее не являл из себя настоящей боевой машины — все упиралось в ненадежную трансмиссию, и грозная с виду машина сказалась просто балластом Красной Армии…
— Николай Федорович, но ведь сохранились восторженные воспоминания людей, воевавших на КВ‑1 еще во время советско–финляндской войны, я даже признания вражеских специалистов о явных преимуществах этого танка над всеми, что были тогда созданы в мире!
