Александр Корганов - Загадка Скапа-Флоу. Рейд германской подлодки в святая-святых британского флота
Припав к биноклю, Прин неспешно осматривал побережье. Показался маяк Роуз-Несс, затем подошла очередь 10-метрового каменного знака, увенчанного крестом, обозначавшего вход в пролив Холм-Саунд, в который им предстояло войти. Он опустил бинокль и склонился над переговорной трубой:
– Курс 320!
– На румбе 320,- доложил Шмидт.
Нос покатился влево, и перед глазами верхней вахты открылся проход Хой-Саунд. Невидимая рука погасила огни на небе, погрузив его и землю в темноту.
Приливно-отливное течение подхватило лодку, подталкивая ее в узкость. Так же внезапно, как они исчезли, тысячи огней замерцали снова, окрасив все вокруг оранжевым цветом.
– Десять метров. девять метров. семь метров. – без устали докладывал Хёльцер.
– Заглубить надстройку на случай посадки на мель, – скомандовал Прин в переговорную трубу.
В центральном посту Вессельс открыл и быстро закрыл клапана вентиляции средней группы ЦГБ, лодка погрузилась примерно на 40 см.
– Приняли в среднюю, командир. Осадка – 5,1 метра!
Чтобы уйти от сулоя,[13 Волнение поверхности моря, вызванное столкновением разнонаправленных потоков, выходом течения из узкости или сильным ветром, направленным против течения. Поверхность при этом напоминает поверхность кипящей воды – прим. перев.] образующегося у низкого мыса Бюррей-Несс, Прин решил прижаться к берегу Мейнленда.
– Право руля!.. Так держать!
Пролив Холм-Саунд, ширина которого не превышала мили, казалось, заканчивался тупиком. Земля окружала его со всех сторон, и выхода не было видно. По мере приближения к нему течение становилось все сильней.
– Лево руля, ложиться на курс 310°.
– Курс 310,- доложил Шмидт из рубки.
По правому борту открылся маяк Роуз-Несс, на удивление близко. Когда лодка проходила под ним, он возвышался как бельведер, мертвенно бледный и враждебный. По левому борту, к северо-западу, в полутьме вырисовывался внушительных размеров залив. В его западной части больше ощущался, чем проглядывал, знак, обозначавший самую высокую точку острова – 73 м. Как и предполагалось, тихие берега оказались совершенно пустынными. «Никаких следов наблюдательных пунктов», – пробормотал Эндрасс, словно убеждая себя.
Прин первым заметил затонувшее судно:
– Блокшив поперек канала, справа 60 в дистанции 2 мили, – воскликнул он, явно волнуясь.
Еще ярче, чем блистающее небо, за черным призрачным скелетом, блокировавшим вход, впереди, насколько хватало глаз, сверкая, раскинулась гладь залива Скапа-Флоу.
Скапа-Флоу! Это магическое имя пробудило в Прине бурю эмоций, лишив возможности трезво рассуждать. Наконец-то он на досуге мог рассмотреть собственными глазами этот таинственный залив.
– Курс 270, – скомандовал он твердым голосом. И нацелив бинокль на затонувший пароход, добавил, – мы в проливе Кирк-Саунд!
Блокшив стремительно увеличивался в размерах. Поначалу Прин отнесся к поискам трех других блокшивов легко и непринужденно. Однако, к его глубокому разочарованию, оказалось, что все далеко не так-то просто. С возрастающим волнением он несколько раз обследовал поверхность пролива, но безуспешно. Блокшив, по непонятной ему причине, оставался в одиночестве.
– Проклятье! Где же эти несчастные блокшивы? – скрежетнул он зубами.
Хёльцер продолжал непрерывно докладывать, а переговорная труба делала его голос еще более гнусавым:
– Четыре метра под килем. три метра. два с половиной.
И тут Прин все понял, физически ощутив нечто подобное удару в поддых. В центральном посту доклад Хёльцера также не остался без внимания. Как ужаленный, Шпар подскочил к переговорной трубе:
– Право на борт, командир! Мы находимся не в Кирк-Саунд, а на пути в Скерри-Саунд! – выкрикнул он поспешно.
Наверху, стоявший в рубке Шмидт, получив приказание командира, стремительно переложил штурвал и доложил: «Руль право на борту, лодка катится вправо!»
Верхняя вахта, оцепенев, затаила дыхание. Прина пробил холодный пот: то, что он наблюдал лишь один блокшив вместо трех, находившихся между островками Глимс-Хольм и Лэмб-Хольм, подтверждало его ошибку. Затонувшее судно в действительности преграждало не Кирк-Саунд, а Скерри-Саунд. Учитывая скорость, с которой следовала лодка, можно было легко оказаться на мели.
U-47 описала циркуляцию вправо почти на 90 градусов. Прин сглотнул слюну и в последний раз оглядел остов судна, находившегося совсем близко. Оно, казалось, дразнило его, а затем проскользнуло влево вместе с этими двумя островками.
В ЦП, с комком в горле, Шпар оправлялся от испуга. Он повернул голову к Хёльцеру. Капли пота выступили подобно жемчугу на лбу старшего матроса, несмотря на леденящий сквозняк. Его черты обострились, а глаза не отрывались от шкалы эхолота, Хёльцер продолжал доклад загробным голосом:
– Два метра. один метр. полметра. под килем – ноль!..
Хруст. хруст. Оглушительное трение киля о песчаный грунт с угнетающей быстротой разнеслось по отсекам лодки.
– Оба дизеля, полный ход! – взревел Прин.
На мгновение он задумался о результатах ремонта топливной системы правого дизеля, и вот уже грохот обоих дизелей вырос на несколько тонов. U-47 побежала вперед еще быстрей.
– Полметра под килем, – прохрипел Хёльцер. Горло у него пересохло. Он вдруг почувствовал безумное желание заткнуть уши, будто невозможность слышать зловещий скрежет принесла бы всем избавление от напастей. Стоявший рядом Бём тупо уставился вперед, покусывая верхнюю губу. Вессельс слегка согнулся в готовности продуть цистерны. Склонясь над картой, Шпар чуть слышно бормотал. Поглощенный своей работой, он ни на кого не обращал внимания, вслушиваясь в доклады Хёльцера.
– Один метр. полтора метра. два метра.
Глубина, несомненно, увеличивалась. Шпар сглотнул и вызвал мостик.
– Герр капитан-лейтенант! Риска посадки на мель больше не существует. Предлагаю лечь на курс 30°, чтобы обойти мелководье у Лэмб-Хольма. Осторожней! Скоро войдем в канал Кирк-Саунд!
U-47 двинулась прямо к темнеющей громаде острова Мэйнлэнд. Островок Лэмб-Хольм отчетливо просматривался справа по носу.
– Ложиться на курс 30 градусов! Оба дизеля, средний ход! – незамедлительно отреагировал Прин.
Дизели сбавили обороты, и белые усы, расходившиеся от форштевня, уменьшились.
Эндрасс попытался взять пеленги, блокшивы, закрывавшие канал, все еще заслонялись Лэмб-Хольмом. Фон Фарендорф с любопытством разглядывал пейзаж. Самман стоял с приоткрытым ртом, частенько поглядывая на небо. Никогда в жизни он не видел Полярного сияния. Обратив внимание на его поведение, Прин развернулся, чтобы сделать замечание, но не смог ничего сказать, столкнувшись с замешанном на удивлении, ребяческим восторгом своего главного боцмана.
Хэнзель постоянно облизывал губы. Дзиаллас не отрывал бинокль от глаз. Верхняя вахта одновременно могла наблюдать надстройки затопленных кораблей, появившихся из-за Лэмб-Хольма, по левому борту и в носовых секторах.
По левому борту широко открывался Кирк-Саунд. Лодка, под воздействием течения двигавшаяся боком, напоминала краба.
Менее чем в 250 метрах от острых и диких утесов Мейнленда, Прин скомандовал тоном, вновь ставшим спокойным:
– Лево на борт!
– Руль лево на борту, – доложил Шмидт из рубки.
– Курс 300!
В очередной раз корабль резко развернулся. Как тень лодка проскользнула на середину прохода Кирк-Саунд между Мейнлендом и Лэмб-Хольмом, подгоняемая течением.
Из тысяч искр образовался синий свет, медленно перекочевавший в оранжево-желтую часть спектра. Затем крутые берега и островной пейзаж погрузились в кромешную тьму, подчеркнув впечатление необитаемости.
Фон Фарендорф внезапно ощутил, что его оглушает рев дизелей. Привыкший к этому звуку, он был склонен его игнорировать, но контраст с окружавшей их полнейшей тишиной, был слишком разителен. Пальцы схватили бинокль, висевший на груди. Ему казалось невероятным, что люди на берегу до сих пор не пробили тревогу. Он покосился на Эндрасса. Неподвижное лицо старпома оставалось бесстрастным. У этого парня были железные нервы. Осторожно он толкнул Хэнзеля локтем в ребро.
– От нашего грохота они, в конечном счете, проснутся, и будет весело, – прошептал он в ухо рулевому-сигнальщику.
– Если они не все поголовно оглохли, а, похоже, это именно так, – ответил Хэнзель шепотом, чтобы не услышал командир. Фон Фарендорф покачал головой, подчеркивая свои сомнения, и вновь вернулся к вахте.
– Стоп дизеля! Моторы средний вперед! – скомандовал Прин, словно подслушав, о чем перешептывались его люди.
Рев M.A.N-овских дизелей внезапно смолк. Обрушившаяся как топор тишина окутала лодку. Это было не просто отсутствием звука, а физическим наступлением тишины. Журчание течения перекрывало тихий гул электромоторов. U-47 сливалась с окружающей средой, становясь тенью среди теней. Напряженность на мостике спала. Подсознательно каждый человек чувствовал, что ночь и тишина создали невидимый щит для вражеских глаз и ушей. Призрачная вуаль плыла в прояснившемся небе. Командир со старпомом всматривались в свои бинокли в направлении блокшивов.
