Александр Ройко - Вcё повторится вновь
Они уже посмотрели выступления в групповых упражнениях и смотрели выступления одиночек. Только что закончила выступление китайская гимнастка, и зал бешено ей аплодировал. Диане она тоже понравилась. Девчушке было всего лет 14–15, никак не больше, и Диана удивлялась сложности выполняемых ею элементов. Она думала о том, как же быстро прогрессируют спортсмены — когда она занималась художественной гимнастикой, ей и в голову не могло прийти, что можно выполнять такие сложные связки элементов.
Тем временем следующей на гимнастический ковёр вышла представительница их страны, и зал аплодисментами поддержал её. А затем зал замер и, затаив дыхание, все начали наблюдать за её выступлениями. Девочка тоже была молодая, хотя и старше китаянки. Она, конечно, не могла на равных соперничать с опытными китайскими, русскими или американскими спортсменками. Но она очень старалась и, в целом, отработала упражнение нормально. Только вот под конец не смогла удержать спортивный предмет. Зал разочарованно ахнул, а сидевший рядом с Дианой мужчина в досаде что–то негромко вскрикнул. Филипп, который сидел между Дианой и сестрой, с удивлением заметил, как Диана спустя короткое время повернулась к соседу и начала тихо, но довольно жарко что–то обсуждать. Беседовала Диана не так уж и долго, но когда она закончила и повернулась, Филипп её не узнал. Она, как будто ничего не видя вокруг, неведомо куда смотрела какими–то странно блестевшими глазами.
— Что–то случилось? — спросил её Филипп.
— Что? — не понимающе переспросила та, а затем, уже немного придя в себя, ответила. — Да, случилось. Филипп, давай уйдём отсюда.
— Но ещё впереди много выступлений.
— Ну, пожалуйста, — взмолилась Диана. — Мне нужно срочно тебе что–то рассказать. Но здесь не получится, давай выйдем в фойе. Хоть на время. А потом ты решишь — стоит ли возвращаться. Я лично уже ничего смотреть не смогу. Если Эйва хочет — она может остаться.
Эйва смотрела на обоих непонимающими глазами. А Филипп, поняв, что дело, видимо, очень серьёзное, сразу же ответил:
— Конечно, пойдём, — и, обращаясь к сестре, заметил. — Эйва, ты, если хочешь, можешь остаться.
— Я иду с вами, — решительно ответила та, и они все стали пробираться к выходу.
Выйдя, наконец, в пустое фойе, они присели на одну из обтянутых кожей скамеечек.
— Так что же случилось? — повторил свой вопрос обеспокоенный Филипп.
— Началось всё с того, что наша гимнастка уронила предмет, — ответила Диана.
— Да, мы это все видели. Но что из того? — спросил недоумённый Филипп. — Мало ли гимнасток их роняют. Или тебя расстроило, что уронила предмет именно наша спортсменка?
— Вовсе нет, — покачала головой Диана. — Это была только, так сказать, точка отсчёта. Если быть более точным, то началось всё это с восклицания моего соседа по этому поводу.
— Я слышал, но не понял что он сказал.
— Вот и я вначале не поняла, точнее не сообразила смысла его восклицания. Но через минуту ко мне дошёл её смысл, и я стала его расспрашивать.
— И что он такое сказал? — спросила заинтригованная Эйва.
— Он сказал такую фразу, привожу дословно: «Эх, и как же ты не удержала гимнастическую булаву!»
— Ну, и что из того? — обыкновенная реплика, сказанная с досады.
— Да, всё так. Но он, вероятно русский или украинец, короче переселенец. К тому же, я так думаю, переехал в нашу страну недавно.
— Почему ты так думаешь? — спросил Филипп.
— Он выпалил эту фразу на смеси русского и украинского языков. Обычно, в порыве эмоций люди говорят на родном языке. Видно, пока что английский язык не стал для него родным, хотя разговаривает он на нём неплохо, правда, с акцентом.
— Это имеет какое–то отношение к делу? — спросил Филипп.
— Немного имеет, скорее, даже имеет непосредственное отношение. Важно именно то, что он произнёс на своём языке. Вы простите меня, что я так всё детально рассказываю, но мне так удобнее, просто необходимо, чтобы ещё раз пропустить всё через себя и правильно понять. Помнишь, Филипп, как ты мне говорил, что, таким образом, ты рассуждаешь, и что озвучиваешь те мысли, которые приходят в голову в процессе рассуждения.
— Я понял, — улыбнулся Филипп. — Ну что ж, продолжай рассуждать дальше.
— Так вот, дело в том, что, как я уже сказала, он произнёс эту фразу на родном ему языке.
— И что?
— Как вам объяснить? Там шла речь о гимнастической булаве. И у меня возникла ассоциация всадника с булавой.
— Никогда не видела гимнастку с булавой, сидящей на коне, — рассмеялась Эйва. — Может быть, правда, на гимнастическом коне. Но всё равно нелепость — то спортивная гимнастика, а это — художественная.
— Ты просто молодец, Эйва, спасибо тебе! — спустя короткую паузу, выпалила в азарте Диана.
— За что спасибо? — не поняла та.
— Ты мне очень помогла. Ты нашла удивительно хорошее сравнение. Теперь вы всё поймёте. Дело вот в чём — на русском языке конь как животное, и конь гимнастический — всё равно конь.
— У нас также, — не понимала Эйва.
— Совершенно верно, и то, и другое — horse, хотя в отношении гимнастического коня иногда ещё добавляют vaulting — конь для прыжков.
— И что же?
— А теперь главное. У нас в английском языке гимнастическая булава — это indian club, верно? То есть предмет для динамичных маховых упражнений в художественной гимнастике, так?
— Ну да. Ты же так и говорила.
— Вот–вот. И когда диктор объявлял, что выступит такая–то гимнастка в упражнениях с булавами, никаких ассоциаций у меня не было. Но потом был возглас этого мужчины — и всё, через какое–то мгновение у меня в мозгу связались оборванные верёвочки. Ты же сам говорил, — обратилась Диана к Филиппу, — что такое может произойти в самый неожиданный момент.
— Так, вот это уже интересно, — Филипп начал догадываться.
— А я не поняла — что может произойти в самый неожиданный момент? — недоумевала его сестра.
— Сейчас объясню, — улыбнувшись, сказала Диана. — Ты, Эйва, действительно, многого, не знаешь. Мужчина произнёс фразу на своём, на русском языке, которую точнее можно перевести и так: «Эх, и как же ты не удержала mace!»
— Не удержала жезл? Ну и что? Гимнастическая булава немного похожа на жезл.
— Нет, я, кажется, понял, — заволновался Филипп. — Диана имела в виду видимо маршальский жезл. Какой–то маршал с жезлом в руках. Это хорошо, таких памятников …
— Погоди, Филипп, — перебила его Диана. — Нет, это был не маршальский жезл.
— Как? Но ты же сказала mace.
— Да, я так сказала. Ты очень близко подошёл к разгадке. Тепло, очень тепло, но — не горячо.
— Я что–то не пойму, — удивлённо протянул Филипп.
— Дело в том, что мужчина, всадник на коне имел не жезл, а именно булаву. Вы, вероятно, не знаете, но есть такое боевое холодное оружие с рукоятью и шаровидной головкой с шипами. В некоторых странах — в Турции, Польше, Украине оно ещё означает символ власти или почётное положение владельца. Но в русском языке нет, как у нас, разделения на булаву гимнастическую и на булаву боевую. И то, и другое — булава.
— И чем же ты так встревожилась? — всё равно не понимала Эйва.
— Я тебе расскажу наши с Филиппом измышления чуть позже. Так вот, — она вновь обратилась к Филиппу. — Я теперь чётко вспомнила — тот всадник держал в руках булаву! Не гимнастическую, конечно, а боевую булаву. Ты понимаешь, Филипп? — Диана прямо сияла вся.
— Вот это да! Ну и молодец же ты, Диана! — Филипп нежно обнял её за плечи. — Да мы теперь вычислим этот город в считанные минуты. Таких памятников, я думаю, единицы.
Теперь уже Диана вкратце рассказала его сестре историю, связанную с этим памятником, чем ещё больше удивила ту.
— И ты всё–таки намерена разыскать этих своих, как ты говоришь, родственников в прошлой жизни? — недоверчиво спрашивала она. — Фантастика какая–то, да и всё.
— И она мне не верит, — думала Диана. — А ещё сестра Филиппа. Никто, кроме него не верит мне и не поддерживает, — горевала она, но Эйве всё же ответила. — Теперь мои поиски стало намного проще сделать.
Филипп увидел вновь расстроенную Диану и начал ненавязчиво, спокойно, с присущим ему тактом, объяснять Эйве всё то, что они по нескольку раз обговаривали и решали вместе с Дианой. Эйва немного успокоилась, но видно было, что она всё же не одобряет их решение.
Конечно, после всего услышанного никто уже не собирался возвращаться в гимнастический зал.
— Слушай, Диана, — обратился к ней Филипп. — А откуда ты знаешь об этой булаве (mace), боевой, как ты говоришь булаве? Я это слово в такой интерпретации никогда не слышал. Эйва, я думаю, тоже.
— Всё правильно, мы очень много слов в нашем родном языке не знаем. И это естественно. Зачем, например, мне или Эйве знать все специальные строительные термины, которые хорошо знаешь ты? И так ведь в каждой сфере знаний.
