Надежда - Талан Светлана
– А Юра? Я даже не знаю, как он к этому отнесется.
– А ты пока ему ничего не говори, – посоветовала мама.
– Пусть это будет для него сюрпризом?
– А потом посмотришь на его реакцию. Если ему будет неприятно, что ты этим занимаешься, то не будешь продолжать, вот и все. Никто силой не заставит тебя сниматься. Мне кажется, увидеть лицо своей девушки на обложке журнала любому парню было бы приятно. А там… Кто его знает, что у этих мужчин на уме? Они ведь мыслят совершенно не так, как женщины.
– У меня есть время подумать – до завтра, – сказала я.
Ночью я не могла уснуть, а мне ведь надо было хорошенько выспаться, чтобы лицо было свежим и не припухли глаза. Внутреннее чутье мне подсказывало, что в этом предложении фотографа есть подвох. Но в чем он? Я уснула уже под утро, так и не решив, как мне поступить.
События утра заставили меня принять положительное решение. Мама потеряла сознание, и я вызвала скорую. Опять нужны были дорогостоящие лекарства. Значит, надо было идти зарабатывать. Я еще раз прочла адрес на визитке Андрея Андреевича, вложила ее в свой ежедневник и сунула его в ящик письменного стола…
Я без труда нашла студию Андрея Андреевича. В моем представлении это должно быть красивое, большое и светлое помещение со всевозможными декорациями, по которому носятся туда-сюда визажисты и стилисты. Я думала, что здесь будет много гримерок, прожекторов и прочих атрибутов фотостудии. Но все оказалось весьма прозаичным. В полуподвальное помещение с надписью «Фотоателье» вели крутые ступеньки, а «студия» представляла собой обычную небольшую комнату, разделенную шторой на две части. Перед шторой уныло стоял одинокий старый табурет. На стене висел прейскурант, набранный и распечатанный на компьютере.
Ко мне вышла заспанная девушка с взлохмаченными волосами и безразлично спросила:
– На паспорт? На водительские права?
– Я к Андрею Андреевичу, – ответила я.
– Пройдемте со мной. – Девушка многозначительно улыбнулась и осмотрела меня с ног до головы.
Она провела меня по темному коридору, пахнущему плесенью, и остановилась у деревянной двери с облезшей краской.
– Андрей Андреевич, к вам пришли! – пропела она, приоткрыв дверь и заглянув внутрь.
Дверь распахнулась, и я увидела своего нового знакомого.
– А-а, это вы, прекрасная нимфа! Проходите, не стойте у порога.
Я очутилась в небольшом кабинете без окон, где стояли стол, ровесник фотографа, и старый шкаф, в котором были сложены не книги, а диски. Единственным, что напоминало о нашем веке, были новейший компьютер с плоским дорогим монитором, принтер и сканер.
– Ну что, вы готовы работать? – расплылся в улыбке Андрей Андреевич.
– Готова.
– Тогда пройдемте.
Мы вышли в коридор и вошли в соседнюю дверь. Здесь стояло несколько прожекторов, на столе лежали видеокамера и фотоаппарат. Часть стены была задрапирована атласной бирюзовой тканью не первой свежести.
Я сняла джинсовую курточку и повесила ее на вешалку, которая представляла собой большой гвоздь, торчащий из стены.
– Я… подобающе одета? – спросила я растерянно, видя, что объектив фотоаппарата уже нацелен на меня.
– Вам не нужны дорогие одеяния. Вы должны выглядеть просто и естественно, – ответил он. – Подойдите к драпировке.
Фотограф включил прожектора, и свет ослепил меня, больно ударив в глаза. Они и так после недавней операции часто слезились от яркого света, а теперь и вовсе из глаз ручьями побежали слезы.
– Разве у вас нет визажиста? – спросила я и подняла взгляд вверх, чтобы не растеклась тушь с ресниц.
Щелкнул фотоаппарат.
– Прекрасно! – услышала я восхищенный возглас Андрея Андреевича. – Замечательно! Плачущий златокудрый ангел! Или нет, нет! Кающаяся Магдалина! О! Какой кадр! Повернитесь, посмотрите в ту сторону!
Он бегал вокруг меня с фотоаппаратом в руках, а я не знала, что мне делать и куда поворачиваться и смотреть.
– Отлично! Оригинально! На сегодня все, – наконец сказал он и выключил прожектора. – Вот ваш аванс.
Он протянул мне деньги, и я, не считая, положила их в карман джинсов.
– Теперь я отправлю ваши фото в один из самых читаемых журналов.
– Вы… вы мне дадите одну фотографию?
– Конечно! Без проблем! Сколько угодно! Вы сможете подойти на днях?
– На этой неделе нет. Только на следующей.
– Вот как? – Андрей Андреевич нервно почесал подбородок. – У меня есть план. Я хотел бы подготовить для вас одеяние какой-нибудь древнегреческой богини. Например… Например, Афродиты! Да-да, именно Афродиты! Но мне надо точно знать, когда вы придете. Понимаете, я человек занятой. Всегда нахожусь в творческом поиске…
– В следующую пятницу, в это же время, – сказала я, немного поразмыслив. – Вас устроит?
– Конечно! А сегодняшние фото я отправлю в журнал, вы не сомневайтесь. Ну что, будем прощаться?
– Значит, вы отправите фотографии в журнал? – переспросила я.
– Обязательно! Редакция журнала будет в восторге.
– А вы не хотите записать мою фамилию, взять мой номер телефона? – спросила я, заподозрив неладное.
– Ах да! – Он стукнул себя ладонью по лбу. – Вот что значит творческий человек! Все забываю. Самые элементарные вещи вылетают из головы, словно там сквозняк. Понимаете, Павлина, вы еще не ушли, а мое воображение уже не здесь, оно где-то там, в будущем, на следующей съемке, когда вы…
– Откуда вы знаете мое полное имя? – прервала я его.
– Как! Вы же сами мне его назвали, когда мы вчера знакомились! Не помните? – сказал Андрей Андреевич, и по его лицу промелькнула тень замешательства.
– Помню. Я не забыла, какое имя назвала, представляясь вам. А вы помните? – Я посмотрела ему в глаза.
– Конечно! Вы сказали, что вас зовут Паша, значит, полное имя…
– Как же должно звучать мое полное имя, а?
– Полина… Павлина…
– Итак, Андрей Андреевич, вы согласны, что мое полное имя Полина, но назвали вы меня Павлиной. Почему?
– Я… я… Я, право, не знаю. Может, оно вам больше подходит? Да-да, именно имя Павлина вам очень идет. Поэтому оно и сорвалось с языка…
– Запишите для вашего журнала: я – Романюк Павлина Андреевна. И очень вас попрошу, Андрей Андреевич, постарайтесь до нашей следующей встречи вспомнить, откуда вам известно мое полное имя.
Я схватила свою курточку с вешалки и услышала звук выпавшего из стены гвоздя. Хлопнув дверью, я вышла на улицу, не попрощавшись с озадаченным фотографом.
«Он знает меня, это очевидно, – думала я, возвращаясь домой. – Но кто он? И зачем я ему?»
Чтобы не забивать себе голову вопросами, на которые я все равно не знала ответов, я решила оставить их открытыми до следующей съемки.
Разоблачение
– Проходите, проходите, – радушно произнес Андрей Андреевич, оторвав голову от бумаг, разбросанных по столу. – И творческому человеку приходится заниматься такими обыденными и совершенно неинтересными делами. А что поделаешь? Как говорят французы, такова жизнь.
Андрей Андреевич сгреб в кучу бумаги и небрежно сунул их в ящик стола. Затем, порывшись в карманах брюк, извлек из одного из них маленький ключик и запер ящик.
– Прошлый раз вы меня, молодая леди, сильно озадачили, – сказал он. – Я три дня ломал голову над вашим вопросом. Тогда я действительно не знал, откуда мне известно ваше полное имя.
– Вспомнили?
– Конечно! Я перебирал в памяти разные имена, вспоминал встречи, презентации, выставки, поездки. Понимаете, у меня очень насыщенная жизнь, она богата на знакомства с самыми разными людьми. По роду своей деятельности я побывал во многих странах, встречался с людьми, знакомился, потом забывал их и при следующей встрече не мог вспомнить.
– Со мной вы точно не знакомились. У меня хорошая память на лица, – сказала я, подумав, что вряд ли он бывал во многих странах.
– Я этого не сказал. Имейте терпение. И почему современная молодежь такая нетерпеливая? Им подавай все и сразу. Так вот. У меня есть огромная коллекция фотографий и интересных видео. Я их собирал годами. Многие из них сделаны не мною, мне присылали их по почте, привозили в студию. Теперь вот шлют через Интернет. Недавно я пересматривал старые фотографии, сброшенные на диск. Там я и увидел этот снимок. Кажется, мне его продал один мужчина. На нем изображен очаровательный светловолосый ребенок, а автор подписал его так: «Моя доченька Паша. Павлина». Так там было написано, и вы сейчас сами в этом убедитесь, – сказал Андрей Андреевич и включил компьютер. – Вот. Нашел! Подойдите и посмотрите! – торжественно произнес фотограф и сделал приглашающий жест.
